Он меня погубит

Глава 4

— Ты какая-то бледная, — заметил Билл, когда мы оказались дома. Я не ответила, только бросила на него уничтожающий взгляд и принялась подниматься к себе. Ехать в машине и сидеть рядом было пыткой. Я не ревновала, мне просто было противно. И от себя в том числе. Это не первая измена — я терпела, и, вероятно, буду продолжать терпеть. Отец не допустит развода. Билл тоже ни за что не отдаст курицу, несущую золотые яйца, а уйти, сбежать — я никогда не осмелюсь. Я ненавидела себя за эту трусость.

— Что за бойкот? — Билл поднялся за мной, не давая захлопнуть перед ним дверь. Сорвал бабочку и сбросил смокинг, разглядывая меня внимательно. И я решилась.

— Я видела тебя с дочкой миссис Меллоун. Я знала, что ты не уважаешь меня и наш брак, но так откровенно это демонстрировать… Отцу вряд ли понравится…

Я надавила на больную мозоль — на страх перед благодетелем — и отвернулась, снимая серьги. Пусть уйдет, не могу видеть его.

— А что мне делать?! — агрессивно набросился на меня Билл. Он всегда так делал. Никогда не признавал вину. — Если я с тобой не получаю разрядки! — резко подскочил и задрал подол платья, аж швы затрещали.

— Пусти! — Я попыталась убрать руку, стиснувшую лобок и неприятно царапавшую промежность.

— Ты же фригидная! — распалялся Билл. — Вся сухая и холодная! Трахать тебя — все равно что труп!

— Убирайся! — разозлилась я, с силой отталкивая его. — Не смей прикасаться ко мне!

— Что?! — взвился Билл. — Забыла, что ты моя жена? Я напомню.

Он грубо схватил меня и, бросив на спинку дивана, придавил пахом, раздвигая ноги.

— Нет, пожалуйста, не надо! — извивалась я, почувствовав холодные руки на ягодицах.

— Я покажу тебе как характер показывать! — Билл грубо рванул трусики, и в меня уткнулась крупная головка

Я слышала, как он плюнул и растер слюну по тугому колечку мышц.

— Пожалуйста… — испуганно затихла, ощущая, как член пробивается внутрь. Больно, боже как больно! Я постаралась расслабиться, чтобы стало легче, но не смогла. До крови закусила губу, глотая молчаливые слезы. Господи, пусть это побыстрее закончится. Пожалуйста, пожалуйста…

— М-мм, — замычал Билл, вколачиваясь со всей силы, пока не излился. Он шлепнул меня по ягодице и отправился к себе. Я медленно разогнулась, ощущая неприятную резь внутри, и поплелась в ванную.

Вода была обжигающе горячей: пар окутал меня, создавая иллюзию потустороннего мира, где нет боли и страха. Сначала я терла себя мочалкой, сдирая кожу, чтобы смыть с себя следы той мерзости, что со мной сделали. Всегда делали. Затем опустилась на кафель, пряча лицо в коленях. Какая я жалкая. Какая трусиха. Отвращение к себе переполняло.

Я привыкла быть тихой, покорной. Моя личность с детства была под колпаком, а после исчезновения мамы все стало еще хуже. Меня задавили, не позволили раскрыться. Я навсегда останусь куколкой, не стану бабочкой. Этот ад со мной до конца. Иногда мне хотелось умереть. Просто не проснуться однажды утром. Но и на то, чтобы взять в руки свою смерть, если уж не могу взять под контроль жизнь, у меня не хватало смелости. Если бы мама была рядом, если бы…

Как я жалела, что у меня не было брата. Возможно, тогда отец не приблизил бы Билла, троюродного племянника, не сделал его преемником и наследником, не выдал бы меня замуж за чудовище. Отец любил все контролировать, а Билла можно контролировать. Гордон Берроуз по-прежнему глава семьи.

Я тяжело вздохнула, жалобно всхлипнув, и тихо запела. Музыка — единственная отдушина. Я играла и пела, когда ненавистных мне мужчин не было дома.

Прислушайся к своему сердцу

Когда он зовет тебя

Прислушайся к своему сердцу

Ты ничего другого не можешь сделать

Я не знаю куда ты собираешься

И я не знаю почему

Но прислушайся к своему сердцу

Прежде, чем сказать ему прощай

Слова той самой песни, которую пела на свое восемнадцатилетие, закапали с губ, как горючие слезы. Тогда у меня еще могло быть иное будущее: была мама, подруги, любовь… Я закрыла глаза, воскрешая в памяти образ Марка Нортмана. Стальные с туманной поволокой глаза, острые скулы, темные волосы. Крепкое тело, надежное плечо… Он подарил мне первый поцелуй, жаркие объятия, зажег огонек неизведанного. Оно и сейчас неизведанное. Меня никто больше так не целовал, не возбуждал страсть.

О его гибели я узнала из новостей и ни на секунду не поверила, что это произошло случайно. Слишком чудовищное стечение обстоятельств. Не удивлюсь, если отец участвовал в этом. Но при мне семья Нортман никогда не обсуждалась.

Утром я спустилась к завтраку и сразу поняла, что отец вернулся. Из кабинета доносилась отборная брань. Что случилось, интересно? Я осторожно подкралась к кабинету и остановилась возле неплотно прикрытой двери.

— Он вывел мои деньги! — кричал отец. — Обокрал меня, сученыш!

— А если обратиться к властям? — услышала настороженный голос мужа.

— Ты идиот?! — отец вызверился на него. — Как я налоговой объясню происхождение этих денег! Сукин сын! — Я не знала, кто обставил отца, но была благодарна ему. Значит, справедливость все же есть! А за преступлением всегда следует наказание. — Нужно было пристрелить и его вместе с братцем! Ублюдки Нортманы!

Я закрыла рот ладонью, едва сдерживая вопль. Так вот что произошло?! Грея, брата Марка, убили, а он сам… Авиакатастрофы не было, получается?! Боже… Мой отец и муж чудовища. Я это и раньше знала, но хладнокровное убийство… Потом замерла, пораженно закусив губу: Марк жив. И он вернулся….