Дамнат

— Я бы дал тебе тумака, низший, — ответил Туут. — За глупый вопрос, понимаешь, да? Но я занят. Так что, считай, я тебя ударил. Вообрази себе это. А еще лучше, сам себя тресни по носу, хорошенько так! — Старик, кряхтя, сел на корточки, и начал возиться с завязками шлема. — Да снимайся ты, вот же гадство…

Рыцарь издавал булькающие звуки. Туут, упершись ногой в спину рыцаря, силой стянул шлем с головы. Рыцарь застонал и окунулся лицом в лужу.

— Ха! — оттирая тыльной стороной руки пот со лба, сказал Туут. Было довольно душно, несмотря на непогоду. — Прям как твой мнимый папаша, не находишь, низший? В смерти нет никакого геройства, только грязь, нечистоты и вонь. Давай-ка, низший, покончи с ним.

Мальчик передал поводья учителю и забрал у него нож. Бледу. Он почувствовал некоторый трепет. Обычный неприметный нож. И в то же время, священный клинок божественного Ии.

— Перережь ему глотку! Ну же, а то сдохнет ведь, и будет мясом в ямах скорби. А нам бы сделать дар Ии.

— Как резать?

— Как резать, как резать… Да как умеешь. Сделаешь быстро, или сделаешь медленно, от этого многое зависит, низший. Запомни это. А пока ты будешь резать, я скажу тебе, почему конь важнее. Потому-что животное — это природа. Природа — это вдохновение Ии. А человек лишь паразит на ее теле…

— Отступаем! — Командир все-таки нашелся. — Выставляем копья! Выполнять!

В это время в небе возникли дайры. Обе призрачные твари буквально сплелись из воздуха. Завораживающее зрелище. Словно прикоснулся к чему-то, что за гранью твоего понимания. Стихли разговоры. Стал слышен каждый шорох, каждый вздох. Кашель, стон, всхлипывания. Шепотки. Молитвы Предвечному. «Мама, что это такое?» — прозвучал в тишине нежный детский голосок. Тимьян вдруг уловил отдаленный звон колокола. Он вспомнил слова Аркеры, сказанные, кажется, вечность назад: «Уже хоронят нас…» Звонарь, будто умирая, бил совсем медленно.

Дайры спикировали вниз и пролетели прямо над головами. Черные, как будто из дыма. Можно было разглядеть, что они были как бы сотканы из множества хрупких лоскутков. Крохотные кусочки плоти похожих на сказочных драконов фантомов рассыпались дождем, и, не долетев до земли, таяли.

Странно, но от фантомов несло мертвечиной. Тимьян успел подумать, как могут призраки источать какой бы то ни было запах? Обе твари внезапно пронзительно завыли и, сделав круг, взмыли вверх. И там, уже в облаках, растворились.

Толпа пришла в ужас. Разом все закричали. Те, кто был позади, орали громче всех. Оттуда, вместе с предсмертными стонами, неслось одно слово.

— Мертвяки! Мертвяки! Мертвяки!

— Мертвяки! — осенив себя запрещенным знаком Предвечного, прошептал стоявший рядом плешивый мужчина. Тимьян запомнил выражение лица девочки лет шести, державшей мужчину за руку. Большие голубые глаза смотрели на наемника с интересом и надеждой на то, что все это — игра.

Люди окончательно обезумели. Задние напирали, началась давка. Стражники с вытаращенными глазами смотрели, как на их копья набрасываются люди. Мужчины, женщины, старики, дети. Их толкала толпа. Невинные жертвы, вознесенные на алтарь войны. За пару минут перед стражниками выросла гора тел. Новый командир, что-то прокричав, убежал. Остальные солдаты, побросав копья, поспешили за ним. В них летели камни. Тимьян видел как одному из солдат булыжник размозжил голову. Он почему-то был без шлема.

Тимьян начал задыхаться. Отчаянно озираясь в поисках выхода, он увидел в нескольких шагах от себя парапет на высоте в два человеческих роста. За парапетом боевой ход крепостной стены. Если удастся запрыгнуть на него, можно проникнуть в надвратное помещение. Если не открыть ворота, страшно подумать, что может произойти.

Он взглянул на девочку. Она обхватила отца за руку. Ее сдавили со всех сторон. Девочка обессиленно открывала рот в тщетной попытке вдохнуть. Губы посинели. Сам мужчина плакал, стонал. Он понимал, что дочь вот-вот умрет. Что он сам умрет. Но ничего поделать не мог.

Давка нарастала. Вокруг царил шум, издаваемый тысячью гибнущих в невообразимой тесноте людей. Стража смешалась с толпой, втоптавших в брусчатку погибших от их рук граждан. Слышно было, как стучат люди в запертые ворота.

— Отдай ее мне! — крикнул мужчине Тимьян. Мужчина уже не понимал, что происходит. Он был в полуобморочном состоянии.

Напрягшись изо всех сил, Тимьян выдернул из тьмы разгоряченных тел девочку, и, одной рукой прижимая ее к себе, вскарабкался по телам наверх.

Девочка с шумом втянула в себя воздух.

— Держись! — велел Тимьян, забросив ее, будто мешок с репой, за спину. Девочка вцепилась в него, со всей силы сжав шею. — Не так сильно, — захрипел наемник, бесцеремонно карабкаясь по головам людей. — Я же задохнусь!

Но девочка не слышала, ослепленная страхом. Тимьян, недолго думая, прыгнул. С первого раза запрыгнуть не удалось. Он упал, подмяв под себя малышку. Волнующееся, словно море, спрессованная в одну единую плоть, скованная небывалым ужасом, повинующаяся единому стадному порыву толпа, кажется, даже не заметила этого падения.

Девочка не ослабляла хватки. Она превратилась в зверенка, не воспринимающего ничего, кроме жажды жить.

Тимьян, опираясь на плечи, головы, руки, тюки с тряпьем, еще что-то, — он не видел — поднялся. Достал нож. Оступаясь, балансируя, хрипя, обливаясь потом, подобрался к парапету. Множество рук цеплялись за него, но он отпихивался, пинал их.

Прыгнул. Рука ухватилась за край парапета. Влажная, скользкая кладка. Другой рукой в отчаянной попытке уцепиться вонзил нож в расселину между кирпичами. Удержался.

Тимьян перекинулся через край парапета и с облегчением прислонился к стене. Оттянул горла руки девочки. Вздохнул. Девочка изо всей силы прижалась к нему, зажмурившись и всхлипывая. Сопли текли по личику. Тимьян вытер их рукавом.

Внизу многие пытались повторить его прыжок. Но никому это не удавалось.

— Все хорошо, — неловко буркнул Тимьян. — Стой тут. Никуда не уходи, поняла?

Он повернулся, но девочка уцепилась за него.

— Я тебя не брошу, не бойся.

Она смотрела на него, обеими руками держа его за штанину. Совсем как щеночек.

— Ладно, иди за мной.

Тимьян вынул меч и открыл дверь в надвратное помещение. Там пахло потом и дегтем. Бочки у стен, сложенные пирамидой копья и мечи. На полу — оловянные тарелки с остатками еды, бутыль с водой или вином, ломоть хлеба на тряпице. Внутри находилось трое. Они повскакивали с мест.

— Что вы здесь делаете?

— Это… мы… мы заперли вход сюда, — сказал один из стражников, рыжий лопоухий увалень, смахнув с бороды крошки хлеба.

— Зачем? — с презрением поинтересовался Тимьян.

— Так это ж… толпа сюда ворвется… Как же мы-то? Убьют же!

— Все ваши внизу либо мертвы, либо вот-вот умрут. А вы тут уютно заперлись в надежде переждать? Жрете, пьете!

— Да…

— Поднимайте ворота, глупцы! — рявкнул Тимьян.

Солдаты переглянулись.

— Приказа нет… — начал рыжий.

Тимьян обухом меча ударил его. Тот согнулся. Два его напарника похватались было за мечи, но Тимьян ударом ноги выбил меч из рук одного, другому приставив к горлу клинок. Меч, звякнув, ударился об стену.

— Поднимайте ворота, или я вас убью.

Девочка заверещала.

— Успокойся, — сказал Тимьян, прижав ее к себе и настороженно наблюдая за стражниками, неохотно начавшими накручивать цепь, открывая тысячам путь к мнимому спасению. — Я здесь.

Тимьян и ребенок брели по дороге. Убийца и незнакомая девочка. Она стискивала своей ручонкой его ладонь, хмурилась и все время смотрела вперед, изредка поглядывая на Тимьяна. С надеждой, как ему показалось.

Прошло несколько часов после того, как он заставил стражу открыть ворота и выпустить уцелевших в той жуткой давке наружу. Кажется весь город шел по тракту — нескончаемая вереница людей.

Тимьян хотел избавиться от девочки. Предлагал шедшим рядом женщинам, старикам, любому, чей вид внушал доверие, забрать ее. Тщетно. Никто не собирался обременять себя в преддверии неизвестности. От них шарахались, как от прокаженных. В этот вечер все сторонились всех.