Страница 43 из 77
Единственным адекватным человеком оказался задержанный, сидевший на втором этаже прикованным к «гварду».
— Опа, Палыч! Базарили, свинтили тебя! — довольно произнес он.
«Гвард» сильно ударил его в горло, и задержанный заблевал.
— Немедленно прекратить! — приказал я. — Фамилия! Подразделение! Рапорт на тебя исполню!
Тот лишь ухмыльнулся:
— Успеете ли, господин подполковник?
Мое рабочее место никак не изменилось, разве что девайс поставили еще древнее. Я вошел в Руснет и набрал в поисковике имя дорогого моему сердцу человека.
Коликовой Татьяне Афанасьевне было по-прежнему 53. Здесь она тоже окончила экономический колледж, после чего работала врачом. Потом попала в правительство и понеслось. Закончила прокуратурой. Ничего необычного.
Про Парижский этап ее деятельности не было ни слова, а я ведь предпринял титанические усилия, чтобы запачкать (прославить) ее имя в веках.
Детей нет, ей так и не удосужились вдуть ни в одном из миров.
Закралась слабая надежда, что мы здесь не пересечемся, которая растаяла, когда позвонил дежурный.
— Тебя Коликова ищет!
Не самое лучшее продолжение утра. Вовремя вспомнил, что личное оружие приведено в негодность огнем и находится на экспертизе. Больше позитивных мыслей не имелось.
Пришел к знакомому кабинету, постучал и не успел уйти до того, как мне разрешили войти. В чужом мире встретил едва ли не единственное знакомое лицо, но буйной радости не испытал.
— Заходи, раб божий! — на Коликовой был повязан платочек, едва не прикрывший скромное колье мильонов за 30. -Наслышана о твоих непотребствах на Плотине!
Самую малость напрягал ее новоцерковный язык, но и в моем мире она зачастила в церкви, не от хорошей жизни, грехов было много.
На столе начальницы стояли иконки и горела свечка.
— Живучий гад! Но это ненадолго! — пообещала она.
— Мне это уже вчера сообщили! — дружелюбно сказал я.
— Шути-шути, сын мой! Не я ли тебя предупреждала насчет дела Вельяминова! Помнишь, иль память отшибло?
— Отшибло! — честно признался я, когда говорю правду, мне никто никогда не верит.
— Шут гороховый! — произнесла она, любя, попытавшись улыбнуться, отчего проступили потуги пластического хирурга, и она сделалась ещё страшнее, хотя куда уж больше то. — Надеешься на неприкосновенность сотрудника СК? Что все эти угрозы несерьезны, и тебя побоятся тронуть? Какой же ты все-таки пеньтюх!
Я не знал точного смысла слова пеньтюх, но что-то указывало, что это не комплимент.
Она продолжала увещевать.
— Ты конечно суемудр, но и я не пыня какая-нибудь!
Суемудр лучше пеньтюха, я уверен в этом.
— Решил за корочками отсидеться! Волочайку из меня сделать решил? А ты не подумал, как это будет выглядеть? Когда, например, моего сотрудника проткнут арматурой в подъезде? — сладким тоном произнесла она, мечты в ее словах было больше, чем осуждения, а осуждения не было совсем. — А вот тебе-труперду! — она показала средний палец.
В моем мире жест ничего не значит, потому что исчез вместе с Америкой.
— Посему я решила тебя уволить!
Че-то Двойник совсем никудышный оказался.
Алкоголикова поизучала мою реакцию, выискивая проявление хоть каких-то эмоций. Ожидала, что я паду ниц с криком «Помилуй, боярыня!»
Не дождалась и взъярилась. О, тоже старое слово!
— Ты совсем тупой, Вершинин! Я тебе по-русски говорю, работать здесь не дам! Ты по-русски понимаешь? Ты дебил? Лады, исполни рапорт, только дату не ставь. Я сама поставлю, когда захочу.
— Без даты ничего писать не буду! — заявил я.
Нового взрыва не последовало.
Она сразу остыла. Не люблю таких, быстро успокаивающихся, они могут взорваться как перекипевший чайник.
— Лады! — решила она. — Решать с тобой будем не здесь. Иди в отдел по персоналу, получай командировочку на тот бережок и заодно на тот свет. Пора заканчивать этот базар!
— Вы же меня уволили? — удивился я.
— Живи пока! — разрешила она. — Но недолго! Кстати, подружку, которая тебя из турбины вытащила, туда же и спустили! Там некролог висит! Хороша девка! Из-за тебя пострадала. От тебя вечные неприятности, Вершинин!
В эту секунду все пазлы сошлись. Машина со оружием и со всеми документами, девушка с ключами…Я не помнил ее лица. Погибла. Из-за меня. И Двойник не спасся, он остался там, в страшной мясорубке водяной турбины. И сделал все, чтобы я остался на его месте во всеоружии.
Он сделал все, чтобы я отомстил за него! Влез в его шкуру и его проблемы! Если не решил, то разрубил их одним махом! Одним мечом!
Но вся сложность ситуации заключалась в том, что я не хотел ни за кого мстить. У меня была жена, сын. Один раз, в Париже, я пытался что-то решить одним взмахом меча, одной обоймой патронов, но все привело лишь к новым потерям.
Девушку конечно жаль. Но меня кто пожалеет? Жизнь подарила мне единственный шанс, вернула мне потерянное, и я не готов был ставить все на одну карту. Я не мог разрешить себе проиграть.
Даже не погибнуть, а вновь вернуться в пустую квартиру, к захватанной бутылке водки, к заплеванному асфальту в Багдаде, и этим преследующим по жизни словам:
— Какой-то белый лежит на дороге.
Я твердо решил ни во что не вмешиваться, забыв недобрую поговорку «Человек полагает, Бог располагает».
Когда шел от начальства, зазвонил телефон и ехидный голос сообщил:
— Заберите командировочку в отделе по персоналу…на тот бережок!
12. Вальжан
1 день. Возвращение в «Лесное удолбище».
Я не помню, кто меня вытащил, хотя это был Дастин. Сильно ныл загривок, он тащил меня за шкирку словно щенка. Когда очнулся, чудо-пса рядом не было. Мавр сделал свое дело, мавр мог уходить. Стало обидно. Меня использовали. Хотя, как посмотреть. Если бы не использовали, лежал бы сейчас на дне Волги неиспользованный.
Я обнаружил себя на полуострове Копылова. Гиблое место с мощными подводными течениями, утопленников находят за десять километров от места утопления.
На местной турбазе я попытался нанять такси, пока не понял, что в одночасье сделался нищим. Деньги у меня были, хоть и изрядно промокшие, но таксист их не принял.
— Где мордочка Сырожи? — недоуменно вертел он купюры. — Это московские деньги! Наш самарский президент спрашиваю где?
— Водой смыло, — ответил я.
— Фуфел! — таксист небрежно отшвырнул купюры.
Я их и собирать не стал. Тут небо упало на землю, президент сменился, а я с такой ерундой!
Через час я добрался до Плотины. Шел по параллельному тротуару, когда рядом затормозил бочкообразный черный «лексус».
— Вот я тебя и нашел! — сказал Зюзин, в дорогом костюме он восседал за рулем, в салоне похоронно играла классика.
— От вас разве скроешься! — осторожно заметил я.
Внутри автоматически включилась опция «разведчик-нелегал прощупывает обстановку повышенной категории опасности».
С чего бы это Зюзину меня искать? Мы вроде коллеги. В случае отъезда я обязан предоставит информацию о месте, где буду находиться. Стало быть, не предоставил. Отсюда следует-меня турнули из органов! А зачем искали? Зачистить?
Я вдумчиво оглядел окрестности и оценивающе Зюзина. Бывший коллега почувствовал себя неуютно.
— Не смотри на меня так, Додик! — заерзал он. — Я тут не при делах!
— А кто при делах? — напирал я.
— А то ты не знаешь?
Я бы сказал жестче-не только не знал, даже представления не имел.
— Я сяду? — испросил я разрешения.
— Если бы не приказ, я бы отдал тебе машину и сбег куда подальше, — признался Зюзин. — Садись конечно.
Я взошел в кабину, вверх, дверь сделала «чмоки-чмоки», отсекая любые звуки, кроме похоронной классики, которую я переключил на радио.
— Что ты ищешь? — нервно спросил Зюзин.
— Радио «Патриот».
— Ч-чего? — он стал заикаться.
Я взглянул на него. Он сидел бледный как смерть.