Золотая скрижаль

Оглушенный новым ударом судьбы, Еркин просидел весь день в саду, не замечая ни шума бурлящей реки, ни ласковых лучей весеннего солнца. Очнулся только, когда огромный темно-розовый солнечный диск медленно опускался в реку.

— Куда же теперь идти и что делать? — размышлял Еркин. — Смогу ли найти Джуласа? Надо попытаться.

И мальчик решительно зашагал к караван-сараю, чтобы расспросить купцов, не знают ли те что-нибудь о веселом сарте, который обыгрывает в кости богатых торговцев.

Еркин подошел к гостиному двору, когда уже смеркалось. Здесь всё было по-прежнему. Заманчиво пахло пловом и пряностями. В комнатах у остановившихся купцов зашедшие гости громко разговаривали, обсуждая новости и рассказывая друг другу об удивительных приключениях, происшедших с ними в далеких краях.

Дверь в одну из комнат была полуоткрыта. То и дело раздавался смех и звучала речь на самых разных языках: на узбекском, фарси, арабском и пушту. Расторопные слуги забегали в комнату, неся всевозможные яства. Еркин остановился. К его несказанной радости он узнал голос Джуласа и его раскатистый смех. Ни минуты больше немедля, мальчик вошел в помещение.

Джулас сидел на пестром ковре вместе с другими игроками в кости. Один из игроков поразил Еркина своей одеждой. Вместо чалмы его голова была покрыта белоснежным шарфом, который прикрывал половину лица, как у аравийских бедуинов. На нем не было халата, как у жителей Средней Азии. Он был одет в просторную белую тунику, поверх которой накинут атласный плащ темно-красного цвета.

Наконец Джулас заметил Еркина.

— О, небеса! — так громогласно прокричал молодой сарт, что гости вздрогнули. — Наконец-то тебя выпустили из проклятого подземелья! Я всегда знал, что рано или поздно это произойдет, — радостно восклицал Джулас. — Что же стоишь в проходе? Садись и ешь. Удача сегодня невероятно мне сопутствует. Я уже выиграл столько, сколько самый усердный бек богатейшего вилаята Бухарии не соберет за целый год.

— О, дорогой Джулас, как же рад снова тебя видеть! — пролепетал Еркин. — Скажи только, что стало с моим пушистым толстым котом и с прекрасным аргамаком Арсланом?

Мальчик не осмелился спрашивать об Ирфане. В комнате было слишком много людей.

— Твой толстый кот нисколько не похудел и даже прибавил в весе. Он находится сейчас вместе с серебристым Арсланом. Прекрасный аргамак спокойно стоит в конюшне караван-сарая и его кормят, как человека лепешками из кукурузной муки, поджаренными на бараньем сале, — ответил Джулас, подкрутив черные, как смоль усы и весело подмигнув Еркину. — Конюшни в столь поздний час уже заперты, но ранним утром сможешь убедиться в правоте моих слов.

Еркина посадили рядом с Джуласом и тут же накормили вкуснейшим пловом. После чего принесли сладости и сушеные фрукты. Свежезаваренный чай подносили каждые десять минут. По мере того как увеличивался выигрыш Джуласа, рос и его счет у хозяина караван-сарая.

Насытившись, Еркин задремал. Он проснулся, когда в комнате Джуласа почти не было гостей. При тусклом свете свечей мальчик увидел сумрачное лицо бедуина — древний старик с очень бледным лицом и правильными тонкими чертами. Но страшно встретиться взглядом с его спокойными черными глазами. Казалось, они пробуравливали насквозь, проникая в самую душу.

Вскоре игра закончилась. Все покинули комнату, включая и странного чужестранца. Джулас еще долго сидел на ковре, глубоко задумавшись. Еркин никогда не видел его в таком мрачном настроении. Однако мальчик не осмелился ничего у него спросить и снова погрузился в глубокий сон.

Еркин проснулся только к полудню, такими измотанными были его душа и тело после нескольких месяцев мучительного пребывания в подземелье. В комнате никого. Мальчик вышел во двор караван-сарая. Весенний день был теплым. Высокое небо поражало яркой голубизной.

— Конюшни, наверное, уже давно открыли. Побыстрее бы увидеть милого пушистого манула и прекрасного Арслана, — решил Еркин, предвкушая радостную встречу с друзьями.

Он обошел все конюшни, но ни Арслана, ни манула в них не оказалось.

— Что могло произойти? — удивлялся взволнованный мальчик. — Ведь Джулас уверял вчера, что с манулом и Арсланом всё хорошо и что они в конюшне.

Еркин вернулся в комнату Джуласа, в которой угрюмо прождал молодого сарта до самого вечера. Ожидание было неимоверно тягостным, мальчику показалось, что его недавнее тюремное заключение закончилось быстрее.

Наконец Джулас вернулся. Вид у него был странный. Обычно уверенный в себе, молодой сарт на сей раз выглядел растерянно и немного подавленно. Видно, что всеми силами пытался скрыть свое настроение от Еркина. Мальчик долго за ним наблюдал, ничего не спрашивая.

— Ты, наверное, ничего не ел? — поинтересовался сарт и заулыбался.

Еркин ответил вопросом на вопрос:

— Джулас, в конюшнях нет ни Арслана, ни толстого кота. Скажи, где они.

— Ты плохо смотрел. Еще сегодня утром они там были, — уверил его сарт, удивленно посмотрев на мальчика, а потом ненароком отведя взгляд. — Давай сначала закажем плов, а потом выясним, куда они делись, — после некоторой паузы предложил Джулас.

— Нет, сначала, узнаем, куда пропали толстый кот и Арслан, — настаивал Еркин.

— Ну, хорошо, — неохотно согласился Джулас. — Раз ты такой же упрямый, как маленький ослик, пойдем проверим, куда они пропали.

Пока они шли к конюшням, Еркин поинтересовался у молодого сарта, знал ли тот что-нибудь об Ирфане.

— Безумный дервиш уехал куда-то через некоторое время после того, как тебя посадили в зиндан, — ответил Джулас. — Оставил тебе записку на арабском. Так что не имею ни малейшего понятия, что он написал. И знаешь, он только прикидывался наивным и нищим, ведь оставил мне с десяток старинных золотых монет. Попросил платить за твое кушанье в тюрьме, а также содержать Арслана и толстого кота. И ни при каких обстоятельствах их не продавать и не играть на них в кости. Тут голос Джуласа осекся, и он виновато посмотрел на Еркина.

Страшная догадка пронеслась в голове мальчика.

— Так ты проиграл толстого кота и Арслана в кости? — в ужасе прошептал Еркин.

— Не беспокойся, я уже договорился с ростовщиком-индусом. Он занял мне несколько тенге, и я сегодня же их отыграю, — убежденно заверил мальчика Джулас.

— Кому ты их проиграл? — спросил Еркин.

И тут он вспомнил вчерашний вечер и бледное лицо старика-бедуина в сумрачных отсветах свечей.

— Ты проиграл их чужестранцу из далеких аравийских пустынь?

— Да, — дрожащим голосом ответил Джулас.

— Пойдем же скорее и разыщем бедуина! — вскричал Еркин.

— Я уже повсюду искал, — признался сарт, — он как будто испарился. И никто во всем Карши не видел его и ничего не слышал.

— Хорошо, — сказал Еркин. — Дай, пожалуйста, записку, которую оставил Ирфан.

Джулас протянул ему записку. Она была написана человеком, прекрасно владеющим искусством каллиграфии. Судя по всему, Ирфан действительно выдавал себя не за того, кем являлся на самом деле.

Вот что было в записке:

'О, благородный и отважный Еркин,

Мне поручили сопровождать тебя до самой великой степи, но к тому времени, когда прочтешь письмо, меня, уже не будет в живых.

Нас, хранителей древнего знания, больше не осталось. Не пытайся искать в пустыне невидимую для других крепость с прекрасным садом. Ее больше не существует. Акиф ибн Амир аль-Галиб успел только послать меня, чтобы помочь тебе. Увы, я не мог тогда всего раскрыть. Зло подстерегает везде и трудно предвидеть, где оно прячется. Темные силы будут преследовать тебя и готовить козни, но, знай, они не могут тебя убить, ибо ты являешься ключом к потайной двери.

Опасайся Амиру. Она оклеветала тебя в убийстве эфенди и засадила в зиндан. К моей удаче ее друг, звездочет, больше не в милости у эмира. Поэтому надеюсь, что смогу убедить чиновников эмира, что я — убийца эфенди. Когда меня казнят в Бухаре, ты будешь освобожден из зиндана Карши.

Что касается скрижали, я решил перепрятать ее — возможно, за тобой следили. Манул покажет, где она находится. Я не мог доверить ее местонахождение ни одному человеку.