Страница 40 из 42
— Или какую пакость затеял, — добавил Ушаков, который прикрывался, как щитом, бронестеклом, вынутым из стенки саркофага.
Васька как упорхнул на улицу, так и не возвращался. Я попытался наладить с ним ментальный контакт, и несколько секунд спустя мне это удалось. Более того, я мог видеть глазами своего летяшки, и моим глазам открылось следующее… Ксеноморф ретировался, причём довольно шустро. В следующий миг я понял причину его бегства, когда глазами Василия увидел, как на тварь пикирует сверху дракон. Небольшой, перепончатокрылый, но его огня, я был уверен, хватит на то, чтобы поджарить ксеноморфа. Недаром тот так улепётывал.
Концовки шоу я не увидел, так как скакавший большими прыжками ксеноморф скрылся за храмом Василия Блаженного, а дракон полетел за ним. О чём, выйдя из транса, тут же и поведал своим спутникам.
— Значит, немного времени у нас есть, — констатировал Кузнецов. — Хватаем Ильича и перекладываем в гроб. Нельзя терять ни секунды. Лишь бы не рассыпался у нас в руках, а то будем по кусочкам в гроб складывать… Ну что, взяли?
Мы и взяли. Потянули Ильича за ноги — они не оторвались, что не могло не порадовать. Так, не спеша, вытащили Ленина полностью и аккуратно положили в гроб. Я даже не заметил, как вспотел, хотя в помещении, несмотря на лето снаружи, было весьма прохладно. Интересно, что у неё внутри? Допустят ли Когана к изучению тела?
Роберт принялся заколачивать крышку, и несколько минут спустя довольно констатировал:
— Готово! Можем нести.
На улице накрапывал мелкий, но не критичный дождик. Скорее, изморось. Брезент остался в одной из лодок, в фойе дома на Котельнической набережной, но древесина не должна сильно намокнуть.
Если пустой гроб Ваня нёс в одиночку, то теперь пришлось включаться всем четверым. Тем более нужно было улепётывать как можно скорее. Впереди домовину несли Кузнецов и Кулибин, а сзади поспевали мы с Ушаковым. Учитывая, что Роберт был самым низкорослым из нас, на его сторону приходился небольшой перекос, но он не жаловался, понимая, что от скорости передвижения зависит успех операции, и в первую очередт наши жизни.
Летяшку, который, едва мы появились из Мавзолея, спикировал на моё плечо, я отправил вперёд, следить за тем, чтобы на нашем пути нас не подстерегала какая-нибудь неприятная неожиданность. На ходу видеть глазами Васьки, как недавно в Мавзолее, я не мог, для этого нужно было замереть, закрыть глаза и сосредоточиться, но импульс опасности уловил бы в любом случае. Летяшка знал, какие твари могут причинить вред его хозяину, и должен был своевременно подать мне сигнал. А я уже — предупредить остальных.
Обратный путь до ГУМа получился не таким быстрым, всё-таки с гробом на плечах особо не побегаешь. Пусть он и не казался таким тяжёлым; в Ленине, думаю, после замены каких-то органов веса стало куда поменьше, чем сразу после смерти. А я ещё то и дело принюхивался, мне казалось, что моего обоняния периодически касается запах тления, хотя в Мавзолее я на это не обратил внимания. Может, и правда казалось, никто из моих пыхтевших рядом товарищей на посторонние запахи не жаловался.
Вот и ГУМ. Завернули за угол, отдышались. Всё ж таки преодолели расстояние от Мавзолея если и не галопом, то рысью точно. Пару раз гроб чуть не уронили. Сначала Кузнецов дёрнулся, когда из травы перед ним ломанулся прочь тритонус, а затем уже Ваня запнулся. Но обошлось, хотя, думаю, вождю мирового пролетариата было бы по барабану, урони мы гроб с его телом. Хуже, если гроб повредили бы, днище, например, отвалилось. Пришлось бы тащить Ильича на руках.
— Пять минут перекур, потом двигаем дальше, — сказал Кузнецов, отдуваясь. — Идём тем же маршрутом, что шли сюда. Остановка на отдых каждые три квартала.
Из всех четверых курящим был только сам майор. Пока он не спеша потягивал свою патриотические «Донской табак», мы поглядывали по сторонам. Васька — это хорошо, но и полностью на него полагаться не стоит. Он же не может знать, что творится в помещениях и подвалах домов, которые нам придётся миновать на обратном пути.
Пока майор курил — изморось прекратилась. Кузнецов щелчком отправил бычок в лужу, с грустью поглядел в серое небо, которое грозило новыми осадками, и со вздохом сказал:
— Ладно, двинули.
И в этот миг мой мозг пронзило: «Опасность!».
— Стойте, — сказал я и закрутил головой.
— Что? — дуэтом спросили Кузнецов с Ушаковым.
— Пока не знаю, мой летяшка подаёт сигнал опасности… Вижу!
Да, я видел. Крылатая тень, вынырнувшая из-под туч, которая достаточно быстро увеличивалась в размерах Тот самый дракон, что преследовал ксеноморфа. Или дракониха. Кто знает, вдруг это она отложила яйца в Мавзолее, а увидев, как из здания выбирается ксеноморф, решила., что тот мог нанести вред её потомству. Или даже ещё нарождённые желтки сумели как-то передать в последний мир своей несостоявшейся жизни сигнал матери. Хотя это уже из области ненаучной фантастики. А дракониха поспешила с ним разобраться.
Вот же блин, не так давно от дракона бегал, и на тебе… Как говорится в старой шутке: «Никогда такого не было, и вот снова». А ещё — история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. Только тот пернатый был, а эти чешуйчатые. Увидели их и мои спутники, проследив за моим взглядом.
— Да едрит твою налево! — со страдальческим выражением лица воскликнул майор. — Мужики, хватаем гроб — и в здание.
С проникновением внутрь ГУМа проблем не возникло, благо что ближайшая дверь, как, наверное, и все остальные, была открыта. Более того, одна створка отсутствовала. Дом-то брошенный, если только какие выжившие бомжи здесь окопались.
Мы успели. Причём даже с небольшим запасом — крылатой твари лететь до нас оставалось ещё метров двести. Мы оказались в небольшом коридорчике, заканчивавшимся двумя лестницами. Одна вела вверх, вторая вниз. И внизу, и вверху, куда не проникал дневной свет из дверного проёма со снесённой створкой, царила непроглядная тьма. Судя по всему, это был запасной выход или что-то вроде того.
Тащивший гроб первым Кузнецов, продолжая одной рукой придерживать свой угол, второй достал фонарик и посветил вниз.
— Спускаемся.