Страница 44 из 77
— Болеешь?
— Почему ты спросил о болезни! — выкрикнул он.
Я и сам не понял, нравится ли мне, что меня бояться до чертиков.
— Во-первых, успокойся! — проговорил я. — Во-вторых, отвези меня домой! Это не противоречит полученному приказу?
— Н-нет! — он едва не стучал зубами. — Мельник встретится с тобой в любое удобное для тебя время, а так приказал отвезти куда скажешь.
— Генерал любезен как никогда.
Езда понемногу успокоила Зюзина, он даже осмелился спросить:
— Расскажешь, как там было?
— Книжку напишу! — пообещал я.
Потом снова включил «нелегала» и выкинул вопрос наугад, вдруг попаду:
— Мельник сильно на меня злится?
Попал!
— Еще как! — протянул Зюзин. — Если бы ты ему тогда попался, пристрелил бы под горячую руку! — он искоса глянул. — Ну или попытался бы. Ты в курсе, что Ручкин уже сидит?
Кеско се, ля Ручкин? У меня не было знакомых с такой фамилией.
— А Ручкин то за что? — спросил небрежно.
Тут главное слово «небрежно». На вопросы, заданные пренебрежительным тоном отвечают особенно подробно, стараясь сбить спесь.
— Как за что? — возмутился Зюзин. — Ручкин курировал «Новичок» от Главка! Не уследил, не обеспечил-все как обычно.
Картина вырисовывалась безотрадная. Операция под кодовым названием «Новичок» провалилась. Куратор сел, и по-видимому, надолго. Исполнитель-то бишь я, кинулся в бега.
Это еще полбеды. Проштрафившегося беглеца нашли, и вместо того, чтобы упаковать в СИЗО?1 на Садовый проспект, лишь предложили встречу с бывшим начальником. Откуда такая предупредительность у «конторы»?
Хотят продать на органы, поэтому не хотят испортить товар при перестрелке?
Генерал Мельник хочет пристрелить меня лично?
Это слишком реально, чтобы быть правдой.
Операция «Новичок» не завершена, понял я. Ручкина они выпотрошили и ничего не узнали, раз искали меня. Меня не тронули, значит им нужна информация. Для этого они готовы пойти на самое страшное в практике конторы-пойти на уступки. Но это не значит, что когда я все выложу, то не исчезну по факту рождения.
Самое прискорбное, что выкладывать мне нечего. Про «Новичка» знал исключительно Двойник, но говорить об этом нельзя не при каком случае.
Был еще вариант.
Я почесал щетину на подбородке и оценивающе посмотрел на Зюзина.
— Не смотри на меня так! — сразу выпалил он.
«Удолбище лесное».
Поселок назывался «Лесной дол». Полное отсутствие коттеджей, дома-мазанки по бокам грунтовки. Тутовые деревья. Не знаю, что значит тутовые, но такие же чахлые. От слова «тут».
Зюзин притормозил у покосившегося дома, который был одной ногой в могиле. Приехали!
— Зайдешь? — спросил я.
— Отпусти меня, Христа ради! Чего я тебе сделал? — взмолился Зюзин.
Было сильно искушение глянуть, как оперативник МГБ ссыт в штаны, но я его подавил и Зюзина милостиво отпустил.
— Помни, от тебя ждут звонка! — крикнул он на ходу, приоткрыв дверцу. — Счастье для всех, никто не должен уйти обиженным!
Показал ему фак.
Дом поражал убожеством. Должно быть Двойник убил немощного пенсионера и захватил его землянку. На полу в прихожке грязная тряпка со следами динозавров. Тут же кухня, изысканно поражающая полным отсутствием кухонной автоматики. На плите эмалированный чайник! Половина ручек на шкафчиках отсутствует, другая половина заменена вразнобой. Ставили все, что нашли. Вместо того, что не нашли, накрутили проволоки.
Про продукты я даже не стал уточнять.
В единственной комнатушке продавленный диван, припавшая на отломанную ножку банкетка и раритетный ламповый телевизор.
И еще. Дом был тщательно обыскан и выпотрошен. Следы обыска даже не стали особо скрывать. Демонстративно давали понять, что я под контролем, как та муха под микроскопом.
Сел в продавленность на диване, стал искать пульт от телевизора. Щас! Телевизор был выпушен до эпохи исторического материализма.
Зазвонил телефон. Именно зазвонил, а не заиграл мелодию. И именно телефон. Проводной агрегат с кнопками, хоть не с диском. Это единственная причина, по которой квартира Двойника не стала историческим музеем.
— С вами говорит судебный пристав Оноприенко! — сурово произнес голос с акцентом.
— Да ну! — удивился я. — Это с какого перепугу хохлов стали в госорганы принимать?
На том конце смачно подавились.
— Вы что гражданин, с ума сошли! Оскорблять целую нацию! — но быстро взяли себя в руки и продолжили спокойным тоном говорить ужасные вещи. — Наш разговор записан в подтверждении нарушений вами сразу нескольких статей об экстремизме!
— О как! — не очень удивился я. — А ты чего звонил, Оноприенко? В первоначальном варианте!
— У вас непогашенная задолженность в размере 20-ти миллионов рублей! — с удовлетворением сообщил пристав. — Имущество ваше описано и заложено и вам грозит реальный тюремный срок!
— Сколько лет за каждый миллион? — поинтересовался я.
— Шутим? — недобро произнес пристав. — Лады, шутник! Когда тебя заберут, я потребую привести тебя для первого допроса.
— С какой радости приставы производят допросы? — удивился я.
— Производят, производят! А там разное может случиться. Упадешь и зубами по краю стола. У меня у некоторых полчелюсти вылетают зараз!
— Я разговор тоже записую! — брякнул я. — Угроза жизни и здоровью тоже статья!
— Нет такой статьи! А вот за несанкционированную запись должностного лица еще пару лет накинут. Сделаю тебе одолжение, сам за тобой приеду!
— Если тебя увижу-поедешь в незалежну в цинковом гардеробе! — пообещал я. — Я боевой офицер! Знаешь, сколько я судебных приставов на тот свет оправил и сколько взорвал эвакуаторов?
— Шо значит незалежна? — спросил пристав и завис.
В дверь постучали.
Пистолета под столом не оказалось, и я открыл.
За порогом маялась целая делегация. Участковый в форме, пардон, русгвардеец. Тетка в очках с кучей бумаг. И работяга в спецовке с разводным ключом.
— Гражданин Бекк? — спросила тетка в нос. — Вот постановление жилкомиссии. Вам будет отключен газ за неуплату.
Пока я ее с интересом слушал, газовщик в сапожищах пробухал на кухню. Я не расстроился, если бы он даже снял сапоги, чище там бы не стало.
— Можете обжаловать в прокуратуру! — сообщила тетка.
Я не сказал, что если я доберусь до прокуратуры, то вряд ли оттуда выберусь. Да и доберусь ли, ещё большой вопрос.
Насчет работы конторы не имелось ни малейших иллюзий. Там людям зарплату платили за то, что они добивались своего.
У меня отключат все-воду, свет, тепло, кардиостимулятор (если бы он был). Потом косяком пойдут заявы-на изнасилования, побои, угрозы. Мешок наркотиков найдут в спальне. Труп в подвале, а не один.
Как-нибудь ворвутся в квартиру пятеро и сильно поколотят стальной арматурой. Потом окажется, что это предупреждение.
Телефон будет звонить круглосуточно. Разные люди пообещают что-то нехорошее сделать с моим телом даже после смерти.
Отравить могут. Не насмерть, но, чтобы высрал собственные кишки. Вся фишка заключается в том, чтобы ты сам к ним приполз в соплях и собственном дерьме и ноги целовал, чтобы разрешили сделать все, что они попросят.
Не желая доводить до столь неэстетических излишеств, я снял трубку и набрал известный мне номер.
Генерал Мельник.
Начальник у меня самый хороший из самых плохих. Он никогда не вникает в дела подчиненных, чтобы не нести за них ответственности. Даже ругает необидно, потому см. пункт выше.
В Главке мне была уготовлена торжественная встреча. Сначала долго мариновали на проходной, пока дежурный звонил, чтобы вызвать подкрепление. Когда хромал по мраморной лестнице вверх, девица из пресс-службы прыснула от смеха. Это у нее было нервное. Редко приходится видеть, как приговоренный добровольно поднимается на эшафот.
В приемной генерала лишь молоденькая секретарша смотрела нейтрально. Генерал обожал, когда минет делала новенькая, и она представления не имела, кто я такой.