Остров

Мужчина в водолазке выразил равнодушие в изломе правой брови.

– Могу, Константин Иванович.

Его хозяин рассмеялся и, свинтив крышку, глотнул из фляжки.

– Нет, Витя, ты так квалификацию свою похеришь. Был спец, а станешь… не знаю, кто. А ты мне еще нужен.

– Все? – спросил Лаголев.

– Почему – все? – выпятил губы Марик. – Еще мне сказали, что ты, Александр, и раны вроде как заживляешь.

– Не я, место, – сказал Лаголев.

– Это место? – указал на пол и стулья бандит.

– Да.

– Но посредством тебя?

– Посредством меня.

– Угум, – Марик уставил на Лаголева глаза-пуговицы. – Знаешь, интересно было бы посмотреть. Витя.

Охранник шагнул в сторону Натки и Игоря. Казалось, мигнул свет. Мгновение – и раздался хруст, а сын вскрикнул.

– Сделано, – сказал Витя, отступив обратно к подоконнику.

– Уроды! – крикнула Натка, обнимая Игоря.

Сын, бледный, с искаженным лицом, одной рукой поддерживал другую, на которой неестественно, в стороны, кривились пальцы. Игорю было больно, и он, морщась, с присвистом дышал.

– Зачем? – спросил Лаголев, скрипнув зубами.

– Ну надо же мне было выбрать кого-то для опыта, – сказал Марик, удивляясь глупости вопроса. – Не из своих же. Вот тебе сын, лечи.

Лаголев посмотрел на гостя, но ничего не сказал.

– Игорюшка, – позвал он сына.

Игорь встал.

– Вы за это заплатите, – прошипел он.

Марик фыркнул.

– Какая киношная фраза! Хочешь, Витя проломит тебе череп? Боюсь, после этого никакое лечение не поможет. Мне подвинуться?

– Да, – сказал Лаголев.

Он подтянул сына ближе к холодильнику. Авторитет, глотнув из фляжки еще раз, перебрался на стул правее.

– Ну, я готов. Вы это, повернитесь, чтоб я видел.

– Пожалуйста, – сказал Лаголев.

Он поставил Игоря боком к Марику.

– Смотри на меня, – сказал он ему. – Просто смотри на меня.

Сын мотнул головой, но потом коротко кивнул. Боль и злость мешались в его глазах. Лаголев молча, одним взглядом передал: не надо. Он взял Игоря за руку чуть повыше запястья, решив и дальше показывать бандиту, что только он один и умеет обращаться с островом. Так было безопаснее и для сына, и для Натки. Так создавалось пространство для маневра, если вдруг кому-то из них повезет незаметно завлечь на остров одного из подручных авторитета. Лаголев потихоньку думал об этом.

– Вить, ты тоже смотри, – сказал Марик, – пригодится.

– Зачем? – спросил Витя.

– А вот если какой Колтырь тебя вновь подстрелит, чтобы знал, к кому обратиться. Через меня, конечно.

– Учту, Константин Иванович.

Лаголев смотрел на Игоря. Тепло облекло его с ног до головы, густое, как мед. Злость из глаз ушла почти сразу, но боль несколько задержалась. Он услышал, как потрескивают, срастаясь, пальцы, как сын дрожит, как в груди у него звенит обида. Лаголев зачерпнул от острова ясного спокойствия и послал сыну.

Обида улеглась.

– Ты смотри, смотри, Витя, – будто из другого пространства вещал Марик, – на пальцы смотри. Видишь?

– Вижу, Константин Иванович.

– Бывают же в жизни чудеса.

Лаголев отнял руку.

– Так, малой, – сразу распорядился Марик, – брысь на место. И не отсвечивай. Да, пошевели пальчиками.

Игорь, повернувшись, сжал руку в кулак. Разжал. Сжал снова. Лаголев чувствовал, как ему хочется превратить простое движение в неприличный жест. Молодец, удержался. Сел.

– Хорошо, – кивнул бандит. – Александр, ты тоже… Можешь воссоединиться с семьей. Постой в уголке.

– Что дальше? – спросил Лаголев.

Он встал сбоку от Натки, мельком тронув ее плечо: держись, родная.

– Дальше мы ломаем пальцы твоей жене, – заулыбался Марик. – Надо же закрепить чудо экспериментальным образом. Вдруг у тебя сын просто уникальный, все на нем, как на собаке...

Лаголев, шагнув вперед, закрыл Натку собой.

– Только попробуйте.

Витя со скучным лицом выдвинулся ему навстречу.

– Ну-ну! Тише! – крикнул Марик, предупреждая драку. – Шутка это была, шутка. Витя, вернись к окну.

– Окей, – сказал Витя.

– Вот ведь, и пошутить нельзя, – сказал Марик, дождавшись возвращения охранника на свои позиции, спрятал фляжку и вытянул шею в сторону двери: – Олежек! Олежек, загляни ко мне!

В кухне на голос появился знакомый белобрысый мужчина.

– Давай, Олежек, дуй вниз, скажи Фитилю, чтобы отпустил уже балабола.

– Совсем?

Марик вздохнул.

– Не совсем, Олежик, а на все четыре стороны. Ты понял? И передай, что Константин Иванович долг ему прощает из беспримерной своей доброты. За рассказ вот об этой любопытной квартире прощает.

Подручный кивнул.

– Понял!

– И пусть Лев Арнольдович сюда поднимается. Можешь ему даже помочь.

– Понял. Одна нога здесь…

Белобрысый пропал за дверью.

– Что дальше, что дальше… – пробормотал Марик. Фокус его взгляда снова остановился на Лаголеве. – Александр, а это твое место границы имеет?

– Четверть кухни.

– Ага.

Белобрысый заглянул снова.

– Константин Иванович, – сказал он, состроив жалобную гримасу. – Там на улице народ толпится.

– С какой это стати? – спросил Марик.

– Так все сюда. Типа, на посиделки. У них тут как бы вечера.

– Чего? Гони их к чертям!

– Их там человек пятнадцать.

Марик завел глаза к потолку.

– Ну, вызови ментов, Олежек. Пусть поработают, займутся охраной общественного порядка. Мне здесь собрания не нужны.

– Понял.

– Действуй.

Подручный исчез. Марик посмотрел на Лаголева.

– За деньги народ привечаете или так? – спросил он. И скривился, глядя на реакцию главы семьи. – Что, неужели бесплатно?

– Разве это возможно, постояв на острове? – в свою очередь спросил Лаголев.

– Да я уже понял, что у вас тут сплошная благодать. Чуть сам не вляпался. – Марик передернул плечами. – Хотя мысль интересная. Остров… Остров. Тысяч по сорок-пятьдесят баксов брать за лечение. Особенно, если Крапленого уговорить и на ноги поставить. А за ним и остальные потянутся. Так-то он в немецкой колясочке ездит. Сможешь поставить на ноги парализованного человека, Александр?

Лаголев пожал плечами.

– Скорее всего, да.

– А мозгами Крапленый не поедет?

– Не знаю, – сказал Лаголев.

Марик задумался.

– А может так и лучше будет, – сказал он вдруг, качнув головой. – И ему, и всем. Зато какие интересные комбинации намечаются!

За окном коротко взвыла милицейская сирена. Авторитет встал и сдвинул стул, чтобы посмотреть, что происходит во дворе. Охранник Витя тоже приник к стеклу. Блик проблескового маячка мазнул по окну.

– Ну вот и менты приехали.

У Лаголева мелькнула мысль броситься на непрошеных гостей. И двух секунд ему бы, наверное, хватило. Только поймав внимательный взгляд Вити в смутном отражении, он от этой затеи отказался. Ждут, ждут.

– Так, ладно, – помедлив, уселся обратно Марик, – контингент ваш хилый погонят сейчас по домам ссаными тряпками. А вы готовьтесь, дорогие жильцы, готовьтесь.

– К чему? – спросила вперед Лаголева Натка.

Бандит рассмеялся.

– О! Женщина всегда чует, когда идут хозяйственные вопросы! А их пора, пожалуй, настала. К переезду готовься, хозяйка! – громко объявил он.

– К-как?

– Элементарно, – улыбнулся Марик. – Здесь буду жить я.

В коридоре грянул дверной звонок.

– Добрый день, добрый день, – услышал Лаголев дребезжащий голос.

Секунд через двадцать порог кухни переступил старик в потертом коричневом пиджаке с заплатами на локтях, в мятых черных брюках и в туфлях с оббитыми носами. Крупная голова старика сидела на тонкой шее, большие очки седлали большой нос, из ноздрей лезли седые волосы, мешаясь с короткими седыми усами, нижняя челюсть выдавалась вперед, приковывая внимание к по-жабьи большому рту и влажной нижней губе. Голова старика заметно тряслась, и вместе с ней тряслись пегие, волнисто уложенные волосы.

Вслед за стариком проскользнул Олежек, в руке у него был пухлый кожаный портфель с пряжкой-застежкой.