Страница 11 из 36
Палата общин изначально не должна была быть частью действующего правительства страны. Она задумывалась как способ прямого контроля, исходящего из народа и быстро в народ возвращающегося. В этом смысле она была тем же в высшей власти, чем присяжные в низшей. Учитывая, что возможности должностного лица являются временными, а возможности гражданина – постоянными, последние должны были превалировать во всех дискуссиях – не только между народом и постоянной властью короны, но и между народом и временной властью самой Палаты общин. Тогда надеялись, что естественно находясь между подданными и правительством, ее члены будут куда внимательнее заботиться о делах народа, чем другие, более далекие и стабильные части законодательной власти.
Какие бы изменения ни произошли со временем и неизбежным приспособлением дела, этот изначальный ее характер не сохранить, если только Палата общин не будет хоть как-то представлять народную массу. Куда более естественным и терпимым злом (помимо остальных общественных проблем) было бы, если бы Палата общин была наводнена всеми народными истериями, ибо это демонстрировало бы некоторую близость, некоторую симпатию ее членов к народу, чем если бы они всегда оставались чужды мнениям и чувствам простого люда. Без этой симпатии они перестали бы составлять Палату общин. Ибо не происхождение власти этой Палаты из народа превращает ее в его представителя. Король – тоже представитель народа, как и лорды, и судьи. Они все – доверенные лица народа и представители общины, ибо власть дается не только ради того, кто ее получает, и хотя государство определенно исходит от Божественной власти, его форма и люди, им управляющие, исходят из народа.
А потому тот факт, что он из народа, не может быть отличительной чертой народного избранника. Ведь то же самое можно сказать обо всех частях государства, каким бы оно ни было. Добродетель, дух и сущность Палаты общин состоит в том, что она представляет собой образ ипостаси народных чаяний. Ее создавали не для контроля над народом, как теперь учит самая губительная доктрина. Ее задумывали как способ народного контроля. Для контроля над эксцессами в народной среде создали другие учреждения, и они – насколько я понимаю – отлично работают. А если нет, то надо сделать так, чтобы работали. Палата общин плохо служит целям поддержания общественного покоя и послушания, ибо она не для этого создавалась: нет у нее другого оружия, кроме булавы, и нет у нее других людей в форме, которыми она могла бы самостоятельно командовать, кроме парламентского пристава. Бдительное и строгое око за исполнительной и судебной властями, рьяная обеспокоенность тратой общественных денег, открытость для поступающих жалоб – вот кажется каковы подлинные черты Палаты общин. Но повелевающая Палата при ходатайствующем народе; Палата общин, полная уверенности, когда люди в отчаянии; Палата, находящаяся в невероятной гармонии с министрами, которые вызывают у народа омерзение; Палата, которая голосует против, когда общественное мнение призывает к отставкам; которая готова прощать, когда общественное мнение призывает к ответственности; которая во всех спорах между народом и администрацией по умолчанию выступает против первого; которая наказывает за беспорядки, но даже не пытается понять, что именно их провоцирует, – это противоестественное, чудовищное положение дел. Подобное собрание может быть великим, мудрым, внушающим благоговение сенатом, но оно ни одним местом не Палата общин. Данная перемена – от репрезентации и делегирования к действиям словно бы посредством независимой власти – любых избираемых народом лиц привела бы к извращению первоначальных целей их избрания. Вот в чем состоит величайшая и порой неистребимая коррупция. Ведь наличествует существенное различие между коррупцией, которая мешает разумному решению отдельных вопросов (такую нельзя предотвратить, но она куда менее опасна), и коррумпированием самого принципа работы. Ибо тогда зло становится не случайным, а закономерным. А ошибка приобретает характер привычки.
Что до меня, то я буду вынужден заключить, что принципы работы парламента сегодня полностью развращены, и потому он не в состоянии достичь своих целей, если я вижу, что, во-первых, он оказывает безоговорочную поддержку министрам, ибо такая политика полностью уничтожает саму цель парламента – контролировать и препятствовать развалу в управлении страной; а, во-вторых, что он хоть как-то нарушает право свободных выборов, ибо это лишает Палату общин ее легитимности.
Я знаю, что со времен революции вместе с многими опасными рычагами управления были ослаблены и многие полезные. А потому постоянное обращение к законодательной власти просто необходимо. Следовательно, парламент должен проводить заседания каждый год и в течение большей части года. Трудности, вызываемые постоянными переизбраниями, обусловили необходимость перехода с трехлетнего на семилетний срок членства. Эти обстоятельства, я имею в виду – привычка решать государственные вопросы и большой срок пребывания у власти, – практически превратили Палату общин в постоянно действующий сенат. Столь серьезная проблема возникла как способ решения еще более серьезных проблем, она возникла из-за большой трудности объединения свободы под монархическим правлением с существованием сильного и стабильного государства.
Абсолютно ясно, что мы не можем полностью освободиться от этой серьезной проблемы. Но я не стал бы усиливать проблему, потому что не могу от нее избавиться. И, так как не в моей власти поддерживать Палату общин верной ее изначальным принципам, то я не стал бы выступать за полное их забвение. А ведь именно так в наше время и поступали. Те, кто не хотели служить общему благу и не могли прикрыться интересами короны, решили действовать иначе. Они полностью забыли про пошатнувшееся и старомодное убежище, которое ранее находили в этих интересах и обнаружили для себя новый приют в самом парламенте. Если у них появлялся зловещий план, который не могла воплотить местная законодательная власть, они обращались в парламент. И через парламент осуществляли его от начала до конца. Парламент предоставлял им абсолютную власть для достижения своих целей и совершенную безопасность при их осуществлении: без правил, которые следовало бы соблюдать, без последствий, которых следовало бы бояться. Парламент не может по-настоящему наказывать других за преступления, в которых участвовал сам. Так он и потерял контроль над исполнительной властью. Потому что начал участвовать в каждом серьезном шаге, предпринимаемом правительством. А теперь мы рискуем остаться даже без самой идеи об импичменте – великом страже этого режима.
Так заговорщики смогли достичь сразу нескольких основных своих целей. Если власть парламента держится только на самой себе, то сила каждого действия правительства, за которым стоят заговорщики, не будет подвергаться сомнению. Но если это действие окажется настолько отвратительным, что даже всех усилий парламента не хватит, чтобы его протолкнуть, то это дискредитирует сам парламент. И такая дискредитация с каждым разом усиливает безразличие к строю – а это и есть главная цель его врагов: злоупотребляя парламентской властью, сделать народ индифферентным по отношению к ней. Как только парламент сольется с исполнительной властью, то потеряет уверенность, любовь и почтение, которые ранее еще оказывались ему, когда считалось, что он занят коррекцией и контролем за работой государственных властей. Но так оно и случится, даже если сам он после извращения этих своих функций будет справедлив и умерен. А если же он окажется чересчур несправедливым, агрессивным, полным страстей и интриг, то его существование могло бы и вовсе считаться самым невыносимым видом тирании.
Уже довольно долго идет это отделение представителей народа от самого народа. И имей те, кто задумал осуществить полное их размежевание, соответствующие терпение и способности, то все бы прошло как по маслу. Но со своей поспешностью они не смогли сохранить его в тайне: страна теперь в курсе, и заговорщикам это может выйти боком. Во время последней сессии объединение, именующее себя «друзья короля», совершило отчаянную попытку разом изменить само избирательное право, разрешив Палате общин лишать мандата любого члена парламента, противного данному объединению, не руководствуясь при этом ничем, кроме собственных симпатий: лишать избирательного права либо целые категории населения, либо отдельных личностей, и включать в собственные ряды тех, кто не был избран большинством в соответствии с законом.