Лекарство для демона

— Показать ему наш квартал, но не сейчас. Уж не знаю, как он на это отреагирует, но то, что это станет для него серьезным потрясением, это точно, — с опаской ответила Бельфегор.

Азазель лежал на грубой лежанке в своей каморке, прикрыв глаза тыльной стороной ладони. Он пытался совладать с собой и не дать отчаянию взять над собой верх, скорбя о своей потере. Его сердце разрывалось на части каждый раз, когда он вспоминал, что нет того, ради чего бороться. Но он считал себя достаточно сильным и не собирался сдаваться перед бурей эмоций, которая захлестнула его. Демон знал, что только время способно залечить его раны, и он готов был пройти через этот тяжелый путь, несмотря на испытания, которые наверняка выпадут на его долю и которые ему предстоит преодолеть. В его душе разгорался яростный огонь ярости и всепоглощающее желание отомстить. Теперь он будет жить ради этого. Ведь были же Данте и Бельфегор. И возможно, кому-то ещё из жителей трущоб удалось уцелеть. И когда он увидит перед собой мертвое тело императора людей, тогда боль уступит место миру и спокойствию в его мятущейся душе.

С этими тревожными мыслями его сморил тяжелый сон. На утро его уже ждал завтрак, а через пару минут к нему постучала Бельфегор.

— Я хочу, чтобы ты пошёл со мной, — попросила она.

Он молча встал и пошёл за ней, петляя по темным коридорам. Азазель не сразу сообразил, что она вела его к выходу на поверхность. Что он мог там увидеть?

— Зачем ты ведёшь меня туда? — спросил он и сердце его болезненно сжалось.

— Ты должен сам увидеть, — ответила демоница.

Он тяжело вздохнул. Действительно. Увидеть и пережить это было не лишним. Он не мог прятаться в катакомбах вечно. Только он стал приближаться к выходу, как услышал шум голосов. Трущобы казались густонаселённым местом, и это удивило и насторожило, ведь он рассчитывал на гробовую тишину.

Демонический квартал просыпался. Уже работали магазины, в которых были первые покупатели. Металлический стук и звуки из столярной и гончарной мастерских свидетельствовали о том, что и там уже кипела работа. Демоны были одеты как люди, и здания были вполне людскими. Да и самих людей здесь было достаточно.

Азазель ошарашенно смотрел на всё это и не мог поверить глазам. Многолюдные улицы, фонари, которые уже потушили, и резные скамейки. Трущобы были наполнены жизнью. Он ожидал увидеть пустоту и разруху. Квартал, преобразившись до неузнаваемости, продолжал жить и дышать, но уже по-новому. От страданий, голода и безнадёжности не осталось и следа. Но почему же он был этому не рад. Демоны стали слишком походить на людей, и на всех были те самые рабские ошейники, что были на Бельфегор и Данте.

«Они продались людям, чтобы выжить. Забыли о всякой гордости. Забыли о порабощении и разрушенном Кацитусе», — с разочарованием думал он, глядя, как дворники начинали мести улицы.

— Что здесь делают люди? Что вообще здесь происходит? — возмутился Азазель.

— Люди — наши клиенты. Мы торгуем с ними и производим для них то, что они закажут, — ответила демоница, не понимая причину его негодования.

— Вы забыли, что с вами сделали люди? — рассвирепел Азазель.

Завидев своего лидера, демоны с радостными криками стали собираться вокруг него. Но они стихли, как только он произнес свою гневную речь.

— Вы пресмыкаетесь перед людьми, носите их одежду. Стали их рабами, вместо того чтобы воткнуть нож им в спину при первой возможности, — продолжал демон.

— Мы не служим людям. Мы с ними ведем торговлю. Они ходят в нашу харчевню и живут в нашей гостинице, заказывают то, что им нужно. А одежду для демонов это Милагрос придумала. Такую носят демоны в её родной стране, — объяснила демоница, заведующая таверной.

— А это что? — указал он на рабский ошейник.

Демоница сняла его и снова надела.

— Это фальшивки. Сделаны, чтобы к нам не цеплялась стража и не возникали лишние вопросы. Мы носим их добровольно. Хотя Милагрос тоже была против, — ответила она.

— Милагрос. Значит, это она погубила мой народ. Заставила вас жить как люди, — изумился Азазель.

— Что значит погубила? Она вытащила нас из нищеты. Научила строить дома. Обучила ремеслам, чтобы мы сами зарабатывали себе на жизнь. Она попросила императора помочь, и он согласился, — недовольно говорила старшая швея, заведующая ателье по пошиву одежды и прочих пошивочных работ.

— Императора. Вы опустились до такой низости, что приняли помощь от того, кто унизил вас как только можно, — с яростью говорил он.

— Да, приняли. Ради нас и наших детей, — ответил кузнец. — Мы устали умирать от голода и болезней, как демоны. Мы хотим хорошо жить, как люди.

Азазель обвел всех неприязненным взглядом и, развернувшись, пошёл обратно к подземелью.

— Азазель! — пыталась остановить его Бельфегор, но рука кузнеца опустилась на её плечо, останавливая.

— Не надо. Пусть остынет, — сказал он.

Узнав о том, что Азазель вернулся, Милагрос тут же примчалась в квартал. Но рассказ о его реакции на изменения в нём несколько её ошарашил. Ведь она надеялась, что тот обрадуется тому, как живет сейчас его народ.

— Я должна поговорить с ним, — решительно заявила она.

— Сейчас это бесполезно. Он не станет тебя слушать, — сказала Бельфегор, отрицательно покачав головой.

— И всё-таки я не могу не попытаться, — настаивала Милагрос.

С помощью демоницы она нашла его комнату и после короткого стука вошла внутрь. Демон лежал на кровати, отвернувшись к стене, напряженно и молча. Он никак не отреагировал на её появление, хотя прекрасно знал, кто у него в гостях. Вся его поза и напряженность тела выражали злость и обиду. Накаленная атмосфера в комнате была заметно ощутима. Воздух был наполнен противоречивыми эмоциями, которые витали между ними, словно невидимое препятствие. Девушка стояла напротив, не зная, что сказать или сделать. Нити доверия между ними были прерваны, и казалось, что любое слово или движение могут только усугубить ситуацию. В этой напряжённой тишине, заполненной недопониманием, ей было сложно найти выход из сложившейся нелегкой ситуации, но и молчать она больше не могла.

— Здравствуй, Азазель. Рада, что ты наконец вернулся, — неуверенно произнесла она.

Он медленно повернулся и с неприязнью посмотрел на неё поднимаясь. Милагрос невольно вздрогнула, когда увидела опустошенность в его фиолетовых глазах.

— Если думаешь, что я стану валяться у тебя в ногах в качестве благодарности, то ошибаешься. И что ты сделала с демонами? Какими лживыми речами их околдовала, что они согласились на такие унижения? — спросил Азазель, не глядя на неё.

— Околдовала? Азазель, я научила их жить. Теперь они ни в чем не нуждаются, и это их заслуга. Теперь им нужен лидер, который бы управлял всем этим. Им нужен ты, Азазель, — уверенно ответила девушка.

— Зачем? Им не за что больше бороться, — сказал он, отрицательно покачав головой.

— Ты ошибаешься. Не отворачивайся от них, не выслушав их мнения, чего они хотят. Ты же видел, как они были рады твоему возвращению. Они ждали тебя. Даже дом для тебя построили, — просила Милагрос.

Азазель сидел с понурой головой, безучастный к её словам. Милагрос сделала шаг к нему, желая оказаться рядом и, может быть, это поможет ему успокоиться.

— Уходи. Я не хочу об этом говорить ни с кем, — вдруг сказал он, заваливаясь на кровать и отворачиваясь к стене, давая понять, что разговор с ней окончен.

Девушка остановилась, потом пошла прочь, скрывая обиду. Она так надеялась, что то, как живёт его народ, его обрадует. Что он станет во главе квартала. Но её надежды рухнули, столкнувшись с непониманием и неприятием. Неужели он не видит, как нужен своему народу. Неужели он забыл, как нужен ей.