Страница 23 из 123
— Замечательно. Тему с препаратами развивать не буду.
— Какими препаратами? — не поняла я.
— Которыми ты пользуешься. В контрацептивных целях, я имею в виду.
— А… Ну да… Давайте не будем ее развивать. И вообще… С чего вы вдруг об этом спросили?
И тут меня осенило: «Это всё тот злосчастный эксперимент! Поэтому он и завел эту тему! Решил, что я навязываюсь! Ну, конечно! Откуда ж ему знать, что причина моего эксперимента была совсем в другом…»
— Я поняла, почему вы спросили о контрацепции.
— Неужели! — усмехнулся он.
— Но вы неправильно поняли… Тот поцелуй… Понимаете… Он был мне нужен для другого… То есть… цель была не той, о которой вы подумали…
«Боже, что я несу!» — мысленно ужаснулась я, совсем растерявшись.
На счастье, нашу «задушевную» беседу прервало щебетание неугомонного Орловского ноута.
— Не утруждай себя объяснениями, — спокойно бросил мне его хозяин и поспешил уделить свое драгоценное внимание всплывшему на экране сообщению.
А я выдохнула с облегчением. Кажется, щепетильная тема была закрыта.
Сытный ужин придал мне сил, а прозвучавший совет Кирилла Андреевича — оптимизма. Наблюдая за сосредоточенным профилем напротив, я, наконец, решилась затронуть тему с портсигаром — серебряной вещицей, уже несколько часов не дававшей мне покоя. Причем, как сама вещица, так ее владелец — странный Орловский родственник. Мои приключения на выходных подходили к концу, а значит нужно было ловить момент, ведь другой возможности поговорить об этом может не представиться. И пока я обдумывала, как безопаснее ступить на эту зыбкую почву, Кирилл Андреевич меня опередил…
Глава 14 Родственничек…
— Так что ты вспомнила по Жарову? — спросил Кирилл Андреевич, оторвавшись от ноута. И принялся методично уточнять: — По Каменнолицему, как ты его окрестила. Сегодня утром, я имею в виду. В холле Базы. После вашей со Стоцкой утренней прогулки.
Тон его стал по-деловому выдержанным. И я поняла, что ему нужны голые факты. Выводы он сделает сам.
«По Жарову… Как официально… — задумалась я, — С прохладцей… Неужели родственничек и ему успел насолить?»
Массивное черное кресло мягко зашелестело колесиками по новомодному напольному покрытию, чем-то напоминающему каменное, и подъехало к кровати, на которой я сидела, сложив ноги по-турецки и обложившись одеялом.
Этот слабый звук сразу воскресил в памяти похожий: так шелестели листья под нашими с мамой ногами, когда мы шли по тропинке импровизированного зелёного «туннеля». Шли в школу тем сентябрьским днём, когда встретили странного старика. Старика, из рук которого и выпал памятный серебряный портсигар. Выпал на каменное покрытие дорожки и звонко отрикошетил в траву.
— Получается… — задумчиво выдала я свои мысли вслух, — когда он стоял под дождем и смотрел нам вслед, он просто выжидал, когда мы выйдем из «тоннеля». Он должен был подобрать выпавший из рук портсигар. Убрать улику… Кажется, старик — именно он… Но к чему был весь этот маскарад? Зачем переоделся в старика?.. Это вы его в тот день туда направили?
— Кого и куда? — прозвучало негромко. Несколько озадачено.
— Вашего Жарова. В «туннель».
— В какой туннель?
— Зеленый. Сложенный из ветвей деревь… — ответила я и осеклась на полуслове, заметив реакцию моего собеседника. На меня смотрели, как на блаженную: с грустью и полным непониманием. И, кажется, даже с жалостью.
— Понимаете… Я недавно вспомнила день, когда мама провожала меня в школу в последний раз… Тот день, когда ее не стало… Так вот… В то утро мы шли с ней через «тоннель». Это слово я узнала за несколько дней до того… Из книжки. Мы с дедушкой тогда читали про паровозик, который боялся по нему проезжать… Не важно… Отвлеклась. В общем, мы шли по узкой дорожке. Под сводом из ветвей деревьев. Они росли по обеим ее сторонам. И были так туго переплетены, что создавалось впечатление, что проходишь сквозь тоннель.
— Ясно. Дальше!
— В тот день нам с мамой там встретился старик. Он шел нам навстречу. Остановился. Посмотрел на меня… И подарил листочек.
— Какой листочек?
— Багровый такой. Резной. Я выронила его тогда. Решила подобрать. Присела и услышала звук… Будто что-то упало. Оглянулась и увидела блестящую коробочку. Это был портсигар. Тот самый, который я увидела сегодня в руках у Каменнолицего!
— Почему решила, что тот самый?
— И на том и на этом изображен орел. С ярким зеленым глазом. В траве тогда лежал точно такой же. И так же, как сегодня привлек мое внимание этим своим глазом… Блестящим таким, переливающимся на свету. Он будто подмигнул мне. И тогда, и сегодня. Это точно тот самый портсигар! Я уверена! Вот просто на сто процентов уверена! Да что там на сто — на все тысячу процентов!
— Верю, — негромко согласился со мной Кирилл Андреевич. И задумчиво потер подбородок пальцами: указательным и средним.
— Отлично! Это вы его туда послали? Я имею в виду старика. Ну, то есть переодетого Каменнолицего? А, может… — напряглась я от новой догадки, — Может тогда нам встретились именно вы⁈ А что? Это же вполне возможно! Вы любите переодеваться. Примерять разные образы… Да тот же парик, о котором я недавно вспомнила! И руки у того старика были молодыми! Ну, то есть совсем без морщин… Что скажете? Там были вы?
— Нет… — ответили мне через паузу, которой, казалось, не будет конца.
— Почему я должна вам поверить?
— Хотя бы потому, что в сентябре того года я находился за пределами страны. Уехал на следующий день после разговора с Ольгой в Парке развлечений. А разговор тот состоялся за неделю до ее гибели. Тогда, как ты рассказываешь о самом дне гибели Ольги, если я уловил суть твоих сумбурных мыслей.
— Уловили… Ну и что что находились? — встрепенулась я и выдала: — Понаходились за этими самыми пределами и вернулись на денёк, а потом снова уехали находиться за пределами! Для алиби, например!
— Разочаровываешь. — Усмехнулся Орлов, — Похоже, совсем рассорилась с логикой, — заметил он. И, вздохнув, продолжил: — Если бы это был я, то зачем мне приезжать «на денек»? Зачем рушить собственное алиби и так глупо подставляться, пересекая границу? Еще раз: где логика, Миледи?
— Вы могли бы въехать в страну под другим именем…
— Вот как? Как ты это себе представляешь?
— Как вариант. В разговоре с дедом мама как-то обмолвилась, что выедет по паспорту прикрытия… Или под прикрытием… Как-то так она выразилась… Сейчас, наверное, не смогу вспомнить дословно. Устала…
— Куда выехать? — кажется, напрягся он.
— Я не поняла. Вернее, она не сказала. Потому что меня рассекретили и прервали разговор.
— Мда… — озадаченно задумался мой визави. На пару минут комната погрузилась в тишину. — Ладно оставим это до лучших времен и «вернемся к нашим баранам». Вернее, к злополучному тоннелю. А не считаете, Миледи, что безопаснее было бы направить в тот самый тоннель третье лицо? Ну, если подумать? — вдруг выдал он, изогнув губы в коварной усмешке. И продолжил тоном, в котором четко улавливался сарказм: — Если уж задумал коварство, то лучше исполнить его руками профессионала, не так ли?
— А Жаров — профессионал?
— Точно! Именно его я и должен был задействовать в «операции»! — с иронией воскликнул мой собеседник, изобразив кавычки в воздухе на слове «операция». — Чтобы полиции легче было на меня выйти, для чего же еще? Гениально, Миледи, просто гениально! И главное — в чем же был смысл появиться мне в том самом тоннеле? Наверное, для того, чтобы просто пройти мимо вас, подарить тебе листочек и обронить улику. И улику эту ни в коем случае нельзя было уничтожать, верно? Ее обязательно требовалось сохранить, так? Для чего? А для того, чтобы свидетель ее опознал и разоблачил меня спустя годы. Разоблачил на пару с моим бедовым родственником. Так?
— Так основной свидетель был убран… — пробормотала я. И уточнила: — В тот же день. Осталась только маленькая девочка, которая и показаний толком дать не могла.