Страница 88 из 123
— Ой, прости…
— Не парься! — успокоила она меня, отступив в сторону. — Интересно, каким ветром его к нам занесло?
— Без понятия, — призналась я и подошла к столу, за которым молча сидел Саша. Он резво водил пальцем по экрану телефона, и то, что он скролил, казалось, занимало всё его внимание. — Но Голубева обещала помочь, — поделилась я с Марьей — Завтра сделаю «свежую» МРТ и предоставлю комиссии.
— Какой еще комиссии? — мой дознаватель не дремал с вопросиками, сыпавшимися как из рога изобилия.
— Жданов хочет создать комиссию, — покорно объяснила я.
— Зачем?
— Чтобы проверить меня «на соответствие занимаемой должности», так сказать. Ну, то есть занимаемого места, — поправилась я.
— Это в середине-то учебного года?
— Конец семестра, Маш. Он в своем праве. Наверное…
— В каком еще праве! — привычно возмутилась она, — Что он себе позволяет! Это что ещё такое! — недовольство подруги возрастало в геометрической прогрессии.
— Жданов считает, что меня следует отчислить с бюджета, Маш.
— С чего бы это⁈
— По его мнению Миша больше достоин этого места.
— Новиков⁈ Приплыли! Он и тебе гадить принялся! А Жданов этот, значит, под его дудку пляшет! — заявила моя, скорая на выводы мисс Марпл.
— Не думаю… — устало не согласилась с ней я и опустилась на стул, стоявший с противоположной от Сашиной стороны стола.
— А ты подумай! Вот козел, а! — гневно воскликнула моя фурия и принялась маршировать от стола к окну и обратно.
— Дорогая… — послышалось негромкое Сашино предостережение.
— А ты вообще помолчи! — накинулись теперь и на него.
— Маш… Не утрируй. Думаю, Миша ни причем.
— Да конечно! Тогда кто причем по-твоему? Чей заказ этот Жданов отрабатывает?
— Не знаю… Ты чего такая сердитая? — миролюбиво спросила, переводя растерянный взгляд с подруги на Сашу.
— Будешь тут сердитой! — недовольно заявила она.
— Извините, — прошептала я, расслышав настырное жужжание своего сотового, и поспешила к рюкзаку, оставленному у входной двери. В нем мой смарт продолжал настойчиво подавать признаки жизни.
Звонил дедушка. Извинившись перед Сашей с Машей еще раз, я вышла из комнаты, чтобы ответить на звонок. Завернув в небольшой закуток в самом конце общего коридора, уселась на подоконник и принялась привычно отчитываться за день своему придирчивому «инквизитору»: где была после занятий, почему не ответила на его предыдущий звонок, почему показатели «Цербера» на моем запястье зашкаливали целых дважды за последние три часа. В общем, обычное дело.
Рассказывала я дедушке о событиях своего неспокойного дня избирательно, старательно обходя острые углы: сообщила о прогулке подле занятий, о замечательных кадрах, сделанных для предстоящей фотовыставки, о тренировке по айкидо, чуть не выбившей из меня дух, но умолчала о проблеме с зачетом; не сообщила и о внезапной встрече с Каменнолицым. А второе зашкаливание показателей «Цербера», по всей видимости, вызванное нашей с Жаровым непростой беседой, объяснила тем, что жутко опаздывала на встречу с Машей и Сашей, потому ужасно нервничала, неслась во весь опор и даже вынуждена была поймать такси.
Дедушка выслушал мой, по большей части монолог, без особых нареканий и, в общем и целом, остался отчетом моим доволен. Завершив разговор, я выдохнула с облегчением и направилась в комнату.
Зашла и увидела там Марью. Вернее, ее спину. Неподвижную, прямую как шест и до чёртиков напряженную. В комнате подруга теперь находилась в полнейшем одиночестве и даже не взяла себе за труд отвлечься от разглядывания видом за окном, когда я вошла.
— А где Саша? — негромко спросила я и не дождалась от нее никакой реакции. Это удивило еще больше. Я смотрела на неподвижную спину подруги и терялась в догадках, что же между ними могло случиться.
— Мааш?
— Ушел? — коротко бросили мне в ответ.
Если честно, услышав ее ответ, расстроилась я не критично. Я чувствовала себя настолько уставшей, что единственным желанием сейчас было — лечь спать, однако позволить себе этого не могла: очень беспокоило состояние Марьи. Она явно была «на нерве», как сама же называла подобное свое настроение. К слову, накатывало оно на подругу довольно редко, а если и накатывало, то Белов всегда «купировал его в зачатке». Но сегодня с этим явно что-то пошло не так.
— Почему? — спросила я со всем сочувствием, на которое сейчас была способна. Подошла к столу и уселась на стул, на котором совсем недавно сидел Саша. — Вы что, поссорились? — через паузу решилась уточнить я.
— Не без этого, — негромко известили меня.
— Почему — не скажешь?
— В командировку опять намылился.
— Сейчас? На ночь глядя?
— Завтра с утра. Заявил, что должен отдохнуть и слинял. Типа завтра ему жуть, как понадобится «свежая» голова.
— Успокойся, Маш, он человек… в какой-то степени… эммм… подневольный… — старательно подбирала я слова, — Пришел приказ отбыть в командировку — отбыл, — негромко и вполне себе миролюбиво бормотала я, вытянул под столом гудящие от усталости ноги и с опаской косясь на ее, натянутую струной спину.
— Успокоиться⁈ — чуть ли не выплюнули мне в ответ, — Вот скажи мне: сколько можно⁈ Какого черта ты неизвестно где моталась! Мы прождали тебя целых полтора часа! Он успел бы выдать всё, что нарыл по Орлову! — продолжала негодовать подруга, всё так же глядя в окно.
— Не сердись… У меня сегодня столько всего случилось… — объяснила я, пожав плечами.
— Вот скажи мне: так всегда будет что ли⁈
— Прости, я постараюсь больше не опа…
— Мартышкин труд! — отчитывали меня, — Не обещай того, чего выполнить не сможешь! Опоздание — твое второе имя, Кать! Я — о другом! Ещё пару часов назад ничего ж не предвещало!
— Прости, не понимаю…
— Я о чёртовой командировке! Терпеть ненавижу!
— Кого? — осторожно спросила я. И, так как она не ответила, уточнила: — Командировку? Или Са…
— Когда планы рушат! — перебили мой глупый вопрос, — А он это делает постоянно! В «Империале» бросил! Сейчас вот — опять! Сколько можно⁈
— Не сердись, Маш.
— Не сердись⁈ Что ты заладила! Как не сердись⁈ А может мне вообще порадоваться⁈
— Не накручивай себя.
— А я и не накручиваю! Все очевидно!
— И что же тебе очевидно? — осторожно спросила я.
— Всё! Аллес! Он заявил, что наши графики не совпадают! Это капец, Кать! Как жить-то будем⁈
— Кто заявил? — не поняла я.
— Да Саша же! Вот же! Все же было на мази! Как так-то⁈ — нервно сокрушалась моя строптивица.
— Ну бывает…
— Что бывает⁈ Сколько уже можно этому бывать⁈ Ну держись, дорогой! У меня тоже командировка намечается! — уже вовсю «кипела» подруга.
— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила я.
— Всё! Забыли об Алексе!
— Как забыли, Маш?
— Забыли, сказала! На повестке дня клуб! Сосредоточимся на нем!
— А мы разве о клубе Саше не скажем? — с опаской пролепетала я.
— Нет! — заявила она, как отрезала, — Пусть катится в эту свою командировку! Сама справлюсь!
— Может, не стоит так кардинально, Маш…
— Сказала же: пусть катится в эту свою командировку! — повторила она чуть ли не по слогам, — А мы займемся нашими насущными делами!
— Насущными? Это какими?
— Не тупи так, Кать! — воскликнула она и, наконец, повернулась ко мне лицом, — Сказала же: клубом! Завтра на меня не рассчитывай! Весь день занята буду.
— Чем?
— Встречусь с одним человечком. Надо по клубу этому вопросец один утрясти. Срочно.
— Хорошо, — не стала спорить я, — значит, визит к Алисе отменяется, да?
— Не отменяется, а переносится на следующую неделю! Сейчас: все внимание клубу, поняла? Времени осталось чуть, а у меня по нему фактаж не бьется!
— Какой ещё фактаж, Маш?
— Какой, какой — такой! Визит туда вообще может накрыться медным тазом, ясно!
— Почему? — из вежливости спросила я и даже возрадовалась такому возможному повороту дела.