Росские зори

Авторитет пресбевта Деметрия в Танаисе и за его пределами был огромен. Среди эллинских купцов он по праву считался первым по богатству, опыту и связям в деловом и политическом мире. Он свободно говорил на языках племен, с которыми вел торговые дела, и как никто другой мог расположить к себе вождей варваров. Искусство Деметрия общаться с ними высоко ценили как в Боспоре, так и в Риме. Именно по рекомендации римского сената боспорский царь Ининфимей[76] назначил Деметрия пресбевтом Танаиса — эту высокую должность Деметрий сохранил и при преемнике Ининфимея Рискупориде V.

Местом постоянного жительства Деметрия был Пантикапей, но основная его коммерческая деятельность проходила в Танаисе. Здесь он проводил не меньше времени, чем в Пантикапее, со своей семьей.

Город Танаис был немало обязан мудрости и щедрости Деметрия. Поддерживая добрососедские отношения со старейшинами окрестных кочевых племен, он тем самым способствовал торговле с ними и обеспечивал безопасность горожан. Когда же на границах Сарматии появились новые, воинственные племена, предпочитавшие меч и огонь языку торговли, Деметрий, тогда еще не пресбевт, а только богатейший из купцов Танаиса, на собственные средства восстановил обветшавшие восточные башни города и усилил соединяющие их стены. О его деяниях свидетельствовала мраморная плита, на которой были высечены знак боспорского царя, имена исполнителей — Деметрия и архитектора-римлянина Аврелия Антония — и указано время окончания работ: 236 год, в царство Тиберия Ининфимея. И позже, став пресбевтом, Деметрий не переставал заботиться об укреплении обороноспособности города. При нем были заново перестроены ворота и капитально отремонтированы крепостные стены с множеством оборонительных башен.

Эти работы способствовали безопасности городского населения, но не настолько, чтобы горожане сочли себя недосягаемыми для степи. За крепостными стенами оставался чужой, грозный мир, таящий в себе — особенно теперь — всякие неожиданности. Поэтому самые осведомленные в делах люди собрались у пресбевта, чтобы оценить обстановку в городе и за его пределами.

Зенон вошел, поприветствовал собрание. Его встретили по-дружески, пресбевт широким жестом предложил ему сесть на гостевое место, предназначенное для купцов, прибывающих в Танаис издалека и могущих сообщить отцам города важную информацию. Зенон сел рядом с купцом, побывавшим на берегах Ра и проделавшим нелегкий путь по реке Танаис.

Так как никого больше не ждали, Деметрий попросил всех сесть. Сам он, подождав, пока собравшиеся займут кресла, расставленные вдоль стен, и выразив легким поклоном свое уважение к могущественным людям Танаиса, известным также в других городах Боспора и за его пределами, сел на свое место, в кресло-трон.

— Я приветствую собравшихся здесь именитых людей Танаиса и Боспора, — заговорил он. — Обстоятельства побуждают нас тщательно оценить обстановку и принять соответствующее моменту решение. Прежде всего выслушаем наших братьев, возвратившихся из земель варваров.

Зенон рассказал о своем рейсе по Данапру и о возвращении в Танаис, задерживая внимание присутствующих на том, что прямо или косвенно могло отразиться на судьбах эллинских городов. Посыпались вопросы. Собравшихся интересовали взаимоотношения россов, готов и сарматов. Зенон изложил свое мнение по этому поводу, опираясь как на свои собственные наблюдения, так и на информацию, полученную от Фалея, Евстафия и от купцов Харитона и Антимаха.

Узнав, что с Зеноном прибыли россы, гот и эллин, много лет проживший среди россов, собрание пожелало взглянуть на них. Зенон тут же послал служителя передать сыну распоряжение пресбевта.

После Зенона говорил феодосийский купец, недавно побывавший в Ольвии. Он сообщил малоуспокоительные вести: город осаждают геты, а с севера вот-вот нагрянут готы. Пока в городе стоят римские войска, но сенат в любой час может отозвать легион на Истр, где не прекращаются набеги карпов, или на запад, где снова активизировались галлы и германцы…

Потом собравшиеся слушали купца, побывавшего на берегах Ра. Он рассказал: на Танаисе его суда подверглись неоднократным нападениям со стороны степняков, которые большими массами перекочевывают от Ра к Меотиде и по пути разрушают эллинские селения, убивают или захватывают в плен жителей. В свою очередь, их самих вынуждают к перекочевке на запад племена, движущиеся с востока к Ра и уже кое-где переправляющиеся на правый берег. Их называют гуннами. Восточная степь встревожена: на них надвигается огромная сила…

Вести были пугающие: с запада и востока к Меотиде двигались орды варваров. На севере пока было относительно спокойно, но и здесь замечена массовая перекочевка степняков в сторону Меотиды. Степь была чревата войной. Стиснутые с двух сторон пришельцами, сарматы наверняка объединятся с ними в один антиромейский союз…

Неутешительны были и городские дела, хотя на первый взгляд все в городе обстояло как нельзя лучше: крепостные стены и башни восстановлены, вода есть, продовольствия достаточно, дорога в порт защищена стенами, под прикрытием которых всегда можно получить подкрепление и снарядить суда за дополнительным продовольствием в близлежащие боспорские города или на речные острова, где паслись танаисские стада. Гарнизон Танаиса был невелик, но пятьсот — шестьсот воинов могли нанести с крепостных стен серьезный урон врагу, у которого не было осадной техники, а без нее степнякам город не взять. Казалось, в военном отношении можно было не тревожиться за судьбу Танаиса. Однако внутригородская обстановка не внушала оптимизма. В городе было около двух с половиною тысяч жителей, одна шестая из них — рабы. За вычетом их — рабы защищать Танаис не станут! — остается приблизительно две тысячи сто граждан. Чуть более половины из них — эллины, остальные — сарматы, меоты и лица других национальностей. Эллины, ромеи — ромеев было совсем немного, — фракийцы и малоазийцы будут сражаться до конца. Часть сарматского населения из тех, кто уже не отделял себя от эллинов, тоже будет защищать город, но другие сарматы, еще крепко связанные со своими степными сородичами, попытаются перебежать на сторону кочевников, чтобы сохранить себя и свои семьи. Таких наберется не менее пятисот человек. Таким образом, оставалось около полуторы тысячи горожан, о судьбе которых следовало позаботиться на совете у пресбевта. Половина из них — женщины и дети. С оружием в руках город будут защищать от степняков и их союзников внутри города пятьсот — шестьсот воинов. Не очень-то обнадеживающая перспектива…

Фалей и Останя вслед за сыном Зенона вошли в зал.

— Гот в степи с табуном, — сказал молодой эллин. — За ним послан человек.

— Обойдемся без него, — ответил пресбевт, — Продолжим наши дела.

Взгляды собравшихся были обращены на Фалея и Останю. Их история уже была известна собранию от Зенона.

— Как ты думаешь, сын Лавра Добромила, покорятся ли россы готам?

— Нет!

— А ты как считаешь, Фалей?

— Нет, не покорятся.

— Почему вы так уверены в этом? Готы уже ступили на земли россов и движутся по ним к Понту!

— Они ступили на окраинные земли. Путь в глубь росского края им наверняка преградили росские дружины, — возразил Останя.

— Значит, возможно, что дружины россов идут за готами?

— Да!

— Что же они предпримут после того, как освободят свои земли от готов?

— Они решат это на месте.

— Что все-таки по этому поводу полагает сын воеводы Добромила?

Остане не приходилось решать такие вопросы, он впервые почувствовал, как трудно думать за других и предугадывать действия множества людей, хотя они — его соплеменники.

— Думаю, они накажут готов за вторжение в росские земли, освободят пленных россов и вернутся домой.

Эллины переглянулись — ответ молодого воина был разумен и вытекал из природы россов. Но так ли россы поведут себя в этот раз? Не прельстит ли миролюбивых пахарей перспектива богатой военной добычи? Большое войско неохотно расходится по домам с пустыми руками. Все могло случиться в эти неустойчивые времена. Нанесут готам несколько чувствительных ударов, заставят их считаться с собой, познают соблазн военной добычи, и тогда случится худшее: готы, усматривавшие главный объект грабежа в имперских городах, заключат союз с россами и сарматами, и все они ринутся на эллинов…

76

Ининфимей царствовал в 234–239 гг.