Полицейский и философы

Лесли Стив с добродушным видом утвердительно кивнул. Возраст и выпитое, наверно, немного смягчили его характер, агрессивный и фанатичный, как у всего его семейства. Он вновь обвел взглядом убогое заведение, в котором они сидели и где он проводил каждый свой вечер.

— Меня, — ответил он, — уже ничто больше не может побеспокоить.

IV. Давайте-ка рассмотрим алиби

Кто был Жеро? Патрик Жеро по прозвищу Пэддер? Артур Йеллинг вел расследование своими обычными методами, робко, с недомолвками и намеками, порой допуская ошибки — кто, как говорится, их не делает, — но в конце концов многое выяснил. Хотя все это выглядело совершенно бесполезным, кто знает, так ли это было в действительности.

Конечно, люди делятся на хороших и плохих. В сущности, эти два типа людей никогда не смешиваются, как хотелось бы думать тем, кто не любит четких разграничений. Плохой человек всегда в главном плохой, даже если у него иногда бывают добрые порывы. Патрик Жеро, по прозвищу Пэддер, наверно, мог быть отнесен — о таких вещах никогда нельзя судить с полной уверенностью — к категории хороших людей. Родившись в бедности, к сорока годам он достиг богатства, ему принадлежал самый большой сталепрокатный завод в штате. Такое богатство не дается случайно, по капризу судьбы. Он достиг его потому, что этого хотел. В молодости он работал токарем на маленьком заводике, выпускавшем будильники. Зарабатывал он такие гроши, что первый год питался только хлебом и молоком и ходил в штанах с дырой на заду. На второй год он смог купить себе новые брюки, на третий — смог обедать уже не одним молоком, но и сосисками, а раз в месяц есть хороший бифштекс. На четвертый год он стал владельцем этой фабрики. Но на будильниках много не заработаешь, и, прослышав, что прокат стали — дело куда более прибыльное, решил основать сталепрокатный завод. Он не знал толком, что это такое, но нанял специалистов, выслушал их объяснения, и не прошло и трех лет, как завод был построен и заработал на полную силу. Потом Пэддер подумал: «А почему, собственно, только один завод, а не два, три, четыре?» За идеей последовало дело, и он стал крупным промышленником, магнатом. Когда Пэддер был беден, у него не было друзей, ибо многие считали, что иметь друга-бедняка весьма хлопотно и опасно — от вас всегда может что-то понадобиться, и вы наверняка рискуете, что к вам обратятся с какой-нибудь просьбой. Но зато он не имел и врагов. Как только же он разбогател, между Пэддером и обществом возникли разногласия. Пэддер был хорошим человеком, а многие из его коллег были явно плохими людьми. У Пэддера был нюх, и, когда он заключал сделку, она неизменно оказывалась выгодной. Его же коллеги были лишь ненасытно жадны и в вечной погоне за прибылью нередко совершали неудачные спекуляции. В конце 30-х годов у Пэддера были активные деловые отношения с Эндрью Симеем — владельцем медных и серных рудников, а также с Майклом Мэттером — хозяином известной фирмы автопокрышек. Эта парочка вбила себе в голову во что бы то ни стало сделаться компаньонами Жеро, ибо компаньонство с ним сулило прибыли. Однако Жеро вовсе не желал иметь их в качестве постоянных компаньонов. Для каждой сделки он сам выбирал себе партнеров, делал предложение тому или иному предприятию, а когда дело было закончено, — все, до свидания, до следующей встречи! Однако Мэттер и Симей стремились к постоянному соглашению. На этой почве между ними начались раздоры, и Пэддер, которому они надоели, прекратил с ними все дела и при встрече даже не здоровался. Помимо этих двоих, имелось еще немало мелких врагов, завистливых, жадных, злословящих и сплетничающих, но эти были неопасны, и Пэддер делал вид, что их не замечает.

Такова деловая сторона жизни Пэддера. Но имелась также и личная. И притом довольно интересная. В молодости, когда Жеро работал на часовом заводе, он познакомился со служащей этой фирмы некой Микаэлой Богарт. У нее были зеленые глаза, очень хорошенькое личико и прекрасная фигура. За ней бегали все мужчины на заводе. Пэддер, который был романтическим юношей, потерял голову из-за этой девушки и сразу же завел разговор о женитьбе. Любезная и холодная, она позволяла водить себя в кино и угощать мороженым, приняла в подарок сумочку и зажигалку, но ответила отказом. Потом ее уволили, и она исчезла. Но Жеро никак не мог ее забыть; время от времени у него появлялась очередная невеста, однако он каждый раз спохватывался, что не любит ее и думает только о Микаэле. Однажды, когда ему было уже больше тридцати пяти, он, проезжая в своей двенадцатицилиндровой машине через парк Клобт, встретил ее. Она ничуть не изменилась. Все такая же молодая, все так же прекрасна. Она казалась студенткой, хотя ей было добрых тридцать лет. Пэддер усадил ее в машину, рассказал о чувствах, что испытывал к ней все эти годы, пригласил к себе. Она улыбалась, кокетничала, ни в чем ему не отказывала. Пэддеру понадобился целый месяц, чтобы наконец понять, что девушку единственно интересуют его деньги, что она холодна, как мрамор, и ей даже в голову не приходит, что Пэддера можно полюбить. Для Пэддера, который ждал целых пятнадцать лет, это было порядочным разочарованием. Он вежливо выгнал ее, дав на прощание чек, она была очень довольна, и на этом все кончилось. Но Пэддер был категоричен в своих решениях: он сказал себе, что никогда больше не отнесется всерьез ни к одной женщине, чтобы избежать подобных историй. Он так и не женился и продолжал жить с двумя младшими сестрами на маленькой вилле в Дерэй-Брук. Иногда в тоскливые вечера (ибо Жеро отнюдь не был человеком, приносящим в жертву делам все свое существование — он работал пять-шесть часов и считал, что этого достаточно, а остальное время скучал) он наблюдал за тем, как проводят время его сестры, и увидел, что они занимаются благотворительностью. Они участвовали в деятельности различных благотворительных организаций, а также лично искали на улицах бедняков — одевали их, согревали, находили им кров, работу. И тут он вспомнил (раньше он об этом забывал), что не все богаты, как он, но многие, очень многие живут в бедности, как когда-то жил он, и даже еще хуже того. Надо было, черт побери, что-то предпринять. Здесь-то и раскрылась вся его исключительная доброта. Он велел дать ему список всех благотворительных организаций, приютов и богаделен и лично посетил их, чтобы собственными глазами убедиться в том, как живут бедняки, и посмотреть, что для них можно сделать. Он и его незамужние сестры — Дэзи и Мэри создали своего рода центр помощи беднякам. Они прекрасно знали, что очень часто облагодетельствованные ими люди тратят их денежки не так, как надо. Многие бывшие заключенные преспокойно начинали вновь заниматься воровством; многие профессиональные безработные не выдерживали на работе больше недели; помещенные на излечение алкоголики бежали из клиник или кидались с кулаками на пытавшихся задержать их врачей (Пэддеру приходилось оплачивать также и эти нанесенные медперсоналу побои). Но разве все это имело какое-нибудь значение? Ведь большинство бедняков, возможно, действительно нуждались в помощи, в самом необходимом для жизни — хлебе, одежде, жилье, и Пэддер им это давал. Вот так и случилось, что он познакомился в Доме призрения с Люси Эксел. Ее отправили туда власти, потому что отец ее был пьяница, а мать болела, и она не могла с ними жить. Когда Люси исполнилось пятнадцать лет, ее оставили в приюте, потому что дома у нее ничего не изменилось, и взяли служащей в администрацию. Поговорив с нею, Жеро, однако, понял, что девушка там задыхается, и устроил ее работать кассиршей в «Караван-холл».

Жеро не считал, что «Караван-холл» — гиблое место. Так и было на самом деле. Он не разделял пуританских взглядов Стивов. «Караван-холл» был местом, где люди пили — кто что хотел, и невинно развлекались. Он сам туда заходил каждый вечер, играл на бильярде, был знаком с хозяином и считал, что Люси пора узнать жизнь. Когда она ему рассказала, что некий мистер Оливер Стив хочет на ней жениться, и спросила его совета, Жеро ей сказал: «Это дело касается тебя. И ты должна решить сама собственным умом». И в день свадьбы, зная, что муж не захочет принять дорогой подарок, послал ей книгу о долге и обязанностях женщины в доме. Меж страниц спрятал пятьсот долларов, которые Оливер Стив не должен был видеть.