Страница 121 из 136
Если у Горбунова стоит ментальный блок или даже маяк, о нашем прибытии сюда уже знают. Если же блок и маяк не стоят и мы уедем прямо сейчас, о нашем прибытии и отбытии тоже узнают. Потому что через пелену гнили незамеченными ни Горбунова, ни Завадскую мы не перенесем. На машине уехать тоже не вариант — Накамура уже вскрыл ее блок управления и узнал, что выезд автопилота и система опознавания транспондера настроены на период с семи утра завтрашнего дня. Если выехать раньше, на ассистант Горбунова наверняка последует дежурный запрос о подтверждении.
Так что, как ни крути, и так и так получается аксиома Эскобара — говорящая о неприемлемом качестве и риске абсолютно всех доступных вариантов.
Попросив немного времени, я отодвинул восприятие Валеры и Эльвиры в сторону и обратил внимание на истерзанную пытками горничную.
— Барбара… Барбара, хорошая моя, — негромко сказал я, аккуратно взяв ее за голову и потеребив мочки ушей. — Тише, девочка, тише, — попытался я успокоить ее, когда она вынырнула из прострации полудремы и задрожала. Обращаясь к ней, даже забыл о том, что эта «девочка» лет на десять, если не на пятнадцать, старше меня. Нового меня, конечно же.
— Барбара, пожалуйста, это очень важно. Расскажи, как ты здесь оказалась?
Я намеревался задать девушке несколько вопросов, чтобы примерно представлять картину произошедшего. И, узнав хоть что-то, заиметь костыли — уцепившись за которые, можно попробовать поймать на простой лжи Горбунова. Но неожиданно результат обращения к горничной превзошел все ожидания. Барбара честно напряглась, пытаясь сформулировать словами ответы, в этот момент наши глаза встретились, и я напрямую получил от нее воспоминание в форме лавины мыслеобразов.
Пытки, осознание неминуемой смерти и боль, видно, как-то повлияли на ауру девушки, так что я с легкостью смог считать информацию. В несколько мгновений пережил яркими вспышками ее воспоминания прошедшей недели: указание-приказ от Мустафы на попытку контакта с Филиппом Горбуновым, неожиданно легко получившуюся; знакомство с таким удивительным — обходительным и харизматичным, мужчиной, походы в рестораны, обещания, приглашения, поездка сюда — в такое прекрасное место; романтический ужин, перешедший в невероятное по чувственности продолжение, и неожиданное, выбивающее почву под ногами пробуждение.
Заснув после бурной ночи, Барбара очнулась от стылого холода, сегодня утром. И лежала она не в кровати, а здесь, в каменном мешке на ледяном металле стола. Обходительный и предупредительный Филипп, который всего несколько часов назад был чувственным и умелым любовником, открыв ей неизведанные ранее грани наслаждений… этот такой незабываемо прекрасный мужчина, в которого Барбара уже успела влюбиться — понял я даже с некоторым смущением, вдруг пугающе преобразился.
Вместо пожелания доброго утра Горбунов притянул стяжками руки и ноги девушки к столу и будничным, пугающим до слабости в коленках голосом сообщил, что вечером ей предстоит умереть в долгих мучениях. Для убедительности, чтобы все сказанное не казалось плохой шуткой, он взял строительный фен и демонстративно сжег ей кожу на боку. После чего, одним ударом разбив девушке лицо, ушел — оставив привязанной к столу на целый день в одиночестве.
Оставил накапливать муки страха, понял я.
Вернулся Горбунов в пыточную комнату совсем недавно и сразу приступил к делу — быстро и сноровисто (это я отметил по картинкам воспоминаний) распял девушку на стене. Подведя при этом Барбару к границе безумия от страха — в ходе экзекуции он сообщил ей, что это лишь начало, а после начал готовить пыточные инструменты. При этом холодным равнодушным голосом подробно озвучивал девушке план действий, делая акцент на мероприятиях, предназначенных для того, чтобы она не умерла раньше времени.
В этот момент я почувствовал чужую холодную ярость. Это Эльвира не справилась с чувствами — царевна, как и Валера, видела и слышала отголоски полученных мною воспоминаний Барбары. Которая, вновь пережив в воспоминаниях все произошедшее, забилась в истерике.
Предусмотрительный Валера тут же вколол девушке обезболивающее и успокоительное, а я жестами попросил ее закрыть глаза и полежать. Барбара уже смотрела на меня теряющим фокусировку взглядом — медикаменты начали действовать сразу. Несколько секунд, и девушка перестала реагировать на внешние раздражители — даже когда я перенес ее на руках в обычную часть дома и уложил на усыпанную лепестками роз кровать, накрыв одеялом.
Барбара ровно задышала, погрузившись в сонное беспамятство, а мы с Валерой вернулись к Горбунову. Вколов ему дозу снотворного, рассчитанного строго на час (из военных запасов, дрон доставил), мы этот час, вместе с прилетевшими в здание миниатюрными дронами от Накамуры, занимались исследованием всех помещений.
Предположение японца оказалось верным. Камера — единственная, обнаружилась в пыточной комнате, в одном из светильников. Сняв плафон, небольшой автономный девайс мы вынули из вереницы светодиодов. И когда мы его достали, у меня окончательно оформилось стойкое ощущение — Горбунов не крупная рыба. Он исполнитель; обычный селебрити, поднявшийся чуть выше закона и вкусивший запретных удовольствий.
Если надо сделать что-то грязно, это всегда лучше делать чужими руками. И есть у меня еще одно обоснованное предположение, что строили базу отдыха и устанавливали заготовки под портал врат здесь те люди, которые сделали вид, будто не знали и не знают, что здесь в будущем будут подвергать кого-то мучительной смерти.
«Оно само так случайно получилось» — старое как мир и по-прежнему работающее объяснение для самых разных событий и их последствий.
Кроме камеры в светильнике, больше из записывающих устройств ничего не нашли. Тем более не нашли архива — понятно, что никто не хранит именно здесь записи присутствия предыдущих гостей. Во время поисков я постоянно краем сознания чувствовал Эльвиру — никакого беспокойства она не проявляла. Значит, наше присутствие здесь пока не только не обнаружено, но и намеков на это нет никаких.
Когда закончили поиск, вернулись вниманием к Горбунову. Приподняв пленника, Валера усадил его на металлический стул, сбросив с него пиджак, и насадил связанные сзади руки на узкую спинку. Голова Горбунова безвольно свесилась, но почти сразу хлесткая и болезненная, но не травмирующая оплеуха заставила его открыть глаза.
— Здравствуйте, — поздоровался с ним я, отойдя на пару шагов.