Золотая скрижаль

Подъехав ближе, они решили выйти из повозки, чтобы лучше рассмотреть величественные сооружения Рабат-и Малика. За крепостными стенами перед ними предстал прекрасный арочный портал, покрытый узорчатым ганчем, раскрашенным в яркие цвета. Они зашли в украшенную колоннами просторную галерею заброшенного дворца, еще не утратившего былого великолепия. Солнце стояло в зените, опаляя жгучими лучами безмолвную степь, но здесь, во дворце, было свежо и прохладно.

— Как странно, что в этих прекрасных стенах больше никто не обитает и не гостит! — воскликнул Еркин.

— Да, — после некоторого раздумья согласился с мальчиком эфенди. — Через несколько веков и мощные стены будут разрушены неумолимым временем.

Он немного помолчал, а потом сказал:

— Поэтому надо возводить храм, которому не страшен ни ливень, ни ураган, ни время…

— А как возвести такой храм? — спросил Еркин.

— Такой храм возможно возвести только в душе, — ответил эфенди.

На следующий день они въехали в город Кермине, расположенный в густонаселенной долине полноводной части Зеравшана. Вдали виднелись темно-синие очертания Нуратинских гор.

В Кермине эфенди встретился со странным человеком, одетым в черные одежды из грубого сукна. Эфенди достал из повозки два тяжелых мешка и передал их странному человеку. После чего человек в черном привел эфенди прекрасного серебристого аргамака[7], необыкновенно рослого с широкой полной грудью и выразительными немного раскосыми глазами. Аргамака звали Арслан. Он был покрыт роскошной кашемировой попоной, расшитой золотыми узорами.

Затем эфенди приказал возничему отвезти повозку обратно в Бухару.

И обратившись к Еркину, сказал:

— Мы поедем в Самарканд верхом. Как уже говорил, это гораздо быстрее. Я решил начать нашу поездку на повозке, чтобы передать редкие и очень ценные книги. Раньше они находились в библиотеке друга. Год назад друг был оклеветан и казнен. Предчувствуя гибель, он отдал книги мне. А я в свою очередь решил передать их в надежные руки.

— Почему вы не захотели отвезти их в Самарканд? — спросил Еркин.

— Такие книги опасно хранить в больших городах. С книгами всегда происходит беда, особенно с древними. В Бухаре когда-то находилась уникальная библиотека. Но она была уничтожена, а все ее сокровища бесследно исчезли. Здесь одна цивилизация сменялась на другую. В наши края приходило много завоевателей: Искандер[8], арабы, Чингисхан, Амир Тимур, воинствующие кочевые племена… Те, кто приходят на место прежних правителей обычно уничтожают свидетельства былой славы и процветания. Книги опасны. А особенно те, в которых изложена истина. Каждый новый пришедший к власти правитель переписывает древние источники, искажая их, а оригиналы потом бесследно исчезают.

Они провели в Кермине всего несколько часов, а потом по решению эфенди отправились верхом на великолепном аргамаке. Они всё ближе приближались к горам, и вскоре дорога пошла по холмистой местности.

И наконец достигли Самарканда, находившегося в плодороднейшем оазисе Зеравшана и окруженного великолепными садами. Еще издали стали видны купола мечетей и высокие минареты. Город был окружен оборонительными стенами, когда-то неприступными, но уже начинающими в некоторых местах медленно осыпаться от времени, этого самого беспощадного из всех разрушителей.

Вскоре они очутились на главной площади Регистане, заполненной пестрой толпой. Здесь, как и на бухарском Регистане, слышался самый разный говор и наречия, тюркское, персидское, индийское, пушту… Затем по узким пыльным улицам они поскакали по направлению к дому эфенди. Жилые дома в Самарканде были похожи на бухарские. Глинобитные, без окон со стороны улицы, внутри они оказывались вожделенными оазисами. Таким был и дом эфенди с прекрасным садом во внутреннем дворике.

Еркину отвели отдельную комнату, и манул, проспавший большую часть времени пока они были в дороге, теперь повеселел и гонялся за мухами. Мальчик попросил служанку принести пиалу с изюмом дабы вознаградить ворчливого друга за его терпение во время долгого путешествия.

На следующий день эфенди показал Еркину достопримечательности Самарканда. Когда-то роскошные мечети и медресе находились теперь в ветхом состоянии, некоторые минареты были наполовину разрушены. Но краски на изразцах до сих пор оставались такими яркими, будто сам Создатель через века донес до нынешних времен частицы их былого великолепия.

Они посетили Гур-Эмир, мавзолей Тамерлана и его семьи, где под огромным куполом находилось надгробие из темно-зеленого, почти черного расколотого на две части нефрита.

— Да, — произнес эфенди. — Странно, что мы почитаем и называем великими тех, кто разрушал тысячи городов и селений, неся смерть и страдания.

— Кстати, мне надо поехать на родину Амира Тимура в Шахрисябз. Знаю, что ты дальше намерен посетить Карши. Так вот Шахрисябз находится по пути. Хотел бы поехать со мной?

— О да, достопочтенный эфенди, с удовольствием сопровожу вас, — сразу же заявил Еркин.

Мальчику было так приятно общество этого образованного человека, что он ответил, даже не задумываясь.

Уже следующим утром наши путешественники тронулись в путь верхом. Эфенди ехал на великолепном серебристом аргамаке Арслане.

— Этого скакуна мне подарил отец. Он был тогда еще жеребенком. Туркмены — мастера по разведению чистокровной древней породы.

Еркину выдали другого, не менее прекрасного буланого аргамака. Сначала мальчику было неловко скакать на крупной и капризной лошади, отличающейся от низкорослых и более послушных собратьев северных степей. У грациозных аргамаков такая мягкая, подобная шелку шерсть, переливающаяся золотом в лучах солнца, что казалось, эти необыкновенные лошади созданы для рая, а не для земли.

Когда рассвело, путешественники увидели вдали затянутые легкой дымкой горы, а рядом с дорогой простирались хлопковые поля и фруктовые сады. Затем дорога пошла по сухим выжженным солнцем предгорьям, медленно поднимаясь в горы. Воздух стал прохладней.

В лучах заходящего солнца перед ними возвышались гигантские валуны таких причудливых форм, будто статуи древних идолов. Еркин спросил у эфенди, созданы ли они человеком или природой.

— Как и всё на земле они созданы Всевышним, — уклончиво ответил эфенди и улыбнулся. — А теперь надо переночевать. Знаю подходящее для этого место.

По узкой извилистой тропинке он повел мальчика к скале, в которой оказалась небольшая пещера. Они развели костер. Эфенди достал из походного мешка лепешки, нарезанное мелкими кусочками баранье мясо, изюм из золотистого кишмиша, фисташки и миндаль. Пили горячий бодрящий чай. После ужина эфенди извлек из костра несколько маленьких угольков и разжег украшенный витиеватыми чеканными узорами чилим[9]. Небо было звездным, а яркая полная луна освещала безмолвные горы, хранящие тайны прошедших через них многочисленных завоевателей и кладов, спрятанных в пещерах.

Выпустив дым, эфенди заговорил:

— Мы едем сейчас во владения, жители которых издавна питают лютую ненависть к бухарскому эмиру и не желают ему подчиняться. Не удивляйся их суровому и дерзкому нраву. Рано утром поеду на важную встречу, а ты подожди здесь.

А потом после некоторого раздумья добавил:

— Это последнее поручение, которое выполняю для бухарского эмира. Я попросил разрешения оставить службу.

— А давно вы знакомы с Амирой? — спросил Еркин.

— Нет, — ответил эфенди.

После некоторого молчания он произнес:

— Странная женщина. Но не мне быть ее судьей.

На следующий день, как было условлено, Еркин терпеливо ждал возвращения эфенди. Утро было солнечным. Высоко в небе мальчик заметил плавно парившего крупного беркута. Еркин вспомнил родную степь и охоту при помощи этих умных и зорких птиц. Тоска наполнила его сердце, но он нашел в себе силы заглушить закравшиеся чувства печали, страха и одиночества. А вскоре недалеко от пещеры закружилось множество белоголовых сипов, видимо почуявших падаль.

К полудню погода испортилась. Сначала всё покрылось густым туманом, потом пошел дождь и жалобно завыл ветер. Мальчик укрылся в пещере, где всё это время спал манул. Но любителя изюма в пещере не оказалось. Обеспокоенный мальчик пытался найти его поблизости, долго звал манула, но ему отвечало только еле слышное эхо.