Страница 32 из 50
— Я тебе потом все объясню, папа, — устало пообещал Антэн, находясь почти в предобморочном состоянии.
Но объяснять отцу ему ничего не пришлось. Через несколько долгих минут дверь открылась, и Лаки с ветеринаром, оживленно беседуя, вышли наружу.
— У него воспалилась небольшая, но глубокая рана над копытом, дядя Джек, — услышал Чед отрывок разговора. — Ее не заметили вовремя и не обработали, как следует. Я немного ее почистила, а ты уже долечишь. С детенышами все в порядке, они только сильно испугались.
— Это просто чудо, Лаки, что ты оказалась в гостях у дедушки и смогла помочь Зевсу, — Гарвуд слегка обнял ее за плечи и коснулся губами виска. — Рад был встретить тебя, сто лет уже не виделись. Ты совсем забыла нас с Эмили, — немного попенял он. — Как будешь дома, забегай к нам.
— Я тоже рада встрече, дядя Джек, — тепло улыбнулась Лаки. — Передавай привет всем нашим. Увидимся, как-нибудь, — пообещала она и увидев стоявшего в стороне и еще окончательно не пришедшего в себя Антэна, подвела к нему ветеринара. — Кстати, познакомься, мой отец — Антэн Бойер. Папа, это Джек Гарвуд — отец моей подруги Кэтрин.
Прочитав на лице Антэна требование немедленно дать пояснения, Джек обаятельно улыбнулся и протянул ему руку.
— Рад знакомству, мистер Бойер. Мы давно знакомы с Лаки. Я обучал ее премудростям ухода за животными на специальных курсах во время учебы… в колледже, — он с намеком сделал едва заметное ударение на последнем слове, пожимая руку Антэна, а затем обратился к Бойеру-старшему: — У вашей внучки редкий дар, Чед. Она хорошо понимает животных, иногда мне даже казалось, что она умеет разговаривать с ними, лучше меня.
Джек жизнерадостно хохотнул своим словам, словно удачно произнесенной шутке. Лица конюхов утратили настороженность и расплылись в улыбках. Теперь для них все стало простым и понятным, и поступок девушки выглядел уже не странным, а вполне объяснимым.
— Теперь ясно, Чед, от кого Лаки унаследовала любовь к лошадям. В одно время она даже подумывала стать ветеринаром, но ее отговорила моя Кэтрин, сказав, что тогда от нее всегда будет пахнуть лошадьми, как от ее папы, — вздохнул Гарвуд с напускным огорчением.
— Да ладно, дядя Джек, прибедняться, — весело рассмеялась Лаки, окончательно разгоняя остатки настороженности и недоверия у конюхов. — Никто и не заподозрит, что ты имеешь дело с животными, ты всегда благоухаешь, как настоящий франт.
— Хорошо, что напомнила о животных, детка, — озабоченно произнес ветеринар. — Что-то мы разболтались и забыли о Зевсе. Идем, ребята, я расскажу, как надо ухаживать за ним ближайшую неделю, — махнул он конюхам, приглашая зайти в конюшню.
— Я потом пришлю счет, мистер Бойер. Пока, Лаки. Приятно было познакомиться мистер Бойер-младший, — на ходу произнес Гарвуд, всем видом показывая, что он занятой человек, и так много времени потративший на досужие разговоры.
Лаки повернулась и не спеша пошла к дому, насмешливо усмехаясь и заранее зная, что сейчас начнется в гостиной. А именно, вторая часть спектакля «Встреча с внучкой» с поцелуями, объятиям и хеппи-эндом в эпилоге, в чем, впрочем, она была уверенна с самого начала. Ведь так было почти всегда, когда она знакомилась с новыми людьми.
Чед все еще растерянно смотрел на Антэна.
— Как же она была похожа на отца, когда крикнула: «Отойти всем от конюшни». Мне казалось, что я вижу и слышу его. Она совсем не похожа на Линду, а мы с Бетани не разглядели этого и обидели девочку. Как же теперь все исправить, сынок?
— Да никак, папа, — невесело усмехнулся Антэн. — Лаки и так все поймет. Она ведь предугадывала вашу реакцию и почти дословно мне ее описала еще по дороге сюда.
— А почему и Джек, и ты зовете ее Лаки? Она же представилась нам под именем Лорен.
— Потому, что в Дублине она живет под своим настоящим именем Лорен, полученным при рождении. А титул герцогини Лаутензак ей достался по наследству три года назад. Ты же знаешь их семейную традицию. Она не захотела скрывать свое имя и фамилию в расчете заслужить вашу симпатию представившись, как Лаки Бойер. Хотя именно под этим именем ее знают в Дармунде.
— Погоди, как в Дармунде? — удивился Чед. — Разве она не с тобой жила в Канаде все эти годы?
— Нет, папа. Я случайно встретился с Лаки меньше месяца назад в Венесуэле. До этого и не знал, что моя дочь жива, а я похоронил с Линдой чужого ребенка.
— Какой ужас, — медленно произнес Чед, хватаясь за сердце. — Ведь ты мог так никогда не узнать о дочери. А как же отец узнал о правнучке? Получается, он воспитывал Лаки с детства? Но почему тогда мы с Бетани ничего не знали об этом? Или он забрал девочку от Лаутензака, когда она подросла? И почему она росла в Дармунде или она тоже… как и отец? Ничего не могу понять, голова просто кругом идет.
Антэн подхватил побледневшего отца и усадил его прямо на мокрую скамейку, стоявшую под домом.
— Все, все, успокойся, — он погладил отца по щекам, вспоминая старый прием, изученный в Дармунде и еле шевеля губами, произнес почти забытое заклинание.
Чеда словно умыли ключевой водой. Он сразу взбодрился и слегка порозовел. А Антэн, гладя отца по коротко стриженной седой голове, продолжал его успокаивать.
— Сейчас мы выпьем немного виски, а потом горячего чаю и обо всем поговорим. Кстати, имя Лаки твоей внучке дал Алан, встретив ее двенадцать лет назад. Это очень необычная история, вам с Патриком обязательно надо ее услышать. Я попрошу Лаки рассказать ее вам. А насчет... — Антэн немного замялся, но все же сказал отцу, присаживаясь рядом с ним на скамейку:
— Ты все правильно понял, папа. Лаки унаследовала друидскую кровь деда. Она его преемница, имеющая право в будущем стать главой клана. Тогда, более двадцати лет назад, я отказался исполнить свой долг, и перед дедом, и перед кланом. Отказался так недопустимо безответственно, даже подло, а теперь этот долг вместо меня вынуждена исполнять моя дочь. И ее жизнь наполнена не развлечениями и любовными переживаниями, а бесконечными обязанностями, напрочь лишающими возможности распоряжаться своей жизнью самостоятельно. Вам с мамой Лаки с первой минуты категорически не понравилась из-за своего почти фотографического сходства с Линдой. Уже только за это, вы ее сразу невзлюбили и даже не скрывали этого. Не считая нужным для себя ближе познакомиться с ней, вы отвергли ее. А меня моя дочь за то, что я обрек ее на такую жизнь, должна так просто возненавидеть.
Голос Антэна срывался от душившего его раскаяния.
— Но она уверяет, что любит меня. А за что меня любить, папа? — неподдельная боль зазвучала в его голосе, боль и отчаяние. — За то, что вместо меня была вынуждена все эти годы заниматься бесконечной зубрежкой, овладевая знаниями, обязательными для наследницы рода? Или за то, что вместо меня дала клятву до конца жизни выполнять миссию, положив эту жизнь на алтарь победы над вселенским злом? И хочет она этого, или не хочет, а обязана исполнять долг. Как и сейчас, полчаса назад, моя девочка была вынуждена войти в ту конюшню, чтобы всеми силами не дать лошади сотворить зло и не навредить ни себе, ни людям, ни другим животным. Понимаешь, папа, должна предотвратить, хоть ценой собственной жизни, потому что дала клятву. Если бы ты знал, как в такие моменты я ненавижу себя, если бы ты знал, — еле слышно произнес он, совсем обессилев от волнения. — Да лучше умереть, чем вот так, считай, самому толкать своего ребенка навстречу безумной опасности. То, что ты увидел сегодня, для нее рядовой случай, а я видел ее в настоящем, серьезном деле, и с тех пор не могу спокойно спать по ночам.
Антэну стало немного легче после исповеди отцу, всегда бывшему для него самым лучшим советчиком, бывшему до их размолвки и его ухода из дома. Чед молчал и только гладил сына по руке, искренне жалея, что тогда, много лет назад, не встал безоговорочно на его сторону и не поддержал во всем, тем самым оттолкнув от себя и сделав скитальцем, мающимся по белому свету все эти годы.