Страна тысячи городов

Бедность и богатство, просвещенная грамотность и темное суеверие сосуществовали в этом огромном городе. Но и надменный богач, и жалкий бедняк неизменно обращались с молитвами к богам, испрашивая у них помощи в торговых делах или ища утешения. Археологами во множестве найдены в Маргиане. терракотовые статуэтки. Как и в Бактрии и Согде, они изображали всесильных божественных покровителей. Возможно, эти образки ставились у стен в домашних часовнях. Во всяком случае тыльная сторона у них, как правило, обработана грубо и начерно. Так же как и в других среднеазиатских областях, предпочтение отдавалось женскому божеству, вероятно более отзывчивому. В ранний период был распространен образ нагой богини, но к началу нашей эры наиболее популярными становятся стройные фигурки женщин, облаченных в одежды античного типа и держащих зеркало судеб в правой руке. Позднее терракотовые статуэтки становятся грубее и приземистее. Тяжелые одежды, за которыми уже совсем не чувствуется форм тела, обильно украшены нашивными бляшками. Видимо, эта мода широко распространилась в Мерве в позднепарфянский период на радость мастерам, изготовлявшим женские побрякушки.

Господствующей религией в Мерве, так же как и в Нисе, был скорее всего зороастризм. Недаром в религиозных текстах особенно подчеркивается правоверность обитателей Маргианы. Однако оказалось, что в огромном городе, транзитном пункте международной коммерции, находили приют и сторонники иных учений и верований. Буддизм, проповедовавший индийский «путь к спасению» и широко распространившийся в это время под покровительством кушанских владык, сумел проникнуть и в мервский оплот зороастризма. Здесь во II веке н. э. в юго-восточном углу Гяур-калы располагалась община буддистов, построившая башнеобразное культовое сооружение — ступу, а рядом с ней, видимо, и монастырь. Возведенная из сырцового кирпича ступа стояла на квадратной платформе размером 13 × 13 метров и была окрашена в красный цвет. Перед нею стояла огромная глиняная статуя самого Будды, также окрашенная в различные цвета и имевшая, в частности, волосы синего цвета. Трудно представить более убедительные доказательства распространения буддийского вероучения. Эта находка заставила вспомнить о том, что. согласно традиции, одним из распространителей буддизма в Китае был парфянин Ань-Шигао. Как будто именно он осуществил и первые переводы буддийских сочинений на китайский язык.

Однако буддийская община недолго продержалась во враждебном окружении иноверцев. В послепарфянское время статуя Будды упала, возможно в результате землетрясения. Но более опасной для поклонников Сакья-Муни оказалась человеческая ненависть. Священные постройки были разгромлены. Уцелевшие подвижники укрыли в тайнике огромную глиняную голову пострадавшего божества и несколько священных книг, запрятанных в глиняный сосуд. Расположение тайника оказалось достаточно удачным. Драгоценные реликвии пролежали в нем более полутора тысяч лет, пока не были обнаружены ликующими археологами.

Впрочем, упадок и разрушение стали как бы символом наступившей эпохи. В IV–V веках н. э. многие маргианские поселения хиреют и забрасываются. Запустение коснулось и самого Мерва — целые кварталы стоят покинутыми и дождевая вода постепенно превращает глинобитные дома в бесформенные бугры и холмы. Кончается история Мерва — Антиохии Маргианской, и начинается история его развалин — городища Гяур-калы. Оно было первым среди гигантских руин старого Мерва, первым в цепочке памятников минувших поколений, протянувшейся от эпохи ахеменидских властителей до наших дней.

…………………..

Примечание. Хроникальные сообщения о раскопках древнего Мерва и изучении маргианских городов помещены в «Трудах ЮТАКЭ», т. V, Ашхабад, 1955. См. также статью М. Е. Массона в «Вестнике древней истории», 1951, № 4. Публикации развернутых отчетов посвящены два тома «Трудов ЮТАКЭ»: т. XI, Ашхабад, 1962 и т. XII, Ашхабад, 1963. Парфянским крепостям посвящена статья Г. А. Кошеленко в «Советской археологии», 1963, № 2, 1958. Новые работы освещены в статье М. Е. Массона в «Известиях АН Туркменской ССР». 1963, № 3. Сведения об упоминании тагмадаров в нисийских документах любезно сообщены В. А. Лившицем. О правителе Санабаре см. статью В. М. Массона в «Трудах Государственного Исторического музея», вып. XXVI, М., 1957.

СЕВЕРНЫЙ ФОРПОСТ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Где арыки твои,

города твои,

стены твои

и бойницы,

водоемы твои

и мосты твои,

инженер?

Все покрыли пески.

И классически грустная птица

на развалинах

делает стену

пернатой жене. В. Луговской

Пятым центром городской цивилизации древней Средней Азии был Хорезм, область плодородных оазисов, расположенных в низовьях Аму-Дарьи. В его истории поразительно уже само открытие древней городской культуры в этой области. Античный мир еще слышал кое-что краем уха о многочисленных городах Бактрии и о богатой земле Маргианы, поразившей воображение селевкидского монарха. Имелись у древних авторов сведения и о Парфии, этом неожиданном восточном конкуренте всесильного Рима. Наконец, упорное и ожесточенное сопротивление жителей Согда войскам Александра Македонского принесло достаточно широкую известность этой стране. Однако о своеобразной городской цивилизации, выросшей в низовьях великой среднеазиатской реки, античные авторы не имели почти никакого понятия. Неизвестно было само имя страны Хорезм. Хоразмии как народность упоминаются лишь изредка. Даже знаменитый астроном и географ Птолемей, собравший во II веке н. э. все доступные ему сведения о городах и селениях Азии, не знает ни Хорезма, ни его городов и лишь вскользь упоминает хоразмиев, живущих наряду с прочими народностями по реке Оксу, т. е. Аму-Дарье, А вот как описывал обитателей Приаралья другой древнегреческий географ, уже неоднократно цитировавшийся нами, Страбон: «…Живущие на островах питаются, ввиду отсутствия зерна для посева, кореньями и дикорастущими плодами; одеждой им служит древесное лыко, ибо у них вовсе нет скота; для питья они употребляют сок плодовых деревьев Болотные жители питаются рыбой и одеваются в шкуры тюленей, заходящих сюда с моря. Жители гор также питаются дикорастущими плодами; у них есть лишь немного овец, поэтому они не режут их, сохраняя на шерсть и молоко». Казалось бы, что можно еще добавить к этой унылой картине безысходного прозябания? Пусть тот же Страбон характеризует Парфию как бедную и гористую страну, но Хорезма он не знает вообще! Поэтому с полным правом можно сказать, что археологи заново открыли для истории древний период в жизни этой страны.

Древний Хорезм вырастал перед исследователями как призрачная страна, где все как бы замерло по мановению сказочной феи, чтобы проснуться в один прекрасный день и продолжить прерванные дела и хлопоты. В большинстве других областей Средней Азии древние замки и города превратились в невыразительные холмы. Закончив раскопки такого холма, археологи нередко вынуждены гадать — проходила ли по краю поселка стена или ее не было вовсе. В Хорезме же сразу за границей современных оазисов начиналась совершенно фантастическая страна. Повсюду высились стройные силуэты замков и крепостей. Ни время, ни люди столетиями почти не тревожили их. Стены и башни здесь нередко достигали почти двадцатиметровой высоты. Иногда было даже трудно поверить, что все это руины двухтысячелетней давности, остатки той городской культуры, которая была неизвестна историкам Средней Азии, пока они вынуждены были довольствоваться скудными рассказами древних авторов. Но по мере расширения фронта работ все меньше оставалось места для каких-либо сомнений. Открытие было действительно выдающимся. Археологам удалось прочесть не отдельные странички летописи древних городов, а обнаружить целую новую главу этой утраченной книги.