Чёрная хризантема

— Что будете пить?

— Виски, — ответила Минерва, устраиваясь на табурете.

— Потом будете рассказывать детям, как будущий император был у вас барменом.

Кадзуо перебрался за стойку и, откупорив новую бутылку, наполнил бокалы.

— Ваше здоровье.

Они выпили.

— Я вижу, ваш недуг отступил, — заметил Кадзуо.

— Я была на обследовании. Клио смогла частично улучшить моё состояние. Её голос... это нечто невероятное.

— Будьте осторожны. Как говорят в Доминионе, когда Немногие поют, люди умирают. Клио могла бы стать великим целителем. Но предпочла стать воином. Она талантлива во всём, за что берётся. Её мастерство признали даже тэнгу.

Тэнгу были потомками жертв ранних генетических экспериментов тифонов над людьми. Обычно они жили уединённо, образуя небольшие общины.

— Клио жила среди них?

— Недолго. Ей нравилась их грубая меритократия. Днём Клио охотилась и участвовала в ритуальных поединках, а вечерами слушала их истории. Она даже читала им свои стихи.

— Клио пишет... стихи? Никогда бы не подумала.

Принц вздрогнул.

— Кажется, я стал слишком болтливым. Клио действительно пишет стихи. Не говорите ей, что знаете об этом. Сохраните этот секрет, больше никто не должен знать. Только вы и я.

— Скажите... — Минерва помедлила.

Кадзуо ждал.

— Возможно, мой вопрос покажется бестактным.

— Спрашивайте.

— Я слышала, что японки рано женятся. Так почему Клио до сих пор не замужем? Ей скоро исполнится тридцать лет.

— Она, как говорят в Японии, отоко-масари. Сестра превосходит мужчин во всём и презирает их за слабость, и ни за что не станет подчиняться тому, кто слабее её.

— А если того требует обычай и интересы Дома?

— Не имеет значения. Даже отцу оказалось не под силу усмирить её буйный нрав. А теперь все сроки вышли и за глаза её именуют урэнокори — залежавшийся товар. Но так, чтобы это не дошло до ушей Клио — она часто принимает необдуманные решения и реагирует слишком жёстко. В последнее время она утратила последние остатки терпимости. Я не знаю, что с ней происходит. И никто не знает.

Кадзуо снова наполнил бокалы.

— Знаете, Клио всегда отличалась от нас. Я имею в виду, от других детей рода Серас. Она единственная, у кого при рождении были чёрные волосы.

— Но теперь Клио блондинка, — возразила Минерва.

— Так было не всегда. Её изменила Бездна. Когда она вернулась оттуда и сняла шлем... лично я не мог поверить увиденному. Волосы Клио полностью изменились всего за неделю. Всех простых солдат, которые видели это, отец приказал казнить. К счастью, их оказалось немного. Потом Клио прошла через процедуру наноаугментации — в её волосы внедрили самокопирующиеся биомеханизмы, корректирующие цвет.

— Но почему цвет восстановился не полностью?

— Позднее Клио отказалась от этой... маскировки. Она посчитала, что от даров Бездны нельзя отказываться. Ей ещё повезло — подобные дары бывают смертельно опасны.

— Это... странно.

— Таковы Серасы, люди, окутанные величием саг. Святые и безумцы, тираны и благодетели, благословлённые и проклятые. Для нас не существует середины, только крайности. У моего рода множество генетических изъянов, но никто и подумать не смеет о том, чтобы уничтожить нас за это.

Минерва уставилась в стену, осмысляя услышанное.

— Вы не доверяете мне, — заметил Кадзуо, внимательно следивший за ней. — Считаете, я придумал эту историю с Бездной.

— Вовсе нет, — заверила его Минерва. — Клио рассказывала мне эту историю.

— Можете убедиться сами.

Кадзуо протянул ей сложенную вчетверо фотографию. Она выцвела, была не раз смята, разорвана посередине и склеена, а края обуглились. Кто-то явно хотел уничтожить её. И кто-то другой хотел её сохранить. Фотография скрывала за собой давнюю историю и стала единственным вещественным напоминанием о ней.

— Это Клио? — спросила Минерва, осторожно взяв фотографию.

На фотографии была запечатлена темноволосая девушка, на голову которой возлагал диадему стоящий сзади мужчина. Его лицо было перечёркнуто маркером и частично оторвано.

Кадзуо кивнул.

Сложно было представить, что и Клио когда-то была ребёнком. На чистой светлой коже не было ни единого шрама. Не было ни ожесточения, ни высокомерного осознания своего превосходства, лишь едва уловимое равнодушие.

— Без шрамов она красивее.

— Шрамы — душа хитокири, Минерва.

— Сколько лет ей было?

— Лет шестнадцать, наверное. Фото попало ко мне не так давно. Кто-то хотел, чтобы я увидел его.

— Зачем? Что должно было сообщить вам это фото?

— Если бы я только знал...

Кадзуо достал из кармана недокуренную сигару.

— Вы не возражаете?

— Нет.

Минерва продолжила рассматривать фотографию.

— Будет лучше, если престол унаследует Клио, — сказал Кадзуо после долгой паузы.

— Но престол Доминиона наследует мужчина.

— Мать решила изменить этот порядок и ввести в Доминионе абсолютную примогенитуру. Оно и к лучшему. Я не желаю управлять государством, не гожусь для этого. Мне никогда не стать великим правителем, которым был мой отец. Но это не самое страшное. Если получится провести реформу, то Дом Серас станет правящей династией, а прочие великие Дома навсегда лишатся возможности получить власть. Возможно, будет очередная война.

Кадзуо рассеянно потянулся за бокалом. Их пальцы на мгновение соприкоснулись.

Пискнул коммуникатор.

— Группа Клио возвращается, — сказал Кадзуо, посмотрев на экран. — Хотите встретить их?

— Конечно.

* * *

В ангаре собралась команда медиков и учёных. Среди них мелькнули Голоса.

Опустившая платформа несла не транспортник, а лишённый опознавательных знаков конвертоплан. По откинувшейся рампе загрохотала группа боевых роботов, возглавляемых воином в вычурных доспехах, стилизованных под самурайские, и сплошь покрытые царапинами, сколами и подпалинами. Его лицо скрывала демоническая маска.

— Сёгун, — сказал Кадзуо. — Зачем мать прислала его сюда?

Сёгун был побочным, но на редкость удачным результатом экспериментов по созданию искусственного интеллекта — в этой области Доминион несколько превосходил Конфедерацию. Новейший генокомпьютер, управляющий роботизированной пехотой, подвергся атаке неизвестного вируса, изменившего все его алгоритмы. Все установленные ограничения были сняты, машина начала развиваться. Военное руководство решило оставить всё как есть, не ограничивая искусственный интеллект — в сфере планирования военных операций и сражений ему не было равных. В итоге он получил имя и специальную роботизированную оболочку.

Следом появилась бритоголовая воительница в лёгких облегающих доспехах белого цвета, окантованных цепями; такая же цепь была намотана на левое предплечье. На поясе висел шлем, забрало которого было выполнено в виде злобно оскаленного лица.

— Кто эта женщина? — спросила Минерва, заметив, как Кадзуо нахмурился.

— Китано Мицуко. Она синигами, и что ещё хуже — из числа самых высокопоставленных.

Синигами.

Минерва никогда прежде не видела их. Они отдельная сила, государство в государстве, и высший закон, особенно для хитокири. Синигами могут казнить преступника на месте, если сочтут его вину доказанной. Большим влиянием обладает разве что регент. Они не просто так носят свои цепи — в их состав входят редкие материалы, подавляющие способности Немногих.

Похоже, что скоро в Цитадели соберутся все сливки доминионской военной аристократии.

Китано обернулась и посмотрела на Минерву. У неё были неприятные черты лица, сплошь состоящие из углов и ломаных линий, сильно вытянутые вперёд челюсти и огромные глаза с пурпурными радужками и вертикальными зрачками. Эти глаза гипнотизировали, лишая воли.

Кадзуо потянул её за рукав, но Минерва всё равно не могла отвести взгляд. Тогда принц взял её за плечи и развернул.