Золотая скрижаль

[5] Эфенди рассказывает легенду о судьбе персидского поэта Х-ХI вв. Фирдоуси, создавшего эпическую поэму «Шах-Наме».

[6] Рабат-и Малик — караван-сарай, построенный в ХI в. на дороге между Бухарой и Самаркандом и функционировавший до начала XVIII в. Сейчас от Рабат-и-Малика остались только руины стен и входной портал. Однако рисунки и описание натуралиста А. Лемана свидетельствуют о том, что сооружения караван-сарая были еще хорошо сохранены в 1840−42 гг.

[7] Аргамак — древнейшая верховая порода лошадей, выведенная на территории современной Туркмении. Известна также под названием ахалтекинская лошадь.

[8] Искандер — эфенди имеет здесь в виду Александра Македонского, завоевавшего Бухару и Самарканд.

[9] Чилим — курительный прибор в Средней Азии, разновидность кальяна.

[10] Тенге — основная серебряная монета Бухарского ханства и Бухарского эмирата с XVI века до начала XX века.

5

Глава 5. По дороге в славный город Карши

Еркину удалось продать буланого аргамака, но по очень невыгодной цене. Когда мальчик отчаянно торговался, чтобы приобрести осла, оказалось, что денег на осла едва хватило. Еркину стало до слез обидно, что так дешево продал прекрасного коня. Опыта в купле-продаже у него не было, и хитрые купцы на рынке с радостью воспользовались наивностью мальчика. Зато у Ирфана теперь был осел. И они могли отправиться в путь.

Громадный дервиш, накрытый волчьей шкурой, неуклюже сидел на осле, почти касаясь ногами земли, а его спутанные длинные черные волосы развивались на ветру. Арслан стремительно рвался в горы, но им приходилось ехать медленно из-за осла, который оказался на редкость упрямым.

— Мой юный друг, — успокаивал Ирфан нетерпеливого Еркина. — Нет смысла спешить. Поверь, как бы не торопился, достигнешь того, к чему стремишься только по воле Всевышнего. И это произойдет независимо от того, будешь ли ехать быстро или медленно.

Наконец они добрались до перевала. Еркин решил найти место для ночевки. Они разместились у высокой арчи и разожгли костер. Мальчик разложил купленную на базаре провизию. К его удивлению дервиш почти ничего не съел, а через несколько минут после ужина послышался его громкий храп.

Еркин подошел к Арслану. Погладив серебристую гриву, он прошептал лошади:

— Завтра утром найдем то горное селение, в котором смертельно ранили эфенди, и, возможно, узнаем, кто его убийцы. А теперь спи спокойно и ни о чем не тревожься.

Наши путники проснулись от холода и промозглости. Солнце еще не взошло, а воздух был тяжелым и влажным. При свете еще не потухших углей они собрали вещи и тронулись в путь. Иногда на дороге им попадалось множество острых камней, очень опасных для лошади и осла. Даже с приходом рассвета путь не стал легче — горы окутал густой туман. Они ничего не видели ни перед собой, ни под ногами.

— Арслан, помнишь ли горное селение, в котором эфенди встречался со своими убийцами?

— Я помню селение, но не знаю смогу ли найти дорогу в таком тумане, — ответил аргамак.

Они плутали по горам целый день, пока не набрели на огромную пещеру, ставшей их убежищем от ветра и дождя.

Еркин разозлился. Ведь они потратили целый день, тщетно блуждая по горам.

А Ирфан смеялся:

— Как и говорил, бессмысленно торопиться. Найдешь то, что ищешь тогда, когда на то будет воля Всевышнего.

Еркин ничего не ответил. Он был раздражен, хотя и понимал, что Ирфан прав. Еркину не хотелось оставаться в обществе язвительного дервиша. Мальчик подобрал лежавшую на земле корягу, обернул ее старой рваной материей и, облив кунжутным маслом, поджег. Неся факел, он медленно пробирался вглубь пещеры. Перед ним открылся просторный зал с глубоким озером и сверкающими сталактитами самых разных цветов. Вдруг мальчик увидел груду черепов, аккуратно сложенную в пирамиду, доходящую до самого свода пещеры. Еркин похолодел от ужасного зрелища, у него подкосились ноги, и он медленно пошел к выходу.

Дервиш мирно спал на волчьей шкуре, которой обычно укрывался холодным утром, когда ехал на осле. Еркин вышел из пещеры собрать веток для костра. Ветер стих, а туман рассеялся. Холодные, равнодушные звезды смотрели свысока. Каким же одиноким и ненужным было его существование в горах, таких далеких от родины.

— Что я делаю в чужой стране? — подумал мальчик. — Дед сейчас наверное тоже смотрит на звезды и недоумевает, куда я пропал.

Еркин глубоко вздохнул и вдруг почувствовал мягкую пушистую лапу манула. Дикий кот смотрел на него огромными круглыми глазами. Выражение его мордочки было недоумевающим.

— На вот, возьми мышку, — пробормотал манул. — Охота в этих местах всегда удачная.

— О мой дорогой друг, — ответил Еркин, — благодарю, но у меня достаточно провизии.

— Ну что ж, тогда положи к себе в мешок. Я съем ее, когда проголодаюсь, — предложил манул.

На следующий день Еркин проснулся, как только рассвело. Утро было солнечным, весело щебетали птицы. Казалось, осень и зима давно миновали. Природа по-весеннему пробуждалась.

Они проскакали совсем недолго, как Арслан заржал:

— Вот селение, в котором убили эфенди, — сообщил конь мальчику.

Еркин увидел вдали обработанные поля и домики горного кишлака.

— Ирфан, мне надо посетить вот тот кишлак, — и он указал на горное селение. — Мог бы подождать здесь вместе с манулом?

— Хорошо, — согласился дервиш, — останусь здесь, если считаешь, что жители кишлака не нуждаются в благословении и молитвах благочестивого дервиша.

— Возможно, они так же далеки от молитв и благословений, как эти горы от солнца, — прокричал мальчик и, не дожидаясь ответа Ирфана, стремительно поскакал по направлению к кишлаку.

Когда Еркин въехал в селение, пять чумазых ребятишек лет шести-семи играли у большой лужи. Заметив Еркина, малыши стали показывать на него пальцем и кричать на своеобразном местном диалекте фарси:

— Маленький поганец на прекрасном коне. Отдай нам коня, маленький поганец, ты его не заслуживаешь. Где украл такого дорогого коня, маленький поганец?

— Видели ли вы с кем встречался человек, приехавший на этом коне три дня назад? — спросил на фарси Еркин.

Ребятишки прыснули со смеху, а потом начали повторять вопрос Еркина, передразнивая его акцент.

Поняв, что ничего не сможет добиться, Еркин поскакал дальше. Вскоре он увидел женщин, работавших в поле. Мальчик спросил на фарси, видели ли они господина, прискакавшего в их селение на серебристом аргамаке три дня назад. Женщины посмотрели на него с испугом, отрицательно покачав головами.

Еркин привязал аргамака у каменного колодца. Тут к мальчику подошел сгорбленный старик с тусклым, но проницательным взглядом.

— Эй, юный всадник, вижу, ты что-то ищешь в нашем миролюбивом селении. Мой тебе совет, скачи во всю мочь на своей божественной лошади и никогда больше сюда не возвращайся.

— О почтенный аксакал, поверьте, мои помыслы чисты и мне нечего боятся. Я приехал только для того, чтобы узнать, что произошло с моим благородным другом. Увы, даже не знаю его имени — называл эфенди в знак уважения. Мне ничего от вас не надо. Я сам родом из других земель и направляюсь в далекие края.

Старик настаивал:

— Уезжай. Мы — люди мирные и богобоязненные, но по воле Аллаха оказались между Шахрисябзом и Бухарой. Поверь, мальчик, тебе всё равно здесь никто не скажет правды. Потому как за правду накажут не только самого поведавшего, но и всё его семейство. Если не хочешь причинить страдания жителям горного селения, уезжай. Пожалей нас. Быть может, ты приехал из далеких и более свободных мест и не знаешь о коварности и произволе правителей Бухарии. Тогда ты — счастливец. Так и оставайся таким. Заклинаю самим Аллахом, покинь селение и не накликивай беду на наши бедные головы.

Речь старца был такой пламенной и искренней, что Еркин пообещал:

— О мудрый аксакал, не смею перечить и исполню вашу просьбу. Сейчас же уеду из селения и буду мчаться стремительно, как сам ветер.