Остров

Натка оглянулась на Лаголева.

– Я мужа люблю, – просто ответила она.

Звонивший квакнул, умолк, раздались гудки разрыва соединения.

– Быстро ты, – сказал Лаголев.

Натка посмотрела на него веселыми глазами.

– Чего ж он, дурак, в самое неподходящее время набирает? – И спросила: – Готов помочь с пирогом?

Лаголев выпятил грудь.

– К дегустации готов!

Натка захохотала, замахала руками и на полусогнутых уползла в кухню.

Федька не появился и на третий день. У Лаголева выдался неожиданный выходной – Руслан отпустил его до завтра, сказав, что сегодня поработает сам, «вспомнит молодость». Но, возможно, у него были какие-то другие мотивы.

Лаголев решил сходить туда, где увидел Шишлова в первый раз. Место оказалось доходным – вместо старинного друга там сидел теперь другой заросший и пьяный мужик, который внятно что-либо сказать был не в состоянии. Он только мычал и тряс грязной пятерней, выпрашивая мелочь. Добиться у него, знает ли он Шишлова, видел ли его, Лаголев не смог и направился домой.

Во дворе стояло несколько дорогих автомобилей. Хищные силуэты, тонированные стекла. Лаголев подумал, что кто-то из новых богачей прикупил себе квартиру, а то и целый этаж в их или соседней пятиэтажке. Связать появление автомобилей с собой он не догадался. Только когда в подъезде на него надвинулись с боков двое и, легонько пристукнув и взяв под мышки, потащили вверх по лестнице, Лаголев подумал: ах, вот оно что!

Страха в нем не было. Но смутное беспокойство крутилось в животе червячком. Натка, Игорь, с ними-то что?

Дверь его квартиры оказалась приоткрыта, за ней обнаружился еще один незнакомец, одетый во все черное, молодой, угрюмый, коротко стриженный, с кобурой, выглядывающей из полы пиджака.

– Стойте, – сказал он и приподнял голову Лаголева за подбородок.

– Да он это, он, – сказал один из придерживающих. – Мы его метров за пятьдесят срисовали.

– На ноги поставьте, – распорядился стриженный и скользнул за кухонную дверь.

Лаголева отпустили, но были готовы, если что, зафиксировать по-новой. На кухне что-то звякнуло, стукнуло, и уже другой голос громко сказал: «Ну, веди, веди товарища, не держи меня за барана, Олежка».

Через мгновение стриженный снова возник перед Лаголевым.

– На кухню, – показал жестом он.

– А мои… – произнес Лаголев.

– Все там, – сказал стриженный.

Лаголев шагнул через порожек. Первым делом он нашел глазами Натку и Игоря. Они сидели на стульях у раковины. У сына под глазом наливался синяк. Натка кусала губы. Но оба, слава богу, были целы. Ни разорванной одежды, ни крови. Хорошо. Синяк – это ерунда, подумалось Лаголеву. Заживет. Он едва заметно им улыбнулся.

Затем он обратил внимание на стоящего у окна щуплого мужчину лет сорока, белобрысого, тонкогубого и тонконосого, очень спокойного и этим спокойствием внушающего опасность. На нем были джинсы, серая водолазка под горло и пиджак. Мужчина посмотрел на него задумчивыми глазами, и Лаголев ощутил, будто его взвесили: боец или не боец, как поведет себя в экстремальной ситуации, на что вообще способен. Чувство было неуютное, но Лаголев заставил себя не опускать взгляд. Впрочем, человек в серой водолазке быстро потерял к нему интерес и стал, повернувшись вполоборота, наблюдать за обстановкой за окном. Видимо, большего Лаголев не заслуживал.

Мужчина, понятно, был охранником, и следующим и последним чужаком на кухне являлся тот, кого он охранял.

– А вот и глава семьи!

«Виновник торжества» сам заявил о себе. Это был крупный мужчина за сорок с крепкими, мощными ляжками, мосластыми руками и уже оформившимся брюшком. Лицо у него было широкое, холеное, розовое. Губастый рот, нос с крупными ноздрями, выбритые полные щеки и небольшие, похожие на потертые пуговицы глаза. Лаголев заметил, что за лицом, ногтями, редеющими каштановыми волосами гость трепетно ухаживает. Одет мужчина был в темные брюки, розовую рубашку и клетчатый светлый пиджак. Из нагрудного кармана торчал краешек платка. Два пальца на левой руке украшали перстни.

Располагаясь у подоконника, объект охраны занял сразу два стула, а на соседние по-хозяйски водрузил локти.

– Похоже, все в сборе.

– Здравствуйте, – сказал Лаголев.

Гость промолчал, с кривоватой улыбкой изучая поздоровавшегося. Перстни на пальцах щелкнули друг о друга. Верхняя губа приподнялась, крупные ноздри втянули воздух.

– Чем обязан? – спросил Лаголев.

– Правильный вопрос, – наставил палец мужчина. – Итак, чем ты мне обязан? Может, ответишь сам?

– Ничем.

– Ну, так нельзя, – разочарованно протянул собеседник. – Ты разве не знаешь, кто я?

– Нет.

Щуплый на мгновение повернулся от окна, словно ослышавшись. Под мужчиной в клетчатом пиджаке скрипнули стулья.

– В определенных кругах я очень известен, – сказал он.

– Я же не из этих кругов.

– Неуважительно, – качнул головой мужчина. – Меня все знают как Марика, я держу половину города в его, скажем так, неофициальной части. Здесь все так или иначе подо мной, вплоть до ментов. Ты можешь звать меня Константином Ивановичем, поскольку Костя я только для близких друзей.

– Хорошо, – сказал Лаголев.

– Ну, вот, уже лучше. Теперь представься ты.

– Александр Степанович.

– Замечательно! – Марик поерзал на стульях. – Дошли до меня слухи, Александр Степанович, что вы здесь… – он замялся. – Как бы сказать? В общем, что вы тут обладаете семейным чудом. Ты же не будешь этого отрицать?

Лаголев пожал плечами.

– Угу, – Марик наклонился вперед. – Ты не мог бы мне его продемонстрировать? Я хотел бы оценить, насколько твое чудо – чудо. А то на словах – это одно, а в действительности оказывается все совсем другое. Не люблю, знаешь ли, Александр, покупать кота в мешке. Говорят, для этого ты должен держать человека за руку. Что ж, я не против.

Он протянул розовую, пухлую ладонь.

– Пап, – произнес Игорь.

Лаголев улыбнулся.

– Все в порядке, сын.

– Я о нем слышал, – сказал Игорь. – Он – бандит.

– Это не важно.

Марик растянул рот в улыбке.

– Слушай, что отец говорит, – погрозил он пальцем Игорю, – а то так и до беды недалеко. Мать твоя грамотная, молчит. О чем это говорит? О том, что она жизнью научена, когда можно рот раскрывать, а когда нельзя. Краси-ивая.

Лаголев шагнул к бандиту.

– Обойдемся без угроз.

– Хорошо, – Марик запахнул полы пиджака, – а то я смотрю, что ты топчешься. Дай, думаю, заставлю пошевелиться. Вставать надо?

– Нет.

– О, вообще замечательно. Витя, ты на контроле.

Мужчина в водолазке кивнул.

– Как мы договаривались, – добавил Марик.

Охранник кивнул еще раз. В руке его появился пистолет.

– Это зачем? – спросил Лаголев.

– Предосторожность, – улыбнулся авторитет. – Если что-то нехорошее со мной случится, Витя тебя убьет.

– Не случится.

– Ну-ну.

Лаголев сцепил пальцы на ладони Марика. Тепло лизнуло пятки, золотистой волной поднялось выше. Закружило, вымывая из головы тревогу, вызванную непрошеными гостями.

– Стоп!

Марик дернулся, высвобождая руку. Свечение, будто краска, сползло с его лица, но оскал остался.

– Действительно, – сказал он, отпихнув Лаголева к семье, – эффект наблюдается. Интересный эффект.

Он повертел шеей, пошевелил плечами.

– Получается, никакого вранья? – Марик с минуту сидел неподвижно, видимо, оценивая идущие в организме процессы. – Сука, так и хватку потеряешь… И на всех действует?

– Да, – сказал Лаголев.

Марик задумчиво потрогал подбородок.

– То есть, допустим, если я приглашу сюда на пару рюмок коньяка человечка, а ты его обработаешь, он станет… ну, как бы… уже другим человеком, так? Без жесткости? Добреньким, да, прямо скажем?

– Да.

Марик нашел взглядом охранника.

– Хочешь попробовать, Витя? – спросил он, выдирая из внутреннего кармана плоскую фляжку.