Дамнат

— Стой здесь и не думай что-либо выкинуть, — предостерег он и, откинув полог, вошел внутрь. — Мы готовы, — послышался его голос.

Через минуту из хижины вышли вождь, Брумха и за ними два старца.

— Тебе нужно хорошенько поесть, — сказал вождь. — Поешь, и к тебе придут силы, необходимые для выполнения работы. Ешь.

И он протянул отшельнику оловянную чашку с большими кусками сырого мяса. Стоявший позади них Брумха злорадно ухмыльнулся.

— Н-нет, — отшатнувшись, сказал Иван. — Я… не стану это есть. Нет, нет!

— Ешь! — не терпящим тоном велел вождь.

Ивана охватил гнев.

— Нет, — твердо ответил он, выпрямляясь.

— Ты будешь это есть. Брумха!

— Слушаю, мудрейший?

— Держи наглеца. Сейчас мы это затолкаем в его глотку.

Недолго думая, Иван бросился бежать. Мысль о том что он должен съесть своего товарища по несчастью, была невыносима.

Но далеко убежать отшельник не смог — охотник прицельно метнул камень беглецу в спину, сбив его с ног. Вождь, не спеша, с достоинством подошел к попятившемуся отшельнику.

— Ты раб до само́й смерти, — сказал он. — Пойми это и смирись. Хватит крутиться, будь мужчиной. Брумха.

Охотник рывком поднял Ивана на ноги.

— Может сам? — Вождь по-прежнему протягивал ему чашу. — Не заставляй нас применять силу. Ну?

Но Иван был неумолим. Лучше смерть. Он так разъярился, что глаза застигла пелена. Он плохо понимал, что с ним происходит.

— Нет, — повторил отшельник и выбил чашу из рук изумленного вождя. Далее, не понимая, что делает, обхватил ладонями лицо «мудрейшего» и, взглянув ему в глаза, тихо, зловеще, произнес: — Умри!

Страшный вопль прорезал тишину гор. Вождь, пятясь, повернул лицо к сородичам, показав жуткие рубцы на щеках. Обожженная кожа шипела, кровь, пузырясь, стекала на грудь. На глазах у всех лицо вождя почернело, глаза с неприятным треском лопнули, распространился запах паленых волос и, наконец, вождь рухнул замертво.

Затем Иван, или то, что всё это время таилось внутри его, обратил взор на Брумху. Охотник в отчаянии замахал руками шепча:

— Не надо. Не убивай меня. Я буду…

— Умри, — также спокойно повторил Иван и вытянул в его направлении руки — они источали голубой свет. — Умри!

И Брумха точно взорвался изнутри. Он разлетелся на множество мельчайших осколков, обдав всех и всё собственной кровью и кусками плоти.

А Иван медленно сел на землю и глубоко вздохнул.

А затем потерял сознание.

Рех

Иван бежал по лугу, чудесному заливному лугу, сшибая высокую траву, крича, ликуя. Ветер хлестал в лицо.

Миг — и он ощутил невесомость. Вздрогнул, но потом словно что-то подтолкнуло его — и он взлетел!

Невидимые ступеньки. Лестница из воздуха — Иван оттолкнулся легко, воспарил, приземлился на следующую.

За несколько невероятных, потрясающих, волшебных минут Иван поднялся чуть ли не до облаков. Голова кружилась. Весь мир — леса, поля, реки, горы — лежал у ног.

Иван руками разгонял облака, смех клокотал в горле, смех буквально рвал грудь, наполняя всё тело — каждую клетку — осознанием всемогущества.

Но затем, также внезапно, Иван понял, что находится на невероятной высоте, куда вряд ли могли подняться даже птицы. Он взмахнул руками, удерживая равновесие, и моля о том, чтобы магическая лестница не разбилась.

Но она разбилась. Иван падал. Всё потемнело вокруг, ветер засвистел в ушах, лестница превратилась в щепки, ветви, мусор, пыль. Он тщетно хватался за любую мелочь, но продолжал падать, падать, падать.

Всё глубже и глубже. Воздух становился горячее. Спустя минуту ветер уже обжигал.

Иван проваливался в огненную бездну.

Иван проснулся в темноте, нарушаемой лишь пламенем в очаге. С минуту он непонимающе разглядывал нехитрую обстановку в помещении, где лежал на жестких свалявшихся шкурах, постеленных прямо на земле. Заметив старика, сжавшегося в углу, севшим голосом попросил:

— Пить.

Старик дрожащей рукой подал деревянную кружку. Иван заметил, что он напуган. Утолив жажду, Иван чуть не выронил кружку — настолько был слаб.

— Где я? — спросил он, обессиленно откинувшись на шкуры. — Что со мной?

Старик молчал.

— Как я сюда попал?

— Вы… вы забыли? — запинаясь, поинтересовался старик.

— Забыл?.. — глухо повторил Иван и внезапно всё вспомнил. Пургу, во время которой он чуть не замерз насмерть; дикаря, спасшего его, как оказалось, только для того, чтобы сделать рабом; хмурого вождя с бледным татуированным лицом, и…

Их страшную смерть.

Последнее воспоминание ошеломило, ужаснуло. Захотелось убежать отсюда подальше, но куда? От кого бежать?

— Как мог я… сохраниться? — сдавленно выдавил Иван.

Старик завозился, что-то забормотал. Иван посмотрелна него. На лице, покрытом встопорщенной бородой грязно-седого цвета, читался страх.

— Не бойся, — попытался улыбнуться Иван, что у него, должно быть, плохо получилось. — Скажи лучше, как давно я здесь лежу?

— Дней шесть, господин, — с готовностью ответил старик. И торопливо добавил: — Олле был плохой человек. Все мы знали об этом. Олле был очень плохой человек. Все мы…

— Перестань, — перебил Иван нахмурившись. — Кто такой Олле?

Молчание.

— Кто такой Олле? — повторил Иван громче.

— Олле… он умер, господин. Его нет — это хорошо. Я — доволен…

— Понимаю твой страх, — снова перебил отшельник, задумчиво глядя на огонь в очаге, представлявший собой полое бревно, обмазанное изнутри глиной, с зевом, куда и загружались дрова. Вверх бревна выходил наружу через крышу. — И самому страшно. Но я не… колдун. Не знал, что обладаю такой силой. Тебе, и всем остальным ничего не угрожает. Запомни и не бойся. А теперь яхочу поесть. Принеси чего-нибудь, только… помягче. Каши может быть. Горло побаливает — вряд ли смогу глотать твердую пищу. Постой! Сначала скажи, как тебя зовут?

— Дуарми, господин.

— Просто Иван. Не господин.

— Иван.

— Да, так. Через полчаса пусть придут остальные. Будет разговор.

Пища, предложенная Дуарми, показалась Ивану божественно вкусной. Конечно, после рабских помоев всё что угодно покажется вкусным. Но еда действительно была отменная — нежное баранье мясо, приправленное травами, мягкие овсяные лепешки.

— Вы с кем-то торгуете? — поинтересовался Иван у собравшихся в хижине трёх стариков, отставив пустую миску в сторону.

— Теперь уже нет, — уклончиво ответил Дуарми, по-прежнему таращась на него объятыми страхом глазами.

— А раньше — да?

— Раньше — да.

Иван вытер руки о шкуры и воззрился на троицу, отчего те смутились и отвели глаза.

— Меня зовут Иван, — выжидательно произнес отшельник.

Старики молчали, насупившись. Наконец, Дуарми, откашлявшись, представил остальных:

— Это — Абрига. — Он указал на старика, крохотные глазки-булавки которого глядели с недобрым прищуром. — Абрига сейчас старейшина. Ну, после смерти Олле, вы понимаете… А это, — старик с окладистой бородой на будто потрескавшемся лице низко поклонился, — Баит. Он шаман. Был шаманом.

«А ведь они стояли рядом с Олле, когда он предлагал отведать Прыгуна», — отметил про себя Иван.

— И что же у вас случилось?

Старики переглянулись.

— Рассказывайте. Не бойтесь.

Дуарми, волнительно потирая руки, пролепетал:

— Госпо… э-э-э… Иван, мы боимся гнева… реха.

Ивану стало смешно. Он решил их припугнуть.

— Кого вы боитесь больше — меня или этого вашего реха?

Старики зашептались.

— Хорошо, — сказал чуть погодя Абрига ворчливым голосом. — Только пообещайте помочь нам.

— В чем? В борьбе с чудовищем?

— Да, — еще более раздражительно буркнул Абрига.

— Я вам не нравлюсь, — с усмешкой сказал Иван.

— Абрига хотел… — начал было Дуарми и осёкся, вжав голову в плечи. Абрига бросил на него испепеляющий взгляд.