Провокатор

Доктор вскочил, заходил по кабинету. Путь один. Надо ехать. Немедля ехать в охранку к Харлампиеву. Он растворил дверь кабинета:

– Степан, вели запрягать! Срочно!

42. Гордон – он же Виртуоз

Зубов почувствовал, что Ирина и Павел его ждали, и это ему было приятно.

– Молодец, – похвалил Павел, крепко сжав его руку. – Ты, как всегда, точен.

– Мы же договорились, – Сергей удивлённо взглянул на него, как бы говоря: или ты думал, что может быть как-то иначе? Павел понял его взгляд.

– В нашем деле без дисциплины нельзя.

Он повернулся к Ирине, как бы приглашая и её высказаться по затронутой теме, но она заговорила о другом:

– С сегодняшнего дня наша группа приступает к подготовке очень серьёзного дела. Мы с Павлом решили прямо сказать вам об этом, Серёжа. Поэтому, если есть сомнения, неуверенность в своих силах, лучше отказаться сразу.

– У меня нет никаких сомнений, – твёрдо ответил Зубов. – Я готов.

– Я так и думал, – сказал Павел. – Комитет решил нанести ответный удар охранке за разгром нашей организации и вынес смертный приговор начальнику московской охранки.

– Харлампиеву? – не сдержался Сергей.

– А ты его откуда знаешь?

– Кто же его не знает? Личность известная.

– Известная, – согласился Павел, – и опасная. Наш враг номер один, если не считать царя и его приближённых.

Внутри у Зубова всё ликовало. Он изо всех сил сдерживал рвущуюся наружу радость. Приговор парижского центра решал всё. Не будет Харлампиева, и больше никто не будет знать о его предательстве. И он вновь будет вместе с друзьями и уже никогда не совершит ничего, что могло бы бросить на него тень.

– Ты погоди радоваться, – остановил его Павел, – мы обязаны тебе ещё кое-что сказать. – Он взглянул на Ирину.

– Мы с Павлом, – начала она, – поручились за вас, Серёжа. А это значит: если вы совершите какой-нибудь неблаговидный поступок, отвечать будете не только вы, но и мы.

Зубов вспыхнул:

– Я не подведу вас. Клянусь!

Павел кивнул:

– Мы в этом не сомневаемся. Но нынешняя ситуация требует, чтобы ты это знал.

– Я не подведу вас, – повторил Сергей и вдруг похолодел от мысли: а что, если Павел всё знает и сейчас ему скажет об этом. Но уже в следующее мгновение он отмёл эту мысль. Нет, не может этого быть. О его встречах с Харлампиевым никто знать не может.

– Неужели вы не верите мне?

В его голосе было столько отчаяния, что Ирина поспешила успокоить:

– Верим, Серёжа. Конечно верим.

У Сергея перехватило дыхание. Комок подкатил к горлу. Свершилось! Отныне прочь сомнения и страхи. Участвовать в революционной борьбе, посвятить свою жизнь так же, как Ирина и Павел, освобождению многострадального народа! Да это же счастье!

– Я не подведу вас! Даю слово!

Как много он хотел сказать своим друзьям, но от волнения никак не мог найти какие-то другие слова, но и этих, видимо, было вполне достаточно, потому что, с улыбкой переглянувшись, Ирина и Павел чуть ли не вместе сказали:

– Верим!

– А что надо делать?

– Ты только не думай, что уже завтра надо будет бросать в Харлампиева бомбы, – остудил его Павел. – Несколько недель, а то и месяц, если не два, уйдут на то, чтобы знать о нём всё. Где живёт? По каким улицам едет на работу? По каким возвращается? Где бывает в свободное время? С кем приятельствует? Есть ли у него любовница? И если есть, то кто? Это мы должны узнать. Причём очень осторожно, не вызывая у нашего противника никаких подозрений. Повторяю, – Павел на секунду замолк, – Харлампиев – очень опасный противник. И пока преимущество, к сожалению, на его стороне.

– Ты сказал, – заговорил Зубов, – опасней Харлампиева только царь и его приближённые, так?

– Да.

– А хозяева?

– Какие хозяева? – не понял Павел.

– Владельцы фабрик, заводов, мануфактур, где рабочие на положении буквально подневольных рабов. Я недавно был в общежитии одной из таких фабрик. Это ужас! Нищета, грязь, беспросветное пьянство, штрафы за малейшую провинность!

Зубов раскраснелся, говорил с жаром, жуткие картины «колидоров» вновь встали у него перед глазами.

– И самое главное, существует инспекция, которая обязана контролировать условия труда рабочих. Так хозяева плюют на их претензии!

– Вот когда мы свергнем царя… – все обернулись; в дверях стоял и насмешливо поглядывал на Зубова незнакомый мужчина, – тогда ваши хозяева подожмут хвосты и будут соблюдать трудовое законодательство, как это делается в Европе.

– Знакомься, – Павел представил незнакомца, – Гордон. А это, – обратился он к вошедшему, – наш товарищ. Сергей Зубов. Мы с Ириной дали ему рекомендацию.

– Я так и понял, – усмехнулся Гордон. – Главное зло России, молодой человек, это царь. Са-мо-дер-жа-вие! А второе зло, чуть поменьше, – те, кто ему служит. Среди них есть дураки, и даже много. А есть очень умные, как, например, тот же Харлампиев. Вот почему на данный момент он наша главная мишень. Это дело нашей чести – отомстить за товарищей.

– А как ты оказался в этих самых «колидорах»? – неожиданно спросил Павел.

– Да так, – замялся Сергей. – Случайно. – Рассказывать, что он забрёл в этот район, размышляя над ложью Павла о болезни Ирины, ему не хотелось. – Как-то гулял и случайно там оказался.

Он заметил на себе внимательный, изучающий взгляд Гордона и чуть смутился.

– Да, – вдруг вспомнил Павел, – мне тут сказала Ирина, что тебе позарез нужны деньги. Что же ты раньше молчал? Сколько?

– Не нужны, – вновь смутился Зубов, – уже не нужны. – Чувствуя на себе взгляды всех троих, он проговорил: – Мать прислала… И потом, – Сергей наконец овладел собой, – не обижайся, Павел, я не могу принять от тебя деньги.

– Почему, чудак? – воскликнул Павел.

– Не требуй от меня объяснений. – Сергей обвёл взглядом удивлённые лица Ирины и Павла, внимательное – Гордона, и вдруг – словно случилась вспышка в памяти – встала перед глазами фотография террориста Виртуоза, которую показывал ему Харлампиев. На ней был Гордон.

43. Выезд

– Ну что, по старинному русскому обычаю присядем на дорожку. – Солдатов первый опустился на скрипнувший под ним стул. Остальные члены группы разместились кто где. Все молчали, хотя каждый думал об одном и том же: как там всё сложится на квартире у Вейцлера? Хотя все детали плана уже были обсуждены и проговорены, волнение ощущал каждый. Ждать было труднее всего, и хотелось как можно скорее оказаться на месте, чтобы начать действовать.

Наконец с улицы донёсся цокот копыт и голос Игната:

– Тпр-р-р-у!

Солдатов выглянул в окно:

– Карета подана.

Все встали. Он ещё раз оглядел собравшихся.

– Ну, с богом!

Спускались по лестнице быстро, без суеты, один за другим скрываясь в темноте коляски. Последний входил сам Солдатов. Прикрывая за собой дверцу, негромко скомандовал Игнату:

– Вперёд!

44. В охранке

Доктор, невольно робея, открыл дверь знаменитого дома в Гнездниковском, поднялся по мраморной лестнице. В вестибюле путь ему преградил рослый ротмистр в щегольски сидящем мундире:

– Вы к кому?

Доктор кашлянул:

– К господину Харлампиеву.

– По какой надобности?

– Видите ли, – растерялся Лейба, – я доктор, известный доктор. Гринберг моя фамилия… Некоторое время назад я, так сказать, встречался с господином Харлампиевым, и он мне сказал: в случае необходимости обращаться к нему. Вот я и пришёл.

– Стало быть, возникла необходимость?

– Да.

– И что же это за необходимость? – поинтересовался ротмистр.

– Видите ли, – замялся доктор, – я бы хотел лично господину Харлампиеву, так сказать, конфиденциально…

– Господин Харлампиев занят. И я как дежурный сейчас уполномочен реагировать на любые поступающие к нам сигналы, – с чувством собственного достоинства проговорил ротмистр, по-прежнему преграждая доктору дорогу.