Паула

В спальне среди антикварной мебели и персидских ковров висело фальшивое зеркало в раме стиля барокко, за которым, на самом деле, было устроено потайное окно. Хозяин дома любил устроиться напротив него с избранными приглашенными, угощая компанию спиртным и наркотиками, и наслаждаться зрелищем любовных утех ничего не подозревавшей незадачливой парочки. В тот вечер в числе приглашенных оказался один высокопоставленный политик из правительства. Когда была открыта занавеска, к немалому сюрпризу для компании, обнаружилось, что в этот раз парочкой были двое мужчин, но, что было еще неожиданней, один из них, одетый в корсет и кружевные подвязки, оказался старшим сыном политика, молодым юристом, которому сулили блестящую карьеру. От такого унижения отец потерял самообладание, и, разбив зеркало ударом ноги, набросился на своего сына, сорвал с него интимное женское белье, и, если бы не вмешательство остальных, вероятно, забил бы его до смерти.

Спустя несколько часов уже все газеты в Лиме пестрели подробностями произошедшего, добавляя все более и более пикантные подробности. Бытовало подозрение, что инцидент не был случайным, что кто-то подстроил эту сцену из злого умысла. Перепуганный происходящим, Томас исчез, без каких-либо объяснений. Моя мать узнала об этом скандале лишь несколько дней спустя; она тогда жила в уединении, из-за сложного протекания беременности, а также чтобы избавить себя от контакта с кредиторами, требовавшими оплаты счетов. Устав ждать выплаты зарплаты, домашние слуги разбежались, и с ней осталась только Маргара, чилийская женщина с суровым лицом и каменным сердцем, которая служила в семье с незапамятных времен. В таких условиях, когда начались схватки, маме оставалось лишь стиснуть зубы и готовиться рожать самым примитивным способом. Мне было около трех лет, а мой брат Панчо едва начал ходить. Той ночью, мы сидели, съежившись в коридоре, слыша стоны нашей матери и наблюдая за Маргарой сновавшей с чайниками горячей воды и полотенцами. Хуан появился на свет в полночь, маленький и сморщенный, крошечный лысый мышонок, который едва дышал.

Вскоре выяснилось, что он не может глотать, он родился с комом в горле, и молоко не проходило внутрь, ему было бы суждено умереть от голода, в то время как у его матери груди лопались от молока, но его спасло лишь упорство Маргары, которая в своей решительности сохранить младенцу жизнь, сначала выдавливала ему в горло каплю за каплей с помощью ватного диска, смоченного в молоке, и затем размешивала образовавшуюся там густую кашицу деревянной ложечкой.

Годами я кручу у себя в голове мрачные причины, способные оправдать исчезновение моего отца, напрасно я приставала ко всем окружающим с расспросами о нем, в отношении его личности, словно сговорившись, все хранят молчание.

Люди, знавшие его, характеризуют его человеком очень умным, и ничего не добавляют к этому. В детстве я считала его преступником, впоследствии, когда я узнала о сексуальных извращениях, я приписала ему их все, но, похоже, ничто столь новомодное не может послужить привлекательным объяснением его прошлого, он был всего лишь трусливой душой; в один прекрасный день его ложь открылась всем, он полностью потерял контроль над ситуацией и сбежал.

Он бросил службу, больше не виделся ни с матерью, ни с родственниками, ни с друзьями, и буквально растворился в воздухе. Я представляю его себе –немного в шутку, конечно – скрывающимся в Мачу-Пикчу, одетым перуанским индейцем, с накладными косами и в ворохе разноцветных юбок.

- Никогда больше не говори этого! Откуда ты взяла эту ерунду? - набросилась на меня мать, едва я поделилась с ней этой мыслью. Как бы то ни было, он бесследно исчез, но не переместился на прозрачные вершины Анд, растворившись в одной из деревушек племени аймара, как я воображала себе, он просто опустился на одну ступеньку безжалостной лестницы чилийских социальных классов, став при этом невидимым.

Он вернулся в Сантьяго и продолжил ходить по центральным улицам, но, поскольку он перестал бывать в одной с нами социальной среде, это было равносильно тому, что он умер. Я больше никогда не виделась ни с моей бабушкой по отцовской линии, ни с кем-либо из его семьи, кроме Сальвадора Альенде, который поддерживал с нами отношения из своего стойкого чувства преданности к близким. Я никогда больше не видела своего отца, я не слышала, чтобы при мне упоминали его имя, и я ничего не знаю о его внешности, поэтому, когда меня однажды вызвали, чтобы опознать его труп в морге, для меня это выглядело очень иронично, но все это произошло уже намного позже.

Очень жаль, Паула, что после этого эпизода данный персонаж исчезает, потому что роль злодея в историях всегда наиболее колоритна.

Моя мать, которая выросла в благополучной среде где женщины отстранены от решения экономических вопросов, укрылась у себя в доме за семью замками, вытерла слезы от обиды оказавшись брошенной мужем, подсчитала все свои средства, и выяснила что, по крайней мере, они не умрут с голоду, за счет своего столового из серебра, денег от продажи которого хватало чтобы оплачивать счета какое-то время. Она осталась одна в чужой стране с тремя маленькими детьми на руках, в окружении необъяснимой роскоши и без гроша в кармане, но она была достаточно горда, чтобы кого-то просить о помощи. При всем этом в посольстве были в курсе произошедшего, им сразу стало известно, что Томас исчез, бросив свою семью на произвол судьбы. Честь страны была задействована, и они не могли допустить, чтобы имя чилийского чиновника было втоптано в грязь, не говоря уже о том, чтобы кредиторы выставили его жену с детьми на улицу. Консул собственной персоной прибыл к нам в дом чтобы навестить семью, имея поручение сделать все необходимое для нашего возвращения в Чили.

Как ты уже догадалась, Паула, речь шла о дяде Рамоне, твоем дедушке - принце и прямом потомке Иисуса Христа. По его собственным словам, он был одним из самых некрасивых мужчин своего поколения, но я думаю, что он преувеличивает; не будем называть его красивым, скажем только, чего ему не хватало галантности, он обладал скромными интеллектом и обаянием, но, однако, с годами его внешность приобрела отпечаток большого достоинства. В тот день, когда он был послан нам в помощь, он выглядел невзрачным господином, с чертами незрелости, с усами моржа и бровями Мефистофеля, отцом четверых детей и убежденным католиком, в нем не было ни тени того мифического персонажа, которым он стал впоследствии, полностью сменив свою внешность, подобно змее, сбрасывающей кожу. Маргара открыла дверь посетителю и провела его в комнату сеньоры, которая приняла его находясь в постели в окружении своих детей, со следами недавно перенесенных родов, но во всем великолепии драматизма своего положения и в самом расцвете своей молодости. Господин консул, который до этого был едва знаком с женой своего коллеги –всегда видя ее беременной и с отстраненным видом, не располагающим к разговору, - остался стоять у двери, погруженный в пучину эмоций. Пока он расспрашивал ее о подробностях ее положения и объяснял план репатриации ее семьи на родину, в груди у него родилось бушевание бешеного стада быков. Заключив, что более очаровательной женщины не существует, и не понимая, как ее муж мог бросить ее, потому что он с легкостью расстался бы с жизнью ради нее, он вздохнул, удрученный чудовищной несправедливостью того, что встретил ее слишком поздно. Она посмотрела на него долгим взглядом.