Страница 99 из 123
С детства не жалую перегретую подушку, поэтому всегда стремлюсь оставить окно на ночь чуть приоткрытым, чтоб слегка «сифонило» и охлаждало ее саму и разметавшуюся по ней копну моих буйных волос. Дома, в спальне, с этим проблем не возникает, но здесь Маша вечно ворчит, если через окно «сифонит», поэтому норовит захлопнуть его поплотнее, потому как, по ее мнению, «мы совсем не пингвины, а райские птички, которым критически нужно тепло».
Вот и приходится частенько парить затылок, к примеру, как прошлой ночью. Косу на ночь я заплетаю своеобразно — вплетаю в нее только нижнюю треть длины волос. Потому что если плести от затылка, то «ствол» ее выходит плотным и толстым, что очень мешает спать: лежишь с вечно вспотевшим затылком, словно на дополнительной, «приклеенной» к нему подушке. Полина, наша помощница по хозяйству, еще в детстве предложила этот своеобразный способ заплетать косу «свободной, чтобы по утру просыпаться бабочкой, а не гусеницей в коконе», как она тогда говорила.
— Маааш, зачем ты шторы распахнула? — капризно пробурчала я, — И так ведь жарко, как в парной… Опять вчера окно замуровала, что ли? И когда ведь успела…
Ответа на мое ворчание не последовало. Я осмотрелась по сторонам повнимательнее и поняла, что пребываю в комнате в полнейшем одиночестве. Подруга явно ушла на занятия «догрызать гранит науки»: постель ее была убрана, а на письменном столе привычно виднелся листок бумаги.
— Успею ещё прочитать твое ЦУ, — проговорила я. Сладко потянулась под одеялом и привычно залюбовалась «своим» деревом за окном.
Воробьи угомонились, видимо, склевав всё, что дядя Вася рассыпал на дощечке скворечника, прикрепленной под самым летком. Теперь они лишь время от времени сыто почирикивали и лениво перескакивали с ветки на ветку. Утро радовало. Холодное бледно-голубое небо выглядело безоблачным, и яркое не по сезону солнце успело «протопить» стекло и избавить от наледи, которой оно было сплошь покрыто прошлым вечером.
Несмотря на то, что вечером мы засиделись с Машкиным мозговым штурмом и так поздно легли спать, я чувствовала себя выспавшейся и бодрой. Улыбнувшись погожему утру, я резво выбралась из постели и направилась к записке, ожидавшей на столе моего внимания. В ней были коротко обозначены две «темки», как Марья обычно называла пункты своих ЦУ. В самом верху листа а4, по центру, значилось выведенное ее размашистым крупным почерком: «ПОСУДА!»; а ниже, чуть помельче: «Будь дома к 18.00! Не опаздывать! Мы с Викой ждать не любим!»
— Ясно, о мой Предводитель, — иронично усмехнулась я и направилась к грязным после позднего ужина тарелкам.
Вскоре посуда была вымыта и настало время принять душ. Я выбрала контрастный режим, ведь предстоял насыщенный день и дополнительный тонус мне совсем бы не помешал.
«Первое: раздобыть „свеженькую“ МРТшку, — мысленно поставила я „крестик“ в своем списке дел, — второе: выдержать разговор со Ждановым и его Комиссией; третье: если посчастливится, то сдать зачет. Или хотя бы договориться о времени сдачи».
Вздохнув, я на время прогнала мысли о въедливом преподавателе, неизвестно откуда свалившемся мне на голову, и, стоя под струями контрастного душа, сосредоточилась на том, как бы получить «свеженькую» МРТ моей бедовой головушки, ушибленной в полете с холма, возвышавшегося на базе отдыха «Империал». На этот злосчастный оледеневший холм неделю назад меня затащил Михаил. Я сожалела, что уступила тогда уговорам и пообещала себе больше не поддаваться его хотелкам, если они пойдут в разрез с моим желанием.
День пролетел будто в одно мгновение. Как белка в колесе я носилась из одного учреждения в другое и в общагу вернулась только вечером. Марья была уже дома.
— Ну, где ты ходишь, Катя! — с упреком встретила она меня, — Опоздала на целый час! Ужин совсем остыл!
— Не беда, подогреем, — миролюбиво проговорила я, — А что у нас на ужин?
— Макароны под болоньезе, — ответила подруга, загрузив в микроволновку одну из двух тарелок с ужином и нажав на «пуск».
— О! Твои фирменные! Отлично!
— Чёт светишься, как светофор, — заметил мой строгий дознаватель, оглядев меня с головы до ног. И распорядился, взглянув на таймер: — Раздевайся давай! У тебя на всё про всё шесть минут. И «колись», где тебя носило!
— Ой, вертелась как белка в колесе! — воскликнула я. Сняв с плеч рюкзак и верхнюю одежду, метнулась к раковине, чтобы вымыть руки. — Все ноги стерла, как Полина моя ни скажет!
— Интересненько… И что за апокалипсис такой нагрянул?
— Сейчас расскажу! — пообещала я, смывая мыльную пену с рук. — Утром Андрей Андреевич позвонил! Сам позвонил, представляешь!
— Кто такой, почему не знаю?
— Врача из «Империала», помнишь? — вернулась я в комнату и заметила: — Как вкусно пахнет! Не поверишь: голодна как волк!
— Ну почему же, охотно верю. Садись за стол. Это тот, который Новикова тогда в больничку сплавил, но просчитался.
— Почему просчитался?
— Потому что не учел Новиковской изворотливости. Надо было черта этого там под охраной оставить. Тогда бы он оттуда не слинял… — усмехнулась Марья, поставив передо мной тарелку со спагетти, с аппетитной «шапочкой» из фарша, политым ароматным соусом.
— Что-то ты снова не в духе, Маш… Вчера была на нерве из-за Сашиной командировки, а сегодня что? Не помирились?
— Он на связь так и не вышел, — недовольно поведали мне, — А сейчас вообще телефон отключил. Не понимаю, что происходит. Ладно. Зачем этот Андрей Андреевич тебе звонил?
— Спросил, как я себя чувствую и пригласил на повторно МРТ. Я так обрадовалась! Как раз думала, как бы мне результат получить для комиссии Ждановкой!
— А как этот Андрей в квадрате узнал, что тебе ещё одна МРТ понадобилась?
— Андрей в квадрате?
— Ну а как⁈ — усмехнулась Машка. — Так откуда он фишечку-то просёк?
— Я не спросила. Да это и не важно!
— Как неважно? Сам Орлов подсуетился, зуб даю! А это знак!
— Да какой знак, Маш… Не знаю… Но все так удачно совпало — фантастика просто! В общем, я с новым заключением — пулей на комиссию в Универ. А там Голубева на Жданова насела и добилась, чтобы принял у меня злополучный зачет!
— Молодчинка какая! Сдала?
— Конечно!
— В общем, с сессией всё на мази, да?
— Да! Допуск выдан! Я так рада, не поверишь!
— Почему же? Верю. Светишься так, что щас ослепишь!
— Ну, а у тебя как дела? Что узнала?
— Самое главное! Выяснила координаты этого шабаша.
— И где же он состоится?
— В местечке под названием «Терра Инкогнита».
— Неизвестная земля? — машинально перевела я, — И где ж у нас такая находится?
— А твой инглиш не так плох!
— Не юли, Маш. Это латынь. И тебе это известно не хуже меня. Так, где находится… местечко?
— За городом… Примерно в полтиннике кэмэ от МКАДА.
— Далековато…
— Да не очень! Там деревня какая-то, что ли…
— Деревня?.. Подожди, а в лесу «Империала» ты по-другому этот клуб называла.
— Да. Я думала на «Империю чувств». Но не так, чтоб очень и ошиблась.
— То есть?
— «Империя» эта находится рядом с «Террой». И является ее легальным прикрытием… Уже год на плаву… Кстати, твой Новиков в «Терре» этой прям завсегдатай? Чуть ли не живёт там, говорят.
— Кто говорит?
— Да, забей! Источник — проверенный.
— И кто же он — твой источник?
— Ну ты и зануда, Кать. Считай, что Вика сказала. Я же с ней на стрелке была.
— Ясно. О чем еще говорили?
— Щас нагрянет — сама расспросишь.
— Расспрошу. Обязательно. Подожди, а вдруг Михаил узнает меня в этом клубе? Он будет недоволен, если увидит меня там, Маш.
— Тебе это важно? Его недовольство, я имею в виду?
— Не особо, но…
— Никаких «но»! И будь спокойна — не узнает!
— Почему? Он может быть наблюдательным, когда захочет.
— Ему не удастся захотеть.
— Что это значит?
— То и значит, что не до тебя ему будет. Его ждет целая куча хлопот.