Провокатор

– Да, ты права. У меня возникает именно это чувство. Может быть, виной тому моя гордыня, завышенная самооценка?

– Не казни себя и не занимайся самокопанием, – спокойно ответила Ирина. – Дело не в тебе. Дело в Гордоне.

– Почему ты так решила?

– Да потому что устала уже от его самовосхваления! Вот уж у него действительно – гордыня. Только и слышишь: я! Я! Я! Я! И вообще, не нравится он мне!

Павел удивлённо взглянул на неё:

– Ну, это уже что-то сугубо женское: нравится – не нравится. Это слишком субъективный подход.

– Может быть…

Ирине вдруг захотелось рассказать Павлу о неприятном разговоре с Гордоном, когда он ходил к Солдатову. Но она вовремя сдержала себя, потому что это выглядело бы действительно по-женски, а во-вторых, это могло повлиять на отношения Гордона и Павла, которые и без того уже были далеки от идеальных.

– Я смотрю на вас с восхищением, – вновь заговорила Ирина и, заметив удивлённый взгляд Павла, пояснила: – На тебя, на твоих товарищей. Я не такая, как вы. И никогда такой не смогу стать. Я просветитель, как ты мне объяснил и утешил. Согласна с тобой, это тоже нужно и важно. Но вы!.. – она покачала головой. – Горстка храбрецов…

– Нас не горстка, – поправил Павел.

– Горстка, – упрямо не согласилась она, – и тем не менее вы бросили вызов самодержавию во имя будущего народа, который вас-то и знать не знает. И, несмотря ни на что, идёте вместе вперёд. Понимаешь, вместе. А Гордон – он виртуоз-одиночка. Ему не нужен никто.

– Ты, по-моему, сгущаешь краски, – отозвался Павел.

Какое-то время они шли молча.

– Прости, – заговорила Ирина, – просто я часто думаю о том, сколько судьбой отмерено нам быть вместе. Я ждала тебя, пока ты был в тюрьме. А что будет завтра? А вдруг эта прогулка окажется последней в нашей с тобой жизни?

Голос Ирины дрогнул. Павел осторожно сжал её руку.

– Родная моя! Да, никто не знает, что будет завтра. Но мы сами выбрали эту судьбу. И что бы ни случилось, знай: ты навсегда в моём сердце!

Ирина теснее прижалась к его плечу.

59. Катя и Гордон

Едва за последним боевиком захлопнулась дверь, как Катя оказалась в объятиях Гордона. Почувствовала, как задрожало его тело, и решила его подразнить:

– Это и есть особое поручение?

Но он уже ничего не слышал. Катя упиралась ладонями в его грудь, чувствуя, как колотится его сердце. Его дыхание стало шумным, прерывистым, и она застонала, как бы ослабевая и уступая, а потом механически отвечая на судорожные движения его тела, и думала: «Господи, когда же это закончится?»

Вдруг Гордон вскрикнул, резко изогнулся и обмяк, упав лицом ей на грудь. Катя ощутила давящую тяжесть его тела. Ей не хватало воздуха. Гордон был без сознания. Она даже не успела испугаться, собралась с силами, чтобы наконец освободиться. Но он уже поднял голову. Взгляд стал осмысленным. Гордон сполз с неё, прохрипев:

– Что это было?

Наконец вздохнув полной грудью, Катя ответила:

– Оргазм!

Гордон недоверчиво смотрел на неё. И не желая, чтобы он понял, что с ним было на самом деле, она польстила:

– Вашей неутомимости можно позавидовать!

…Потом, когда Гордон в изнеможении лежал на спине, закрыв глаза и восстанавливая дыхание, она проговорила:

– Гордон, вы ведёте себя как гимназист в момент своей первой близости с женщиной.

Он открыл глаза и приподнялся на локте, повернувшись к ней, проговорил удивлённо:

– Да-да, я с тобой действительно как гимназист со своей первой женщиной. Это удивительно. После всех своих женщин я думал, что такого со мной уже никогда не будет. И вот случилось. Стоит мне на секунду отвлечься от дел, я начинаю думать о тебе. И вновь тебя хочу.

Гордон потянулся к ней, но Катя мягко отстранилась:

– Подожди. Я устала. Ты утомил меня. Давай пока о делах.

– Хорошо.

Он согласился, откинулся на подушку, собираясь с мыслями, и Катя, глядя на него, видела, как он вновь превращается в холодного, стального Виртуоза.

– Всё осложнила эта дурацкая история с Вейцлером. Вся полиция поднята на ноги. За библиотекой следят круглосуточно. Приходить сюда Павлу и Ирине нельзя. Как и Солдатову. Мне выходить из квартиры тоже опасно. – Увидев удивлённый взгляд Кати, Гордон пояснил: – Моя фотография сейчас у каждого полицейского. Поэтому ты единственная, кто, не возбуждая подозрений, может связывать меня с Павлом и группой Солдатова…

Гордон подозрительно посмотрел на Катю, но её взгляд не выражал ничего, кроме напряжённого внимания.

Его слова Катю вдохновили и обрадовали. Быть связной под носом у полиции – это действительно будоражило нервы. А вдобавок по поручению самого Гордона бывать у Солдатова – придумать что-то более интересное было невозможно. Но ничем не выдав себя, она кивнула:

– Я справлюсь.

– Не сомневаюсь.

Катя увидела, как на её глазах стальной Виртуоз вновь превращается в Гордона-гимназиста.

– Может, останешься? – он взглянул на неё с мольбой. И Кате стоило больших усилий, чтобы в её голосе прозвучало сожаление.

– Я бы с удовольствием. Но завтра с самого утра у меня столько деловых встреч!.. Представляешь, в каком виде я буду после ночи с тобой!

Она чмокнула его в щёку.

– У нас ещё всё впереди!

В прихожей Гордон вдруг проговорил:

– Я тебя провожу.

«Этого ещё недоставало», – подумала Катя и, уже не зная, как от него отделаться, горячо запротестовала:

– Нет, нет, нет! Твоя же фотография – у каждого полицейского! А мне тут буквально два шага. Не волнуйся, пожалуйста!

Она быстро поцеловала его.

– Мы скоро вновь будем вместе!

Гордон порылся в бумажнике, протянул ей деньги:

– Сразу же возьми извозчика. Сразу же!

– Хорошо. Обязательно.

– И запомни. Завтра ты у Солдатова и в библиотеке. Послезавтра – у меня.

– Я поняла.

…На лестничной площадке, слушая щелчки и лязги запираемых Гордоном замков, Катя усмехнулась и лёгкой походкой пошла по лестнице вниз. В полутьме парадного перед дверью на улицу чья-то высокая фигура внезапно преградила ей путь. Она вздрогнула и тут же узнала. Это был Солдатов.

60. Сумасшедшая идея

По озадаченному виду Павла, по его отдельным словам Зубов понимал, что подготовка теракта идёт трудно. Бойцам Солдатова никак не удавалось сесть на хвост начальника охранки. И Сергей начинал нервничать из-за того, что казнь Харлампиева всё оттягивается. А ведь он, Зубов, уже дважды мог всадить пулю в злодея. Достаточно сказать два слова дворнику, и вся охота была бы закончена. Всё просто. Как дважды два. Сгоряча он чуть было не предложил этот план Павлу и тут же осёкся от вполне очевидного вопроса: «А почему Харлампиев придёт к тебе домой?..» Нет, надо действовать как-то по-другому. Поумней, потоньше.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «