Он меня погубит

Глава 7

Она бросила опасливый, быстрый взгляд на огромную кровать и, увы, продолжила задавать вопросы, ответы на которые очевидны. Глупенькая мышка-малышка.

— Но в качестве кого я буду здесь жить?

— Наложницы, жрицы любви, услады в постели, любовницы, шлюхи — выбирай любое звание. Смысл у них один.

Мелена нахмурилась, но обошлось без истерик и заламываний рук. Отлично, не люблю театральщины. Ладно, теперь пора обсудить практическую сторону вопроса.

— Ты будешь жить здесь одна. Я буду навещать тебя время от времени. И брать с собой, когда это будет необходимо. Ты должна всегда быть готова принять меня. Ты должна всегда великолепно выглядеть. Ты должна улыбаться, кокетничать и выглядеть довольной.

— Что еще я должна? Прыгать по команде и подавать голос?

Я не выдержал и громко рассмеялся: никто еще не пытался так кротко и покорно иронизировать в отношении меня!

— Тебе понравится здесь, мышка-малышка. В гардеробной, — я кивнул на вычурную в стиле итальянского барокко дверь, — есть все необходимое и даже то, что тебе не пригодится. Если что — водитель в твоем распоряжении.

Я достал из кармана пиджака бумажник и бросил на стол несколько своих кредиток — хватит все скупить на этом острове.

— Не боишься, что я сбегу? — Мелена наконец подняла на меня свои огромные ярко-голубые глаза. После нашей сексуальной пятиминутки в самолете смотреть на меня прямо она избегала.

— У тебя красивые глаза, — улыбнулся я. Она снова опустила их смущенно. Блядь! Как же вытравить эту безвольную стыдливость, ненужную покорность и монашеское воспитание! Окей, будем действовать шоковой терапией.

— Разденься! — властно бросил, усаживаясь в плетеное кресло. — Я хочу убедиться, что у тебя не только глаза красивые.

— Что?! — ахнула мышка-малышка. — Но как же… Я ведь замужем…

— А кого это волнует?

Вспомнила! Когда терлась о мой стояк в самолете явно не о муже думала! Мелена — дочь своей матери. Сладкая шлюшка в монашеской упаковке. Уверен, когда разбужу ее чувственность, с члена она больше не слезет. Билл, конечно, жалкое чмо, раз его жена до сих пор краснеет, как доморощенная девственница. И ведь хочет меня. Это я еще в полумраке сада в особняке папаши Берроуза почувствовал, а в самолете убедился. Пять лет прошло, а она до сих пор хочет.

— Тебе помочь? — я даже привстал для ускорения. Мелена отступила к кровати, сглотнула шумно и, повозившись, сбросила пиджак. Крохотные пуговички кремовой блузки не слушались трясущихся музыкальных пальцев, но и она скоро упала на пол. Затем уродливая юбка. Мышка-малышка осталась в чулках, туфлях и лифчике, стыдливо прикрывая ладонями гладкий лобок. От трусов я ее избавил еще в воздухе. Член стремительно увеличился в размерах, остро потершись о белье. Да, лучше бы о бархатную кожу складочек на промежности потереться, смазку ее собрать и водить по всему телу, чтобы Мелена вся стала сосредоточением удовольствия.

— Все сними, — хрипло проговорил я

— Но…

— Мелена, — с нажимом повторил.

Она сжала губы и потянулась к застежке, через секунду белый повседневный бюстгальтер упал к ее ногам. Мышка-малышка попыталась прикрыть грудь, но я пальцем велел не делать этого.

Мой взгляд ощупывал и ласкал, мягко скользя от тонкой шеи к острым розовым соскам, к крутому изгибу бедер и треугольнику между стройных ног. Мелена была хороша. Сиськи крепкие и стоячие, фигурка подтянутая, ягодицы упругие — трогал, знаю.

— Подойди! — скомандовал я. Мышка-малышка осталась стоять, воинственно вздернув подбородок. Хорошо, сам подойду. Остановился так близко, что напряженные соски коснулись белой сорочки. Неспешно провел линию меж грудей и обхватил правую, взвешивая на руке.

— Ну что, — склонился, шепнув ей в губы, — я все еще не заслужил пощечину? — и больно ущипнул тугую горошину.

Мелена вскрикнула и замахнулась. Я перехватил тонкую ладонь и рассмеялся. У котенка все-таки есть коготки в пепельной шерстке! Я прихватил ее губу, лаская коротким поцелуем, затем вздохнул в ухо:

— Я велю сжечь эти вещи.

Мелена задрожала и пошатнулась, когда отступил от нее. Я снял пиджак и накрыл острые плечи, пусть полелеет последние дни свою стыдливость.

— Каким ты стал… — не без горечи обронила она.

Да, я вернулся из ада и стал чудовищем.

— Таким меня сделали, — холодно бросил, пресекая разговор на данную тему.

— Оденься, в гостиной тебя будет ждать прислуга.

Я не успел выйти, услышав надрывный телефонный писк.

— Отец… — испуганно посмотрела Мелена.

О, о ней все-таки вспомнили!

— Ответь, — разрешил я. Мышка-малышка осталась стоять, не смея даже взглянуть на экран.

— Хорошо, давай я. Нельзя ведь заставлять волноваться папочку Гордона, — сказал с издевкой.

— Привет из преисподней, — весело произнес в телефон. Берроуз замолчал, яростно сопя в трубку, затем на меня полился поток оскорблений и угроз. Я здорово посмеялся, прежде чем отрезвить его: — А теперь ты послушай, жирный ублюдок: если дернешься — все твои многомиллионные откаты сразу же лягут на стол налоговой, а если рискнешь прилететь на Кайманы — живым я тебя отсюда не выпущу. — Мне не нужно было, чтобы Гордон начал суетиться раньше времени и уходить в подполье: пусть думает, что, лишившись жирного куска своих капиталов и дочери, выплатил мне долг. Поэтому я шутливо добавил: — Я всего лишь развлекусь с твоей красавицей дочуркой, от нее ведь не убудет, — сказал с усмешкой, а сам на Мелену смотрел, серьезно и долго. Да, она обречена стать разменной монетой, но я хотел, чтобы мышка-малышка знала: то, что будет между нами, много больше, чем тупое порево. В конце концов я и ее освобожу от деспота отца.

— Я заберу его, чтобы тебя не отвлекал, — засунул телефон в карман и уже в дверях обернулся: — По поводу побега: с этого острова без моего ведома не сбежать. Но что-то мне подсказывает, что ты еще будешь умолять меня оставить тебя при себе.

Я оставил Мелену обживаться и свыкаться с мыслью, что теперь она принадлежит мне, а сам полетел в Джорджтаун. У меня еще много дел. Неожиданные подарки для Гордона Берроуза еще далеко не закончились.

Я приехал в «Глобал-Юнион» и сразу отправился к отцу.

— Вернулся, — произнес он, приглашая меня пройти в кабинет. — Сара, принеси нам кофе.

Мы плотно закрыли двери и опустились в низкие кресла в софт-зоне. Отец закурил, шумно вдохнув запах любимых кубинских сигар. Я, как не парадоксально, в тюрьме избавился от никотиновой зависимости. Я вообще перестал от чего-либо зависеть. Теперь зависят от меня. Но запах хороших сигар, отменный виски и красивые женщины до сих пор доставляли мне удовольствие.

— Ты привез к нам девчонку Берроуза? — сухо констатировал отец.

— Я же сказал, что лишу их собственности. Всей.

— Она ведь замужем.

— Да, за ничтожеством.

Отец нахмурился, но спросил ровно:

— Ты собираешься принуждать ее к сожительству?

Я громко расхохотался, но это не беззаботный смех счастливого человека — это острое стекло по натянутым нервам ударило.

— Мне не нужно принуждать ее. Малышка Мелена сама ноги раздвинет и душу на блюдечке вручит, — шутливо ответил, затем мрачно и твердо добавил: — Я сделаю все, что придется. Я поклялся.