Страница 113 из 123
— Отдых поможет, но не излечит.
— Не излечит? — расстроенно переспросила я у нее, — А что же делась?
— Нужно сломать алгоритм…
— Как это можно сделать?
— Можно применить метод замещения.
— Как это?
— О чем твои воспоминания?
— О прошлом семьи.
— Только об этом?
— Да.
— Выдернуть из привычной среды и поместить в совершенно новые условия… Организм получит встряску… Включит защитные силы, — принялась негромко рассуждать Виктория.
— Типа клин клином? — воскликнула Марья.
— Что-то вроде… Но, чтобы клин сработал, это должен быть шок контент. Он должен закрыть пути отступления… И занять все мысли… Мозг должен мобилизоваться и найти выход…
— Умничка, Вика! И клуб в этом деле — самое то! Настоящий взрыв мозга для нашей мышки! И ни секундочки свободного времени на то, чтобы заморочиться тараканами в ее голове! — воскликнула Маша.
— А ты своего не упустишь, — заметила гостья, с прохладцей взглянув на подругу.
— Никогда! — не «заржавело» за Марьей с ответом. — А что! Чем не панацея, а⁈ — продолжила она, широко улыбнувшись, — Всё там будет для цыпы в новинку: никаких родственников и куча новых впечатлений!
— Возможно… Надо действовать, пока есть время. Запущенный алгоритм сжигает ее мозг, — задумчиво ответила Вика
— Прям так и сжигает? — с усмешкой передразнила ее Марья.
— Именно так, — на полном серьезе ответила ей Виктория. И добавила: — Но идея с клубом рискованна… Мне нужно получить дополнительные гарантии, чтобы уравновесить риски…
— Какие гарантии? От кого? — встрепенулась я, будто проснувшись.
— Не стоит на этом зацикливаться. Я сама всё устрою, — пообещала Вика, серьезно взглянув на меня, — Отдыхай пока.
— Спасибо, — пробормотала я в ответ, устало взглянув на Вику.
Мне так понравились ее слова. Они успокоили меня, внушили уверенность, что всё будет хорошо. Совсем недавно я боролась с недоверием к этой девушке, а теперь… Теперь ее забота тронула меня до глубины души, а тон, которым она была высказана, — подкупил искренностью. Не дутой, не показной, а самой что ни на есть настоящей. И я внутренне приняла предложенную ею помощь. Приняла, погасив внутри себя былые отголоски подозрительности и недоверия. Приняла, как много лет назад, памятной золотой осенью, вмиг ставшей для семилетней девочки хмурой и холодной, и разделившей ее жизнь на до и после. Выбившаяся из сил, она прилетела тогда за помощью к искренним и великодушным людям, настоящим отшельникам, проживавшим в дремучей, труднопроходимой тайге, без всякого намека на цивилизацию, за тысячу километров от ее дома. И Виктория увиделась мне сейчас близкой тем добрым людям по духу, проводником в тот мир, где мне когда-то помогли справиться с лютой депрессией и снова обрести себя.
— На, вытри слезы, — услышала я и приняла протянутый мне платок. Белый, накрахмаленный до хруста, с крошечным алым маком, вышитым в его правом верхнем углу неумелой детской рукой. Моей, когда-то неумелой рукой…
«С кем я его вышивала? Не могу вспомнить…» — мысленно сокрушалась я. Наблюдая за нечеткими контурами платочка, материализовавшимся крупнум планом как бы сквозь года, я никак не могла припомнить и комнату, в которой тогда училась вышиванию. Она осталась за пределами кадра из очередного старого фильма со мной в главной роли.
«Ничего, — успокоила я себя в который уже раз за этот неспокойный вечер, — нужно просто отыскать в памяти недостающий пазл… Я справлюсь! Вот отдохну и обязательно вспомню!» — клятвенно пообещала я себе и заметила перед глазами некую трансформацию. Накрахмаленный платок принялся медленно растворяться в воздухе, уступая место совершенно другому видению.
Я медленно моргнула в надежде прогнать его, но не помогло.
Перед глазами уже начала прорисовываться просторная комната… Светлая… Чужая… С кроватью у самой стены… Я вижу, как сижу на ней по-турецки и физически ощущаю пальцами рельеф крупных вышитых снежинок на толстом теплом покрывале. Я бережно их кончиками пальцев, глажу их и даже улыбаюсь — впервые за много дней. Отвлекаюсь от своего занятия, так полюбившегося за несколько дней в гостях, и вижу, как чьи-то тонкие детские ручки протягивают мне коробку. Я смотрю на нее с интересом и вдруг замечаю, что крышка начинает шевелиться. Внутри явно кто-то есть. Этот некто настырно бьется об изнутри и явно хочет выбраться на волю. Еще пара шуршащих толчков — и крышка поддается, чуть сдвигаясь в сторону. Еще один толчок — и она слетает с коробки. Слетает и падает на постель, прямо рядом со мной. Мое любопытство достигает просто космических размеров! Немного страшась и нервничая, я все же заглядываю внутрь и вижу, как меня приветствует чья-то черная мохнатая лапка. Она тянется ко мне, но я все еще робею, просто веду по ней взглядом и опускаю его ниже — на такое же мохнатое тельце. Коробка — с высокими бортами, а мой гость — на самом ее дне, поэтому я вижу его нечетко о с улыбкой жду встречи, полагая, что это Котёнок. Даже хочу его погладить. Но хочу ровно до того момента, пока «котёнок» не вбуравливается в меня своими красненькими глазками-бусинками. Они пугают меня, кажутся мне кровавыми, как у дьяволенка, о котором мы с дедушкой как-то читали. О ужас! Я совсем не думала, что встречусь с ним наяву!
— Познакомься, это Девил — мой друг, — слышу негромкий голос девочки.
Она ставит коробку рядом со мной и ужас мой превращается в настоящую катастрофу!
— Паук!! Кассандра, зачем⁈ — воплю я. Кажется, воплю вслух, потому что Маша вскакивает из-за стола как угорелая и со страхом в глазах следит за направлением моего взгляда.
— Где, Катя, где⁈ — допытывается она у меня, схватив кухонное полотенце и сжав его в руках. — Да где же⁈
Голос подруги выдернул меня из наваждения, как пробку из бутылки со шампанским. Я измученно прикрыла глаза, пытаясь справиться с холодком в груди. Разлепив веки, увидела Викторию. Она снова проводила перед моим лицом ладошкой. Из стороны в сторону, будто смахивая песок. И эти манипуляции, как ни странно, все успокаивали меня, избавляя от остатков видения. Я поймала рассеянным взглядом Марью и прошептала:
— Прости, что напугала тебя. Мне показалось…
— Забей, — просто ответила она и бросила полотенце на стол.
Мягкой, слегка пружинящей походкой гостья наша подошла к тумбочке, стоявшей у моего дивана, легко подхватила с нее графин с водой, наполовину наполнила ею стакан, который стоял рядом. Подняла стакан перед своими глазами, что-то там рассматривала с минуту. Затем подошла ко мне, протянула его мне и распорядилась:
— Пей до дна!
Я взяла стакан у нее из рук как зачарованная вдруг почувствовала дикую жажду. Жара теперь окутала меня со всех сторон, я будто очутилась в горячем коконе, или в парилке, а может — в полдень самом эпицентре Сахары. На лбу проступила испарина и каждая капля воды в стакане показалась манной небесной, амброзией, способной меня оживить: будто не выпью все до дна — и просто сгорю, как вспыхнувшая спичка. И я выпила. Выпила все до последней капли, как и было велено. Выпила и вдруг почувствовала огромную слабость. Она сковала все тело, не оставляя шанса устоять на ногах.
— Приляг, — раздалось в голове.
Я согласно кивнула и направилась к своей постели, словно к спасительному раю.
Физически я чувствовала себя сейчас совершенно разбитой, а вот психологически — в полнейшей безопасности. Казалось бы, как же еще ощущать себя в собственной комнате, если не в безопасности? В обычных условиях — да, но вот уже несколько дней, как меня подсознательно грызло смутное беспокойство. А сейчас оно вдруг улеглось. Мне стало так уютно, будто бы и не было предыдущих тревожных дней, будто бы Марья от меня ничего не скрывала, будто бы завтра передо мной и не маячил вовсе визит в мутный клуб.
«А может мне просто стало совершенно всё равно? — пыталась я понять свое состояние, — Неужели, я от Маши заразилась пофигизмом? Не знаю… Но как же спокойно, когда на всё — всё равно!»