Дьявол в музыке (ЛП)

Глава 33

Когда жандармы увели Валериано, Франческа предалась безудержной, пронзительной скорби. МакГрегор растёр её виски уксусом с водой и велел выпить успокаивающий настой из трав. Беатриче послала слугу за доном Кристофоро, который мог бы помолиться с ней. Джулиан, к своему собственному удивлению, сел рядом с Франческой и взял её руки в свои. Женщина прильнула к нему и заплакала. Кестрель подумал, что в своём горе Франческа и не осознает, на чьём плече рыдает.

Когда изнеможение немного успокоило её, МакГрегор помог её добраться до её комнаты. Беатриче пообещала остаться с Франческой, пока та не уснёт. Когда они вышли, маркеза посмотрела на Гримани ясными и горькими глазами

- Поздравляю вас, синьор комиссарио. Вы нашли вашего убийцу, и вам даже не пришлось ударить пальцем о палец.

- Это удовлетворительный исход, - коротко ответил Гримани. – Слова синьора Валериано о родственной связи с маркезом Лодовико нужно проверить. Но остальные его показания говорят сами за себя. Он знает такие подробности о смерти маркеза, что никогда не были обнародованы – в том числе положение тела, содержимое карманов и заряженный пистолет.

Джулиан подумал, что у Гримани есть все причины быть довольным. Он раскрыл убийство Ринальдо в тот же день, когда оно было обнаружено. Более того, найденный виновный очень понравится вышестоящим. Австрийским властям Милана претил бы арест кого-то из семьи Мальвецци. Валериано же, венецианский певец-бастард, не требует такой щепетильности. Но Джулиан видел, что комиссарио чем-то недоволен. Почему? Потому что расследование окончено, а Орфео всё ещё не свободе.

- Что вы думаете об этом признании, синьор Кестрель? – спросила Беатриче.

- Если всё сказанное – правда, я легко поверю, что он ненавидел маркеза Лодовико достаточно, чтобы убить его. Но роль, что в этом рассказе отведена самому маркезу я считаю неубедительной, - он повернулся к Карло. – Завлечь женщину при помощи фиктивной свадьбы – разве это похоже на вашего брата?

- Нет, - медленно ответил Карло, - не похоже. Он ничего не делал скрытно… и ничего не добивался обманом. Он считал, что говорить открыто и диктовать свою волю другим – его право, как маркеза Мальвецци. Он был честен… Я говорю не о религиозных или моральных принципах – нет, он был честен, потому что считал, что это его долг.

- Он усиленно скрывал личность Орфео, - напомнил де ла Марк.

- Это другое, - ответила Беатриче, - он любил знать то, чего не знают другие. Он видел в этом власть, а он любил власть во всех проявлениях. Но иметь тайны – это не то же, что и лгать.

- Тем не менее, - сказал Карло, - я не могу сказать, на что Лодовико был способен, а на что нет, когда учился в Неаполе. Тогда я не видел его два или три года.

- А кто видел его? – спросил Джулиан.

- Если бы я был вами, - ответил Карло, - то поговорил бы с Эрнесто.

Джулиан нашёл Эрнесто в комнате господина, прибирающего его вещи и присматривающего за слугами, что меняли постельное белье и вытирали кровь. Сперва он не хотел уходить.

- Одно Небо знает, что они натворят, если оставить их без присмотра, синьор Кестрель. Половина думает, что призрак маркеза Ринальдо выскочит из-за угла, а остальные пытаются подсчитать пятна крови, чтобы потом поставить на такой номер в лотерее.

- Мне жаль отвлекать тебя, Эрнесто, но мне нужны сведения, которых не может дать больше никто.

- Но я думал, что убийство раскрыто, синьор.

Джулиан улыбнулся.

- Мне трудно угодить.

Эрнесто уставился на него в недоумении, но сказал только:

- Я пойду с вами, синьор.

Они прошли в комнату Джулиана на другой стороне зала. Эрнесто рухнул на стул с невольным вздохом облегчения. Джулиан осознал, что убийство уже второго маркеза Мальвецци подкосило старика сильнее, чем он хотел признавать. В его глазах было мучение, а кожа свисала с костей.

- Ты слышал признание Валериано, - начал Джулиан, - особенно его рассказ о том, что его отец – маркез Лодовико?

- Да, синьор.

- Граф Карло говорил, что в то время с маркезом Лодовико в Неаполе был ты.

- Да, - ответил Эрнесто, - меня приставили к нему как раз перед тем, как послать его в Неаполь. Мой отец был слугой старого маркеза, его отца. Это было – Пресвятая дева, это было сорок лет назад. Мы с маркезом Лодовико были ровесниками – нам было семнадцать-восемнадцать лет.

- Ты когда-нибудь слышал о фиктивном браке маркеза Лодовико и Джульетты Петрони?

- Нет, синьор. И мне сложно в это поверить.

- Это было невозможно?

- Нет, - Эрнесто мрачно потряс головой, – возможно, синьор. Мой господин тогда немного сошёл с ума.

- Что ты имеешь в виду?

- Он впервые вкусил свободы, синьор. Он никогда не улетал так далеко от семейного гнезда. Всю жизнь старый маркез следил за ним, как ястреб и указывал. Он был единственным, кого мой господин боялся. Нет, боялся – это неправильно слово. Отец его ужасал.

А тут он оказался сам по себе в городе, что славился лучшими певцами в мире. Господин всегда любил музыку, но в Неаполе он упивался ею. Он навсегда отдавал своё сердце одному или другому голосу – а если это был женский голос, то рано или поздно он находил дорогу в постель к его хозяйке.

- Маркеза Мальвецци говорила, что у него никогда не было любовниц из певиц.

- Их и не было, - медленно ответил Эрнесто, - после Неаполя.

- Что ты можешь вспомнить о его отношениях с Джульеттой Петрони? Он упоминал её имя? Ты видел их вдвоём?

Эрнесто прищурился, будто заглядывал в прошлое.

- Кажется, я помню, что он влюбился в примадонну, что внезапно покинула сцену. Я думал, он устроил ей где-нибудь уединённый дом. Он часто куда-то уезжал, а деньги у него уходили сквозь пальцы. Но этого и ждут от юного господина, что впервые выехал в мир.

- Ничто из этого не доказывает, что он обманул эту женщину, устроив фальшивый брак, - задумчиво сказал Джулиан. – Мог ли он устроить такую долгую и продуманную интригу втайне от тебя?

- О, он мог, - печально сказал Эрнесто. – Он старался держать это втайне от меня. Тогда он не доверял мне. Он думал, что раз мой отец служит старому маркезу, то меня послали шпионить за ним. Он был неправ – я его человек, а не его отца. Но господин понял это лишь через несколько лет.

- Отец маркеза Лодовико был бы очень зол, узнай он, что его сын соблазнил певицу?

- За это – нет, синьор, и даже за ребёнка бы не попрекнул. Но прикидываться, что женился на ней, – это низко и подло, и старому маркезу бы совсем не понравилось.

Джулиан задумался.

- Как ты думаешь, Лодовико мог знать или догадываться, что Валериано – его сын?

- Я уверен, что он никогда не знал, что у него вообще есть такой ребёнок, синьор. Он хотел его. Он всегда жалел, что у него нет больше сыновей. Узнай он о бастарде, он бы не успокоился, пока не получил бы его, чего бы это не стоило.

- Валериано говорил, что его мать именно этого и боялась, - вспомнил Джулиан. – Она считала, что маркез шпионит за ней.

- Об этом я ничего не знаю, синьор.

- Мог ли маркез Лодовико выяснить что-то о своей связи с Валериано после того, как тот вырос и стал певцом? Это бы объяснило, почему он предлагал ему покровительство.

Эрнесто покачал головой.

- Он бы действовал прямо, синьор.

- Быть может, он колебался, не желая признавать сына в кастрате?

- Если это так, - спокойно ответил Эрнесто, - то он бы ошибся. Синьор Валериано – больший мужчина и сын своего отца, чем его покойный брат. Его преступления ужасны, но несправедливость по отношению к нему и его матери тоже ужасны. Он отомстил за себя, как мужчина, и мой господин уважал бы его за это. И, синьор, кажется очень уместным…