Золотая скрижаль

[4] Гуль — в арабской, персидской и тюркской мифологии оборотень, живущий в пустыне и пожирающий путников.

[5] Иблис — злой дух, демон в исламе, искушающий человека на злые и неправедные деяния.

[6] Арк — цитадель в центре Бухары, существовавшая еще в I веке нашей эры. Арк был также резиденцией бухарского эмира.

4

Глава 4. Спасенный женщиной должен выполнить ее поручение

Еркин очнулся на диване, уложенном шелковыми подушками. Через решетчатое окно украдкой, не слепя глаза, струился нежный утренний свет. На мягком узорчатом ковре рядом с диваном безмятежно спал манул.

— Или я сейчас пребываю в чудесном сне, или страшное подземелье было моим ночным кошмаром, — подумал мальчик.

У него еще кружилась голова, а тело оставалось слабым от болезни.

Тут в комнату вошла Амира.

— Благодари толстого кота за свое спасение, — сказала она, звонко рассмеявшись. — Когда служанка впустила его в дом, я поняла, что с тобой что-то случилось, ведь вы с котом обычно неразлучны. А на базарах только и говорят о том, что сам эмир пригласил во дворец степного мальчика-кочевника с танцующим котом. Хорошо, что я знаю верховного казия[1], а еще лучше, что в этом благочестивом городе золото творит чудеса. Я смогла подкупить нужных людей, чтобы тебя вычеркнули из списка заключенных зиндана как умершего. Но путь в Бухару тебе отныне заказан. Я похлопочу, чтобы верные мне люди вывезли тебя из города. Однако ворота охраняются, а на ночь запираются, поэтому надо придумать, как тебя с манулом незаметно провезти.

— О благородная Амира, — слабым голосом произнес Еркин. — Как же вас отблагодарить? Буду ежедневно до самой смерти молиться за ваше благополучие.

Амира промолчала, загадочная улыбка пробежала по ее лицу.

Еркин пробыл в ее доме еще несколько дней. Наконец прекрасная арабка сообщила ему, что позаботилась о том, чтобы его с манулом тайно вывезли из города.

— Ты поедешь в повозке эфенди[2]. Его никогда не обыскивают. Он направляется в Самарканд. А оттуда сможешь доехать до Карши. Ведь тебе теперь туда надо? — спросила она у Еркина.

Мальчик не нашелся, что ответить. Он был удивлен, откуда Амире известно, что мудрец, которого называют Чистый сердцем, теперь находился в Карши. Еркин облегченно вздохнул, когда она вышла из комнаты. От недавней болезни мысли путались в голове, и он не знал, как оценивать ситуацию.

«Надо радоваться уже тому, что освобожден из зиндана, а об остальном сейчас нет смысла тревожиться. Если ожидают впереди трудности, положусь на волю Всевышнего», — подумал он.

Ранним утром, когда солнце еще не взошло, его разбудила Амира.

— Просыпайся, я собрала провизию в дорогу. Зная твою гордость, не буду предлагать денег. А вот и твоя домбра. Мне отдал ее стражник.

— О добрейшая Амира, благодарю за оказанное гостеприимство. Останусь вашим вечным должником за то, что освободили меня из страшного зиндана.

Прекрасная арабка улыбнулась.

— Попрошу только об одном… — произнесла она вкрадчиво, выдержав паузу. — Ты будешь ехать с эфенди до самого Самарканда, а потом остановишься у него на несколько дней в этом замечательном городе. Наблюдай за ним. С кем он встречается и как себя ведет. А потом отправь мне весточку.

Еркин посмотрел на нее с удивлением. Он медлил, но настойчивый взгляд Амиры требовал ответа.

— Хорошо, многоуважаемая Амира. Исполню ваше поручение, — прошептал мальчик.

После чего довольная Амира поцеловала его в лоб, пожелав благополучного путешествия. Она снабдила Еркина сеточкой-корзиной, искусно сделанной специально для манула, которая прикреплялась к седлу. Еркин достал из огромной вазы спрятанный сверток со скрижалью и деньги, заработанные им вместе с манулом на базаре.

Во дворе его встретил эфенди — высокий худощавый мужчина лет сорока, одетый в дорогой атласный халат. Белоснежная чалма украшала его голову. У него были тонкие черты лица, орлиный нос и аккуратно подстриженная бородка. Он помог Еркину сесть в повозку. Накинув на мальчика и манула огромное войлочное покрывало, эфенди сел рядом с возницей. Октябрьское утро было на редкость холодным, и Еркин радовался, что лежал под толстым покрывалом вместе с пушистым и теплым манулом. Лошади поскакали по темным пустынным улицам. Самаркандские ворота, через которые они выезжали из Бухары, были открыты, и их повозку, как и обещала Амира, никто не досматривал, так что они благополучно выехали из города.

Стало светать. Еркин любовался плодородными оазисами бухарских земель с их многочисленными аулами, богатыми садами и шумными арыками, берущими свою жизнь от множества каналов великой реки Зеравшан, которую в древности называли золотоносной. Высокие чинары блестели золотом на фоне ярко-синего неба. Хлопок уже был собран, в то время как налитые кровью гранаты еще ждали своей очереди. Вскоре их сладким вкусом насладятся как тучные беки, так и простые жители. Осень щедро одаривает всех — и бедных, и богатых.

Они ехали по многу часов, останавливаясь только изредка, чтобы дать лошадям передохнуть. Лошадям было очень тяжело, и Еркин с мучением наблюдал, с каким трудом они везли неуклюжую бухарскую повозку по бесконечной пыльной дороге, постоянно перерезаемой арыками. Возница беспрестанно нещадно стегал изнуренных животных. Такое жестокое обращение с лошадьми[3] у степных кочевников было непозволительно.

Как будто прочитав мысли мальчика, эфенди вдруг сообщил:

— Мы оставим повозку в Кермине[4]. А дальше поедем верхом. Это намного быстрее.

Каждый раз, когда они останавливались, эфенди доставал из походного мешка небольшую книгу, написанную на персидском языке.

— Уважаемый эфенди, позвольте спросить, что вы читаете, — поинтересовался Еркин.

— Книгу о правителях древней страны, владения которой простирались когда-то и до бухарских земель. Хотя, пожалуй, книга даже не о правителях. В ней изложена история как здешних мест, так и далеких краев у неприступных снежных хребтов Гиндукуша.

Поведаю тебе о судьбе поэта, создавшего книгу, которую писал почти всю жизнь и посвятил своему правителю. Но шаху книга не понравилась, и вместо награды поэт получил лишь жалкое подаяние, на которое нельзя прожить и несколько дней. И тогда поэт высмеял правителя: «Только убогий душой, рожденный от холопа, может унизить поэта». За это жестокий правитель дал указ — растоптать поэта слонами.

Поэт бежал и вынужден был скитаться и жить в нищете. Но стихи из его книги переходили из уст в уста, из селения в селение. Наконец жестокий шах узнал о том, как прославлена книга гонимого им поэта, а вместе с книгой прославлен и сам правитель, которому она была посвящена. Тогда тиран решил щедро вознаградить изгнанного поэта. А тем временем, измученный скитаниями и бедами поэт умирал. Его дыхание прервалось в тот момент, когда в город, в котором он находился, зашел караван с богатейшими дарами от шаха. Но того, кому они были предназначены, уже не было в этом мире.[5]

«Где же справедливость?» — спросят многие. «Как будто сам Всевышний горько посмеялся над поэтом». Но нет, это не злая судьба, а благословление. Душа поэта с легкостью покидала мир. Ее ничто здесь не держало. Богатым же и удачливым тяжело уходить. Они так цепляются за богатство, власть, славу и почести, что их души даже после смерти не в силах покинуть этот мир и как слепые еще долго блуждают в нем, не ведая, где находятся врата в лучшее царство.

Еркина глубоко тронула история. Судя по всему, эфенди был умным и благородным человеком. Мальчику стало неловко от мысли, что он должен следить за ним по просьбе Амиры.

Они находились в дороге несколько дней. Оазисы постепенно сменились бесплодной степью и солончаками. Вдруг вдали показались мощные стены с высокими башнями.

— Это Рабат-и-Малик[6], древний караван-сарай, который когда-то являлся роскошным пристанищем для путников на перепутье дорог Великого шелкового пути, — сообщил эфенди Еркину.