Баллады влюблённого дракона

Глава 44 - Особый рассказ дракона

Дракон неторопливо вошёл в пещеру. Там он заново развёл костер, зажёг факела. Осмотрелся. Принцесса остервенело рубила мясо топором.

Поглядывая на неё, он лишь усмехнулся. Много эмоций скопилось. Рука выход даёт. Иначе разорвут изнутри.

А она вдруг спросила:

– Ты говорил, что твой отец придумал рыцарей. А твой дед – людей. Как это?

– О, мой дед легендарен, - отозвался дракон. - Когда-то его даже прозвали «Змей-искуситель».

Она остановилась, прекратила рубку, смахнула взопревшую прядь со лба. Потёрла нос пальцами в крови и даже не заметила, как алая капелька побежала по коже.

Но топор не отложила. Лишь отдохнула. Избавившись от лишней одежды, она собиралась продолжить нелёгкую для неё работу. Этому упорству мог позавидовать любой мясник.

– Как это? – донеслось от неё. – Кого же он искушал?

Дракон повернул глаза к пламени и заговорил.

– Что есть истина? Лишь то, на что можно взглянуть с разных сторон. Ложью оборачивается любой однобокий обзор.

Пришлось остановить топор, вслушаться.

– Когда Творец натворил землю, заселив её разного рода живностью и цветущими растениями, он сотворил и двух равных людей. Сделанных из одного и того же материала – глины. Но что есть глина сама по себе? Что делает её крепче? Уж не огонь ли?

Нюри опустила топор, отпустила рукоятку.

- Пока Бог лепил глиной, сырыми и незрелыми были его поделки. Кто же был его пламенем? Кто давал ему искру, чтобы их укрепить?

Принцесса подошла поближе, молча.

– Люди, что были сделаны из одного и того же материала. С пустым нутром. А почему пустым? А потому что не было в них искры познания, – продолжил интересно дракон. – Людьми ли они были по сути? Или куклами, которым для закалки требовался обжиг в горниле?

– Адам и Ева? – наконец спросила Нюри, читая книги и про них.

– Какая еще Ева? – удивился дракон. – Еву создали позже. Из ребра Адама. Первой женщиной была Лилит.

– О, первая жена Адама? – спросила принцесса, посмотрела на отрубленный кусок мяса, насадила его на меч из мужской берлоги и потащила к костру.

Дракону конечно на один укус, но главное – старание. Пусть поест жаренного, а не сырого. Полезно. Если еду готовить, когда она уже не бегает, летает или плавает, она почему-то вкуснее.

– Жена? – снова вскинул кожаную бровь дракон. – Нет, тогда не было института брака. Была лишь Любовь. Которую вообще никто не придумывал. Она сама пришла и взяла свое, как позже поступали Война и её сестры – Смерть, Боль, Печаль, и братья: Страх, Ужас и Голод. – Ответил дракон, поглядывая на мясо, что заскворчало у костра.

– Так Адам любил Лилит? – спросила Нюри, проворачивая ломоть на мече.

– Сказать, что Адам любил Лилит – значит, ничего не сказать. Лилит была красива, умна, сильна, независима и просто совершенна. Более того, она была единственной. Понимаешь?

– Ну да, выбирать особо не из чего, – вздохнула принцесса.

– Но что Адам? – продолжил дракон. – Мой дед любовался ей. И насмехался над неряшливым, глупым мужчиной, что вместо того, чтобы смотреть на совершенную женщину, занимался чем угодно кроме этого. То жуков ловит, то муравьям попки облизывает. Кисленькие говорит. Будто ему витаминов не хватает. А они вон, вокруг в каждом фрукте. Среди садов же жили.

Нюри с пониманием кивнула, правда не знала, что такое витамины. Их ещё не изобрели нигде, кроме как в голове дракона.

– Адам словно не дотягивал до Лилит: спотыкается, роняет что-то постоянно, ходит голый, тягает змея за хвост. Дурак дураком, – продолжил дракон.

Принцесса улыбнулась.

– И что? Поумнел?

– Да какой там? Для этого надо было Лилит слушать? А он что делал? Что угодно, только не это. То в отражение смотрится в пруду, то рак его за нос укусит. Бегает потом по райским кущам, кричит. Пока Лилит с носа напасть ту не снимет, не подует.

Нюри обозначила улыбку.

– И тут деду стало это непереносимо в один из дней. Он сказал Творцу – ну что за дела? Нормального слепить не мог? Этот же безнадёжен.

– А он?

– А он говорит – лепил так же, как её. Только ту ты тщательнее обжигал.

Дракон даже привстал и глядя на то, как зашипело и заскворчало над костром мясо, принюхался. Пахло на зависть всем богам.

– Выходит, Бог создал их равными, но Лилит была всегда на шаг впереди? – спросила принцесса.

– Да. Но Адам вдруг возомнил себя выше ее.

– Почему же? Он же дурак.

– Конечно, дурак. Но он был сильнее – мог швырнуть подальше змия. Мог подпрыгнуть повыше, зацепившись за ветку и нагадить змию на голову, пока тот спал в теньке. А то и камень тащил дольше. Затащит на гору, столкнёт, а тот и катится, пока Змия не пришибёт. И так каждый день. Затащит-смотрит. Змий только и успевал, что отскакивать. Так и придумал ругательства. А Адам только смеялся во всё гордо и запоминал их.

Нюри снова кивнула.

– Конечно, с камнем и Адаму порой не везло. Ронял себе его на ногу, попутно

Лежал потом днями напролёт в теньке, пока Лилит его фруктами откармливала, да на ножку дула.

– Так, и что? Поумнел потом-то?

– Куда там? Только чует, что силы вернулись – и давай опять вытворять. Пока Лилит ему не сказала – ты чего творишь? Может делом уже займёшься?

- А он? – переспросила принцесса.

– А он в отместку решил овладеть Лилит, проявив силу свою. Показать власть над ней. Благодаря своей силе, она должна была его слушаться. Понимаешь? Так он считал. Творец же велел размножаться. Надо выполнять. А то чего это он тут камень в гору таскает и раков носом ловит, а она все не беременеет?

– И…овладел? – с нескрываемым интересом переспросила Нюри.

Интерес её был такого рода, о котором спрашивать не принято, но… очень хотелось.

– Нет…

– Почему?! – искренне удивилась та самая принцесса, которая теперь не только книги читала, но позволяла себе рубить мясо, спрашивать то, что хочется и интересоваться тем, что было интересно. Вне зависимости от того, что о ней подумают по этикету.

Этикет – это для женщин без драконов.

– Потому что Адам пожелал быть сверху, - продолжил дракон. - А она спросила – почему ты должен быть сверху, если нас создали равными? Ответа Адам не нашёл. Он всегда был туговат. Глина же, пустая. Только форму придали, внешне обожгли немного. Ну какой с него спрос? Внутри же сырой.

– И? – в глазах Нюри отражался огонь очага, он же огонёк любопытства. Стремительно разгорающийся, как лесной пожар по пожухлой листве.

– И Лилит ушла, не желая соперничать за право быть равной, – говорил дракон. – Ушла, оставив Адама в недоумении и отчаянии в шикарном месте, где было всё. При этом им обоим за это ничего не было.

– Как так? Как в башне с книгами? – переспросила Нюри.

Лучший опыт сравнения – это собственный опыт.

– Даже лучше, – ответил дракон. – Там ещё и фрукты были. И единороги.