Страница 10 из 70
Также снарядил он весьма великую армаду против островов Канарии[136], с намерением указать им путь к святой вере.
И затем, в царствование короля дона Эдуарти, он, по его приказу, в третий раз переправился в Африку, в каковой осадил город Танжер и прошел с простертыми знаменами девятнадцать лиг по земле своих врагов, и держал его [города] осаду двадцать два дня, в течение коих были свершены весьма выдающиеся дела, достойные великой памяти, не без великого урона для противников, как о том в истории королевства вы лучше можете узнать.
Он управлял Септою по велению королей, своих отца, брата и племянника, тридцать пят лет[137], с такою дальновидностью, что никогда по упущению его корона королевства не претерпевала урона для своей чести. И, наконец, по причине великих своих трудов, он оставил оное правление королю дону Афонсу, в начале его царствования. И, после того, как оный город был взят, постоянно выводил он снаряженные корабли в море против неверных, каковые причинили весьма большие разрушения на побережье по ту и по эту сторону [пролива], таким образом, что страх перед ними держал в безопасности все соседние земли в море нашей Испании, и даже большую часть купцов, что торговали от Востока до Запада[138].
Он приказал заселить в великом море Океане пять островов, каковые на время составления сей книги имели умеренное число поселенцев, в особенности остров Мадейра. И как от сего, так и от прочих [островов] ощутили наши королевства великую пользу, scilicet, в виде хлеба, сахара, меда, воска, дерева и многих иных вещей, от коих не только наше королевство, но также и чужеземные получали и получают великие прибыли.
Отправился также инфант дон Энрики вместе с королем доном Афонсу, своим племянником, в [числе] того воинства, что собрал он против инфанта дона Педру, вслед за чем последовала битва при Алфарробейре, в каковой оный инфант [дон Педру] был убит, а граф Дабраншис (Dabranxes)[139], бывший с ним, и все войско его разгромлены[140]; и там, коли достаточно для того моего разумения, воистину могу сказать я, что преданность людей всех веков была ничем в сравнении с его [преданностью]. И хотя [здесь] услуга его не была соразмерна в том, что касается труда, с теми [услугами], о коих уже мною сказано, поистине, обстоятельства придают ей блеск и величие над всеми прочими, о чем полное оглашение я оставляю для общей истории о делах королевства.
Сделал он также весьма великие приумножения для ордена Христа, чьего рыцарства был он управителем и наместником властью святого отца [папы], каковой даровал ему все церковные доходы над островами; и в королевстве купил он земли, из коих создал новые коменды, не считая домов и имений, кои присоединил к оному ордену. И добавил он в монастыре две весьма красивые крытые галереи и одни высокие хоры с многочисленными и богатыми украшениями, каковые [пристройки] предоставил в его пользование[141].
И, будучи большим почитателем девы Марии, приказал он построить в честь ее весьма благочестивый молитвенный дом в одной лиге от Лиссабона, близ моря, в месте, называемом Рештелу, посвящение коего [дома] звучит как «Святая Мария Беленская» (Santa Maria de Belem). И в Помбале и в Сори, приказал он [также] построить две весьма выдающиеся церкви.
Он оставил весьма благородные дома городу (estado) Лиссабону, и ему доставляло удовольствие оказывать [им] свое покровительство во имя большей славы святых писаний. И повелел он, дабы всегда выдавалось кафедре теологии по десять марок серебра ежегодно. И одной своей часовне, Святой Марии Победоносной (Santa Maria da Vitoria), тем же образом выдавал семь марок[142]; однако должна ли была сия сумма быть увеличена после его кончины, в настоящем мне о том не ведомо, ибо к тому времени, когда король дон Афонсу повелел написать сию книгу, он был еще жив, в возрасте немногим менее шестидесяти лет, и посему я не могу поведать до конца о благодеяниях его, ибо по нраву своему был он велик для того чтобы всегда творить благие дела; уверен я, что члены могут ослабнуть вследствие течения времени, но воля никогда не может быть мала или же слаба для того, чтобы творить и завершать множество благих дел, пока душа имеет связь с телом. И сие воистину могли узнать те, кто видел его готовым и почти взошедшим на корабли для того, чтобы отплыть в Септу[143], с намерением завершить там свою жизнь, трудясь оружием своим во славу королевства и возвеличивания святой веры, ибо в таком образе действий всегда желал он закончить дни свои; каковую вещь не стал он тогда претворять в жизнь, ибо король договорился со своим советом воспрепятствовать (empachar) его путешествию, хоть прежде и дал ему [на то] дозволение. И хотя основная причина сего большинству неведома, кое-что смогли постичь некоторые сведущие люди не из членов главного совета, а именно, что сеньор король как человек величайшей осмотрительности, принимая во внимание великие дела, что в королевстве должны были быть свершены, повелел ему остаться, дабы при выборе (escoldrinhamento) средств оставить за ним решающий голос, как за своим дядей, особым другом и слугою. Однако не столь важно, остался ли он по сей причине или же какой-либо иной, лежащей за пределами нашего знания; достаточно и того, что чрез сей порыв вы можете познать основную долю конечного его намерения, чего с основанием должен ожидать я относительно уже мною сказанного.
Есть среди сих дел и многие другие, умеренного величия, кое иного [мужа], не обладающего превосходством сего [принца], могло бы удовлетворить; о каковых [делах] я храню молчание, дабы не отдалять моего писания, от того, что обещано было мною вначале; не то, чтобы, однако, я хотел умолчать обо всех, ибо в общей хронике королевства я намерен коснуться их каждого в своем должном месте.
И так же как положил я начало сей главе с завоевания города [Септы], я хочу положить ей конец на [рассказе о] том благородном поселке, что сей принц повелел заложить на мысе Сан-Висенти[144], там, где сходятся оба моря, scilicet, великое море Океан с морем Средиземным. Однако о совершенствах сего поселка я не могу говорить много, ибо во время написания сей книги в нем были одни только стены, имевшие добрую прочность, с некоторыми немногими домами, однако же трудились над ним постоянно. И, согласно общему разумению, инфант хотел устроить там особый поселок для купеческой торговли и для того, чтобы все корабли, идущие с Востока на Запад, могли бы сделать там остановку и отыскать провизию и лоцманов, как делают в Калесе (Callez)[145], коего порт далеко не столь же хорош, как сей, ибо здесь корабли получают укрытие от всех ветров (за исключением лишь одного, что мы в сем королевстве зовем «травессия» (”travessia”)[146]); и тем же образом при всех [ветрах можно] выйти, в любое время, когда мореход пожелает.
И слышал я, что, когда заложен был сей поселок, давали за него большую цену генуэзцы[147], каковые, как вам известно, суть люди, что никогда не употребляют своих денег без определенной надежды на прибыль. И хотя оный поселок называли некоторыми иными именами, полагаю я, что ему пристало называться, сообразно намерению того, кто приказал его возвести, «Поселком Инфанта» (Vila do Infante), ибо сам он так именовал его, как изустно, так и письменно.
ГЛАВА VI.
В коей автор, упорядочивший сию историю, говорит кое-что о своем намерении относительно добродетелей инфанта дона Энрики.
Таковы были добродетели и обычаи сего великого и славного принца, как о том в предыдущих главах вы услышали, в коих говорил я так, как умел, однако, несомненно, не столь добро, как подобало, ибо, согласно положению святого Иеронима, малые дарования не способны вынести великие материи. И коли Саллюстий говорит, что столько славы дано было тем, кто [великие] деяния свершил в Афинах, сколько блестящих и добрых талантов искусных писателей смогли словами их восхвалить и превознести, то велико было дерзновение мое — того, кто всего лишь достоин называть себя учеником каждого из сих [древних], — когда принял я на себя подобное поручение[148].
136
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Здесь Азурара, возможно, имеет в виду проекты 1424-5 гг., хотя его слова могут относиться и к усилиям Генриха по приобретению для Португалии Канарских островов в 1418 или в 1445-46 гг. (См. Предисловие к т. II).
«Весьма великая армада… с намерением указать им путь к святой вере» весьма характерна для Азурары.
137
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Слова «он управлял Септою по велению королей, своих отца, брата и племянника, тридцать пят лет» следует понимать в том смысле, что инфант во время царствования этих королей управлял делами Сеуты, но не в том смысле, что он управлял этой крепостью, постоянно в ней пребывая.
Даты и факты показывают, что именно так это и следует понимать, ввиду того, что инфант после взятия этого города в августе 1415 г. вернулся в королевство, а губернатором города остался Дон Педру ди Менезиш, управлявший им двадцать два года (D. N. do Leao, cap. 97). Инфант вернулся в Африку в 1437 г., для злосчастной Танжерской кампании. После этой экспедиции он заболел в Сеуте, где оставался только пять месяцев, и оттуда вернулся в Португалию и жил большую часть времени в Алгарви, занимаясь морскими экспедициями. Он прибыл в Африку в третий раз с королем Доном Афонсу V для Алкасерской кампании 1456 года, вернувшись сразу после этого к себе домой в Сагриш.
Помимо этого следует заметить, что сыновья сеньора короля Дона Жуана I отвечали за руководство и управление различными ветвями государственной власти. Сеньор Дон Дуарти при жизни короля, своего отца, был уполномочен возглавлять верховный суд (Relacao) и решать дела в совете, как он подробно описывает в гл. XXX своего Leal Conselheiro. Инфант Дон Энрики, ведая африканскими делами, соответственно, имел на своем попечении и дела Сеуты.
Наконец, прекрасные слова, которые король Дон Дуарти обращает к Дону Дуарти ди Менезишу, говоря ему «Если меня не обманули на ваш счет, то я не лишу вас капитанства над Септою даже ради того, чтобы отдать его своему собственному сыну» и т. д. (Azurara, Cronica de D. Duarte, cap. XLIII) доказывают, что инфант Дон Энрики не управлял Сеутой как губернатор, и, хотя он и был назначен на этот пост 5 июля 1450 г. (Souza, prov. do liv. V, n.o 51), но фактически в должность не вступил.
138
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Эта важная деталь в недостаточной степени освещалась в жизнеописаниях Дона Генриха. Если Азурара действительно имеет в виду, что флот инфанта избавлял берега Испании от страха перед пиратством, которое как тогда, так и позднее угрожало торговле Западного Средиземноморья, то мы можем лишь сожалеть о том, что до нас не дошли никакие дополнительные подробности относительно этого пункта. Для подобной задачи принц должен был содержать достаточно большой военно-морской флот, хотя примечательно, что пиратство, по-видимому, больше процветало на так называемом христианском берегу в средневековый период; и только после XV века и утверждения турецкого господства оно стало таким же грозным на мусульманской стороне (см. Mas Latrie, Relations de l’Afrique Septentrionale avec les Chretiens au Moyen Age, passim, и особенно pp. 4, 5, 61-2, 117, 128-30, 161-208, 340-5, 453, 469, 534). Снисходительное отношение барбарийских государств к христианскому пиратству с XI-го до XVI века, их терпимость по отношению к христианским колониям на их территории, и особые милости, постоянно оказываемые отдельным христианам, могут удивить тех, кто думает исключительно об алжирском, тунисском или марокканском пиратстве и о «морских разбойниках из Сале». Рожер II Сицилийский является замечательным исключением из этого постыдного правила. В раннее средневековье некоторые из христианских республик Италии даже присоединялись к мусульманам в набегах за рабами против других христиан (см. Dawn of Modern Geography, pp. 203-4).
139
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Следует читать Авраншис (Avranches) — графство в Нормандии, которое после битвы при Азенкуре получил в качестве пожалования от короля Англии [Генриха V] Дон Алвару Ваш д’Алмада, также сделанный королем рыцарем ордена Подвязки.
140
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Дон Педру, старший из некоронованных сыновей короля Иоанна I, прославился своими путешествиями по Европе, закончившимися в 1428 г., когда он вернулся из Венеции со многими сокровищами, среди которых была рукописная копия Марко Поло вместе с путевой картой путешественника (см. Предисловие к т. II). Еще более, впрочем, он был знаменит своим мудрым управлением Португалии в качестве регента при своем юном племяннике Афонсу V, 1439-47 гг. Принимал участие в походе на Сеуту в 1415 г.; напрасно предостерегал против похода на Танжер в 1437-м; выдал замуж свою дочь Изабеллу за короля в 1447-м (май); был заподозрен в мнимом мятеже, 1448-49 гг. и убит в битве у речушки Алфарробейра, между Алжубарротой и Лиссабоном, в мае 1449 г.
Его товарища — Дона Алвару Ваша д’Алмада, графа Авраншиса, о котором говорит в примечании Сантарен, — иногда называли на вычурный ренессансный манер «испанским Геркулесом»; тем не менее, он также впал у в немилость у Афонсу V. Он бежал из заключения в Синтре, примкнул к Дону Педру в Коимбре (которая являлась герцогством последнего) и отправился вместе с ним навстречу своей смерти. (См. Предисловие к т. II).
141
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Принц Генрих был великим магистром Ордена Христа, основанного королем Динишем в 1319 г. вместо ордена тамплиеров, имущество которого он в значительной степени унаследовал (См. Предисловие к т. II).
Главный монастырь Ордена Христа находился в Томаре в провинции Эштремадура (португальская), в 45 километрах к северо-северо-востоку от Сантарена или немного к северо-западу от Абрантиша, он примечателен своей пышной архитектурой. Первоначально был построен как дом тамплиеров донной Терезой, матерью Афонсу Энрикиша, первого короля Португалии; был расширен и перестроен в 1180 и 1320 гг. В последнем году он перешел, после своей перестройки Динишем, от тамплиеров к Ордену Христа.
142
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). (См. также следующее предложение). Это — locus classicus о благодеяниях принца (См. Предисловие к т. II).
Святая Мария Беленская «близ моря в Рештелу», часовня, где моряки инфанта могли помолиться непосредственно перед отплытием в море из Лиссабона или принести благодарственную молитву после путешествия, была заменена более пышным зданием королей Эмануэла и Иоанна III, которое было известно как Жеронимуш и получило прозвание «Лузиады в камне»; не считая Батальи, оно является самой величественной из португальских построек. Однако да Гама при своем отъезде и возвращении из Индии имел в распоряжении лишь небольшую часовню принца Генриха.
Помбал в Эштремадуре и Сори в Бейре одинаково расположены немного к юго-западу от Коимбры (Помбал несколько дальше в направлении Лейрии).
143
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Эта несостоявшаяся африканская экспедиция относится ко времени правления Афонсу V, очевидно, к годам непосредственно после Танжерской катастрофы 1437 г. (См. Предисловие к т. II).
144
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Мы видим, по тому, что говорит автор, каково было состояние поселка, основы которого были заложены инфантом в 1416 г. и которому вначале было дано название Терсена-Навал (Tercena Naval), от венецианского слова Darcena — арсенал галер, где они производились и держались; затем он получил название Вила-ду-Инфанти, а впоследствии — Сагриш, которое происходит, согласно Дону Франсишку Мануэлу (D. Francisco Manuel, Epanaforas, p. 310), от Sagro, Sacrum — знаменитого Promontorium Sacrum. Стоит отметить, что знаменитый Кадамосто, говоривший с инфантом в 1445 г. на мысе Сан-Висенти, не приводит названия поселка, говоря вместо этого о свидании, которое состоялось у него с инфантом в Рапозейре (Rapozeira).
145
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Callez следует читать Cadis.
Автор придерживается испорченного названия, используемого средневековыми авторами и рукописями, которые исказили название Гадеса Плиния (V, 19), Макробия, Силия Италика (XVI, 468) и Колумеллы (VIII, 16); в таком виде это название больше приближалось к изначальному Гадиру в пуническом или финикийском языке. Искаженные названия Calles, Callis встречаются еще в документах XVI века. См. письма Веспуччи в издании Gruninger 1509 г.
146
Прим. перев. Сильный встречный ветер.
147
Прим. виконта ди Сантарена (1841). Это место следует понимать в том смысле, что генуэзцы предложили большие денежные суммы за уступку им места в новом поселке для утверждения там фактории и, возможно, колонии, подобной тем, которыми они владели в Черном море, в особенности в Каффе [Феодосии], Смирне и пр. Невероятно, чтобы они предложили инфанту уступить им поселок, над которым он не обладал сюзеренитетом. Республика Генуя имела весьма тесные связи с Португалией с самого начала португальской монархии и не могла игнорировать то обстоятельство, что сами государи не могли отчуждать какую-либо часть территории без одобрения кортесов (см. на эту тему часть III наших Memorias sobre as cortes).
Как бы то ни было, эта деталь, приводимая автором, показывает также, с другой стороны, благоразумие португальского правительства того времени, воспротивившегося подобному предложению, ввиду того, что эта республика вследствие своей непомерной морской мощи добилась от мавританских и африканских князей предоставления различных важных точек в Азии и Африке и приобрела у греческих императоров права на предместья Пера и Галата в Константинополе и острова Хиос, Митилену [Лесбос] и Тенедос в Архипелаге. Таким образом, весьма достойным внимания читателя является то обстоятельство, что Португалия не приняла предложения, тогда как императоры Востока и Германии, короли Сицилии, Кастилии и Арагона, а также султаны Египта настойчиво искали союза с этой республикой и защиты со стороны ее мощного флота.
Правда, мощь Генуи в это время начала идти на спад и ослабевать, однако даже в этом свете не теряют своей важности подробности, которые сообщает нам автор, и замечания, предлагаемые нами на рассмотрение читателя.
Комм. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). По поводу связей Генуи с Испанией мы можем добавить следующее.
Связи Генуи с Барселоной активизировались в XII-м веке. В 1127 г. республика заключила торговый договор с графом Раймоном Беренгером III и образовала наступательный и оборонительный союз с этим князем в 1147 г. В результате союзники захватили Альмерию и Тортосу. В этом завоевании две трети отошли графу, одна треть — генуэзцам. В 1153 г. они продали свои новые владения графу Раймону за деньги и торговые права; но в 1149 г. заключили договор о мире и торговле с мавританским королем Валенсии, а в 1181 г. — схожий договор с королем Майорки. Еще в 1315 г. генуэзцы начали прямую морскую торговлю с Нидерландами, плавая вдоль испанского побережья. После завоевания Севильи Фердинандом III они также получили важные торговые привилегии в этом городе, в особенности те, что были предоставлены пожалованием от 22 мая 1251 г. К этому времени они вытеснили всех своих итальянских торговых конкурентов из Западного Средиземноморья и удерживали позиции, практически аналогичные позициям Венеции при Латинской Константинопольской империи. В 1267 г. все генуэзские консулы в Испании были переведены в подчинение генеральному консулу в Сеуте. В 1278 г. Генуя заключила договор о мире и торговле с Гранадой. В 1317 г. генуэзец Эммануэль Пессанья (Пезаньо) стал господином верховным адмиралом Португалии: генуэзские капитаны и лоцманы были задействованы в испанской исследовательской экспедиции к Канарским островам в 1341 г.; регулярный контингент генуэзских лоцманов и капитанов также состоял на испанской службе. См. Предисловие к т. II.
148
Прим. Ч. Р. Бизли и Э. Престэйджа (1899). Здесь у Азурары снова присутствует подлинно типическое смешение священной и языческой учености, при этом обе имеют в его глазах равный авторитет. См. Саллюстий, «Заговор Катилины», гл. II, VIII, LI; особенно VIII.