Золотая скрижаль

Прожигая мальчика огненным взглядом, птица прокричала:

— Береги скрижаль. Тому, кто снимет с нее печать, откроется тайна иного мира.

Птица взмахнула сияющими крыльями и скрылась в свинцовом небе. Серебристый пепел покрыл Еркина и землю, на которой он лежал.

Очнувшись от кошмара, Еркин увидел перед собой заходящее солнце. «Значит, я проспал целый день», — подумал мальчик.

К нему подошел Ирфан:

— Я согрел воду, пей как можно больше. У тебя еще жар.

Ссохшимися губами Еркин дотронулся до протянутого дервишем котелка и медленно отпил теплую немного солоноватую воду, которую Ирфан взял из почти пересохшего ручья. Затем мальчик погрузился в глубокий сон, на этот раз без сновидений.

Когда Еркин проснулся рано утром, он удивился, что земля покрыта пеплом.

— Ирфан, почему земля в пепле?

Тот почесал голову и с неуверенностью пробормотал:

— Наверное, в каком-то кишлаке случился пожар, и ветер донес пепел до нас.

Ответ дервиша не показался Еркину убедительным. Он вспомнил страшную огненную птицу из своего сна, и мурашки пробежали по телу мальчика. Он медленно встал.

— Ты еще слишком слаб, — сказал Ирфан. — И жар у тебя еще не спал. В таком состоянии нельзя продолжать путь, упадешь с лошади.

— Я сижу на лошади лучше, чем стою на ногах, — возразил Еркин. Но тут у него потемнело в глазах, он покачнулся и упал на землю.

Когда Еркин очнулся, дервиш разводил костер. Заметив, что мальчик открыл глаза, Ирфан произнес:

— Этой ночью снова придется здесь заночевать, но надо держаться подальше от полуразрушенных строений, в которых скрываются змеи.

Вечером, пригревшись у костра, они увидели множество огней, которые медленно приближались к ним. А вскоре вдали послышалась красивая песня. Молодой человек с веселым и задиристым выражением лица подъехал к ним на верблюде. На нем была отороченная мехом шапка, одетая набекрень, и дорогой халат, который явно был ему мал.

— Эй, странники, что делаете в одиночестве в таком пустынном месте? — спросил он на узбекском дервиша и мальчика.

— Мы направляемся в Карши, — ответил Еркин.

— Присоединяйтесь к нашему каравану. Так будет веселей и безопасней, — предложил незнакомец.

— Нам нечего бояться, мы правоверны и бедны, — сказал дервиш.

— Ну, с таким прекрасным аргамаком вы — заманчивая добыча для разбойников, — возразил дервишу незнакомец. — Даже если за красавца-коня не жалко отдать жизнь и свободу, то предосторожность никому не повредит.

Тем временем, другие караванщики разжигали костры и развьючивали верблюдов. Караван был достаточно велик — около пятисот верблюдов и лошадей. И тишина, царившая в когда-то покинутом людьми месте, сменилась на беспрестанный гул, рев верблюдов, ржание лошадей, смех и песни караванщиков.

Еркин предложил незнакомцу чай и сладости.

— Меня зовут Еркин, — представился мальчик, как обычно назвав имена предков до седьмого колена.

— А мое имя — Джулас. Я без роду и племени, — сказал караванщик и расхохотался. — Я из Карши и хожу с караваном в Бухару, из Бухары в Самарканд, а из Самарканда обратно в Карши. Быстрее всех развьючиваю верблюдов, разжигаю костер и готовлю чай. И любой даже самый спесивый и жадный караван-баши всегда готов нанять меня. К тому же, я прекрасно владею оружием и умею отпугивать разбойников, которые как хищные птицы зорко следят за караванами, ища удобного момента, чтобы поживиться чужим добром.

Джулас достал кости и предложил дервишу сыграть.

— На что мне играть? — возмутился Ирфан. — Я не держал в руках денег десятки лет.

— Сыграй на прекрасного аргамака, — предложил молодой караванщик.

— Он не мой.

— Ну, тогда на осла, — невозмутимо сказал Джулас.

— Совести у тебя нет, — ответил дервиш и пошел спать.

Уход дервиша ничуть не смутил Джуласа. Он пригласил к костру ростовщика-индуса и двух купцов. Кидая кости, молодой сарт[9], улыбался, а глаза его сверкали озорным огоньком.

Игра продолжалась почти целую ночь, пока два купца и ростовщик не проиграли Джуласу почти всю недавно полученную ими прибыль.

— Зачем вы обобрали их до нитки? — спросил наивный Еркин. — Неужели не страшитесь гнева Всевышнего?

— Я их не обирал, — ответил Джулас, — а просто забрал неправедно нажитое. Не вижу в этом ничего неблагочестивого. Завтра будем в Карши и попируем на славу, я знаю лучшие в городе чайханы, — добавил с гордостью молодой сарт. — Думаю, тебе, кочевнику из далеких земель, и твоему другу, дервишу, и не снилась такая вкусная еда, которой почивают в Карши — лучшем городе во всей Средней Азии, а, может, и в целом мире.

Уверенный в правоте своих слов и видя перед собой любимый город, Джулас сразу же заснул у костра. А Еркин еще долго смотрел на луну, мечтая о скором возвращении на родину.

[1] Тюре (или тюря) — титул ханских сыновей, а также обращение к знати в Средней Азии.

[2] Самрук — казахское название мифологической птицы Симург. Существует в персидской мифологии, а также у таджиков и тюркских народов.

[3] Шурпа — суп из баранины или другого сорта мяса с перцем, луком, морковью, репой или тыквой.

[4] Катык — кипяченое сквашенное молоко.

[5] Дастархан — скатерть, используемая для трапез у жителей Средней Азии.

[6] Баурсак — мучной пончик, жаренный в масле, традиционное блюдо тюркских народов Средней Азии.

[7] Катлама — жареные слоеные лепешки, могут быть как солеными, так и сладкими.

[8] Джугара — засухоустойчивое злаковое растение из рода сорго, растет в Средней Азии, Индии, Иране и Афганистане. Зерно джугары, содержащее до 70% крахмала, перерабатывают на крупу, муку и крахмал.

[9] Сарт — так раньше называли оседлое население Средней Азии.

6

Глава 6. Долгожданная цель становится проклятием

Присоединившись к купеческому каравану, наши путники ехали медленно за вереницей верблюдов, чинно передвигающихся мерным неторопливым шагом. Вдруг Еркин увидел несколько юрт, а рядом с ними табун лошадей, мирно пасущийся на сочной траве. Из очагов кибиток шел дым, вкусно пахло готовящейся едой, громко лаяли собаки. Мальчик узнал родной аул, расположенный у чистого звонко журчащего ручья — обычное место их летнего кочевья. Радость охватила Еркина. Он спешился и вбежал в юрту деда. В ней ничего не изменилось — всё так же была украшена тускиизами[1] с витиеватым орнаментом. На стенах висело вяленое мясо, кувшины для кумыса и оружие. У стен — тяжелые сундуки, покрытые войлочными накидками с яркими узорами. Только в юрте никого не было. Тут Еркин увидел на пороге мать. Он бросился к ней, но та отпрянула, не узнав его.

— Это же я, Еркин, — пытался выкрикнуть мальчик. — Но из сухого горла не вылетело ни звука.

Мать же смотрела на него испуганными, удивленными глазами.

И тут Еркин очнулся. Понял, что глубоко заснул, убаюканный монотонным ходом каравана. Оглянувшись вокруг увидел рядом с дорогой ухоженные сады и вспомнил, что находился в Бухарском эмирате, очень далеко от родных степей. А вскоре показался длинный каменный мост над бурлящей рекой, через который они въехали в славный город Карши, один из самых богатых в Бухарии.

— Мне нужно найти медресе Бикей, — настойчиво попросил Еркин своего нового друга Джуласа.

— Подожди, сначала умойся и перекуси, — ответил ему молодой уроженец Карши. — Нельзя идти в благочестивое место голодным и грязным.

Услышав увещевания Джуласа, Ирфан усмехнулся, пробормотав себе под нос:

— Ну, и святоша!

Однако Еркин послушался молодого сарта, который привел наших путников в караван-сарай.

— Я всё время в пути и останавливаюсь в караван-сараях. Мне незачем иметь свое жилище, — объяснял Джулас. — Здесь весело и всегда есть с кем поговорить. Сейчас сниму самые большие покои и закажу лучшее кушанье в Карши. Будете моими дорогими гостями.

В караван-сарае им отвели просторное помещение, устланное мягкими пестрыми коврами. В центре на углях уже заваривался чай. А потом прислужник расстелил дастархан, положил на пол множество подушек и принес горячий жирный плов, пирожков и сладостей. Угощение было на редкость вкусным, как и обещал Джулас.