Перекрёсток

Да уж… Америку он мне не открыл, конечно.

— Но мы… — пытаюсь объясниться, но Альберт Евгеньевич не даёт мне договорить.

— Нет, не рассказывайте мне, что вы просто друзья. Я может и стар, но далеко не глуп. И я не одобряю ваш роман не потому что мне не нравитесь лично вы, а потому что Артур… — Альберт Евгеньевич задумывается на пару секунд. — Понимаете, он не сможет дать вам того, в чём вы нуждаетесь. Поверьте, Ангелина, он не герой вашего романа.

— И в чем я нуждаюсь по-вашему, Альберт Евгеньевич? — я вдруг осмеливаюсь дерзнуть ему.

— В заботе, нежности, теплоте и любви, — прищурившись, перечисляет он. — Артур не сможет вам дать этого, потому что он… как бы помягче выразиться, скуп на эмоции. Увы, это последствия моего воспитания. Я вырастил человека, не способного на искренние чувства.

— Вы не правы. У Артура всё с этим в порядке.

— Это вам так кажется, Ангелина, — Альберт Евгеньевич по-прежнему спокоен и уверен в себе. — Вы влюблены, благодарны за помощь, сейчас ваши чувства преобладают над разумом. Но когда розовые очки спадут, вы увидите, что на самом деле представляет из себя мой сын. Вы не будете счастливы с ним, поверьте, я знаю, о чем говорю. Ему не нужна жена ему нужна витрина для поддержания его имиджа. Такая, какой была Илона. Красивая, элегантная, правильно воспитанная. А вы… другая. И это не плохо и не хорошо. Просто вам с Артуром не по пути. Наследник моей компании никогда не сможет жениться на такой, как вы. Особенно, учитывая вашу прошлую жизнь.

Надо отдать должное Альберту Евгеньевичу, слова он подбирает мастерски. Настолько, что у меня начинает ныть под ложечкой, а щёки пылают. Нельзя не признать, что его речь задела меня. И задела сильно.

— Вы настолько уверены, что я не пара вашему сыну? — мой голос, несмотря на все усилия, дрожит.

— Я ведь говорю это из добрых побуждений, — Альберт Евгеньевич снова улыбается своей доброй и какой-то беззащитной улыбкой. Но я понимаю, что это впечатление обманчиво. Нутром чувствую. — Я знаю вашу ситуацию и рад, что ваш бывший муж получил по заслугам. И Артур проявил благородство, помогая вам. Теперь и я хочу внести свою лепту.

— Лепту?

— Вам нравится Санкт-Петербург? — вдруг ни с того ни с сего спрашивает мужчина.

— Я была там всего один раз и не успела понять, нравится ли мне этот город или нет. А почему вы спрашиваете?

— У моей фирмы там филиал. И нам срочно нужен специалист по рекламе. У вас ведь есть образование?

— Неоконченное…

— Это уже хорошо. Поработаете несколько месяцев, а потом я оплачу вам учёбу в любом институте.

Так вот, к чему он клонит! Боже… неужели он пытается купить меня, чтобы отвадить от своего сына? Как те свекрови из плохих анекдотов!

Хотя, чему я удивляюсь? Ведь моя собственная мать без зазрения совести брала деньги у Гриши. Он платил ей, чтобы она меня наставляла на «путь истинный», отговаривая от развода и убеждая, что Гриша — лучший муж на свете.

Выпрямив спину, я смело смотрю на отца Артура:

— Мне не нужны…

— Подачки? — он ухмыляется. — Это не подачки, Ангелина, а старт. Старт в жизни заслуживает каждый человек. Подумайте над моим предложением, только не затягивайте с ответом.

Он уходит, а я, закрыв дверь, устало облокачиваюсь на стену. Визит отца Артура не проходит бесследно. Каким-то образом он задевает своими словами самые потаенные уголки души, где прячутся болезненные воспоминания, неудачи, провалы и все мои комплексы, страхи, неуверенность…

Ведь в чём-то Вавилов старший прав. Временами Артур действительно бывает скуп на эмоции. А вдруг… вдруг я была для него всего лишь игрушкой? Подобрал на перекрёстке бедную девчонку, спас её от злобного тирана, приручил, поиграл… а потом выбросит?

В отчаянии начинаю трясти головой в разные стороны. Нет-нет, это полная ерунда. Я люблю Артура, и уверена, что он испытывает ко мне то же самое. Но почему же тогда… Почему слова отца не дают мне покоя? Почему мне становится невыносимо трудно?

Голова начинает идти кругом. Через несколько часов Артур возвращается и сразу считывает моё настроение. Пытается выяснить, что случилось, но я не могу объяснить ему, что у меня на душе. Просто нет сил. К тому же, если я расскажу правду, он опять поссорится с отцом. Из-за меня.

И ещё… отчего-то в голову лезут слова Гриши о том, что я ни на что не способна. Что я могу быть только приложением к мужчине, который будет вытирать об меня ноги.

Но разве это так? Нет, и я должна это доказать.

Себе в первую очередь.

Глава 30

Артур

Я не понимаю, что происходит. Мысли путаются как у пьяного. Все попытки объясниться с Ангелиной не увенчались успехом. Для человека, у которого вся жизнь, любая мелочь, любое событие всегда находится под контролем, это просто невыносимо. Особенно, когда я думал, что всё, наконец, наладилось.

Ведь она была счастлива со мной. Дни и ночи, проведенные в загородном доме, тому доказательство.

Всё изменилось, когда мне срочно пришлось уехать в офис. Я так и не смог добиться внятного ответа от Инги, зачем она меня выдернула. Повод-то был пустяковый. И слишком подозрительно, что именно в этот день у нас с Гелей начались проблемы. Эти два события явно связаны друг с другом. Но как именно, я не могу пока понять. Пазл снова не складывался.

Омрачает всё и тот факт, что сейчас на работе действительно начался аврал. Мне едва ли не приходится в офисе ночевать. А отец словно специально пытается навесить на меня как можно больше работы…

Выстраданное счастье начинает рушиться, как карточный домик. Но я не могу этого допустить. Поэтому приходится идти на крайние меры.

С трудом уличив пару свободных часов, я возвращаюсь домой и, стараясь не попасться Ангелине на глаза, иду в детскую. Там у Никиты с Леркой урок английского. Кивнув знакомой учительнице, говорю ей:

— Анна Геннадиевна, давайте сделаем небольшой перерыв. Сходите в столовую, выпейте кофе или чай.

Учительница хоть и удивлена, но послушно выходит из комнаты. А я сажусь к детям.

— Ты рано сегодня, пап, — Ник смотрит на меня задумчивым взглядом, — тебя что, уволили?

— Если бы, — хмыкаю я в ответ и снова становлюсь серьёзным, — слушайте, мне нужна ваша помощь. Помните, как мы все вместе ездили в наш загородный дом?

Ребята настороженно кивают.

— А помните, как мне в один день пришлось уехать?

Они снова кивают, синхронно опустив головы. Та-ак, чувствую, что я на верном пути.

— Не помните ли вы случайно, что произошло в тот день? Лер? Почему мама потом так расстроилась?

Лерка упрямо молчит, но, судя по её беспокойному взгляду фиалковых глаз, она точно знает, о чём я говорю.

— Лер, — я аккуратно беру в свою руку детскую ладошку, — послушай, котёнок, мне правда нужна помощь. Мама обиделась на меня, и без вас я не смогу всё исправить.

— Мы не можем сказать, — Ник вдруг приходит сестре на помощь.

— Почему же?

— Потому что тогда вы с мамой поругаетесь… — еле слышно шепчет Лерка.

— Кто вам такое сказал?

— Дедушка, — Никита обреченно вздыхает, — дедушка приезжал к нам в тот день…

Лерка угрюмо кивает, подтверждая его слова. А я едва ли сдерживаюсь, чтобы дети не увидели мою реакцию.

Дедушка, мать его! Вот и сложился пазл, простой, как три копейки! В тот день папенька велел Инге любым способом заманить меня в офис. Та, конечно же, не посмела ослушаться, вот и придумала байку о проверке и документах. А папенька поехал к Ангелине. И Бог знает что наговорил ей! Да ещё и сыграл на чувствах двух пятилеток! Нет, это слишком даже для Альберта Вавилова.

Влетаю в его кабинет без стука, злой, как тысяча чертей. Увидев меня, отец багровеет от возмущения:

— Артур! Ты что себе…

— Что ты сказал Ангелине?!

Отец коротко усмехается. Моё поведение не становится для него неожиданностью.

— Ничего кроме правды, — жестко отвечает он.

— Что. Ты. Ей. Сказал.