Демон в полдень

И вместе со мной пошатнулся весь мир, что по ощущениям напомнило мне стычку с Русланом. Когда младший братишка Седого соревновался со мной в силе, стремясь продемонстрировать собственное могущество и превосходство. На самом деле, я и до него знала, что в мире полно людей, которые лучше, сильнее и круче меня.

Это было почти, как тогда, словно кто-то медленно выкачивает из тебя весь воздух. Почти, но все же не так. В этот раз вместе с удушьем появилось ощущение медленного возгорания. А потом я подняла взгляд, увидела свое отображение в стеклянной стене и поняла, что действительно горю.

— Счастливой дороги в ад, тварь, — пожелали мне и толкнули в спину.

Не владея своим телом и более того, не владея собственной силой, я полетела прямиком в стеклянную стену. Послышался оглушительный треск и звон разлетающихся осколков и через секунду я рухнула прямиком в их острые объятия.

Каким-то отдаленным участком сознания отслеживая происходящее, я перевернулась на спину. И, безвольно раскинув руки и ноги, уставилась в ослепительно голубое и необычайно чистое небо, погрузившись в оглушительный ступор, который показался мне знакомым и даже в каком-то смысле приятным. А кожа моя, тем временем, продолжала гореть. Но страха не было. На самом деле, не было ничего — ни мыслей, ни эмоций, ни желания остановить огонь, чтобы выжить. Мозг окутал белый шум. А сама я словно погружалась в длинный темный колодец, где реальность сужалась до одной единственной маленькой точки.

А потом пришла боль. И я закричала. Закричала так, как никогда в жизни не кричала, срывая голосовые связки, вопя до хрипоты. Но это не помогало. Крик не спасал от боли. Я кричала, и кричала, и кричала.

Вдруг из тьмы вынырнуло лицо Магнуса. Оно было смешным, каким-то перекошенным. Словно подправленным карикатурщиком. Следом рядом с лицом Магнуса проступила Сашкина физиономия. Она показалась мне слишком бледной, даже рядом с Магнусом, что с учетом смертельной тусклости последнего уже было поводом для тревоги. Мне захотелось рассмеяться и в этот момент я поняла, что боли уже нет. Зато есть такое сильное жжение внутри груди, словно там только что пылал костер. Я вспомнила свое горящее отражение в стекле. Закашлялась. И села.

— С возвращением, — устало поприветствовал меня бестелесный голос.

— Откуда? — хотела спросить я, но вместо этого из горла вырвался лишь хрип.

— Не пытайся разговаривать, по крайней мере, ближайшие пару часов. Ты сорвала голос. У тебя, конечно, регенерация быстрая, но даже тебе понадобится время, чтобы снова иметь возможность раздражать окружающих своим сарказмом и насмешками.

А потом я поняла, что у голоса все-таки есть носитель.

И это никто иной, как…

— Да твою же мать! — попыталась закричать я, но вышло лишь хриплое стенание. И без сил повалилась обратно.

— И я рад тебя видеть, Серафима, — благодушно улыбнулся непривычно чисто выбритый Хасан. — Наверное, стоит увеличить дозу лекарства.

И он потянулся к стоящей рядом капельнице. Только в этот момент я заметила тонкую иглу, воткнутую в мою правую руку. От неё отходила длинная прозрачная трубка с мутноватой жидкостью, поступающей прямо в вену.

— Не дергайся, — посоветовал Хасан, — все равно ничего не получится. Здесь большая доза снотворного. Оно тебе, кстати, должно быть хорошо знакомо. Один наш общий знакомый любил его использовать.

Я тяжело закашлялась.

— Тихо, тихо, — прошептал Хасан, кладя свою широкую ладонь на мой лоб. — Все будет хорошо.

Глава 38

Когда я раскрыла глаза в следующий раз он по-прежнему был рядом. Сидел в придвинутом к моей постели кресле и мирно читал. В очках, без бороды, с заметно отросшими и аккуратно зачесанными назад волосами, в простом тонком свитере и белых брюках. И заметно похудевший. Он походил на доброго дядюшку из детской сказки. И от этого становилось еще более жутко, чем от осознания того, что несостоявшийся покойничек решил заявиться ко мне вот так. Открыто. И как раз в тот момент, когда я вдруг воспылала желанием узнать о нём побольше.

— О, боги, надеюсь, это просто галлюцинации от удара головой, — обратилась я к высшим силам, с трудом разлепив рот. Внутри все пересохло так, как будто я пешком из Африки притопала. Но вернувшийся голос, пусть и в весьма охрипшем состоянии, радовал не на шутку. Всё-такие безмолвие — это не моё.

— Ну, головой ты действительно ударилась, — Хасан снял очки и отложил их в сторону вместе с книгой. Я обратила внимание на обложку. Это был какой-то бульварный детектив в мягкой красочной обложке. — Когда падала.

Он легко поднялся, шагнул ко мне и в момент, когда я уже решила, что меня сейчас начнут убивать, а вернее, добивать, склонился, просунул мне под спину свои ладони и заботливо помог приподняться. После мне перед моим носом появился стакан с водой, а когда я осушила его едва ли не одним глотком, наполнили доверху еще раз.

— Ты помнишь, что с тобой произошло? — спросил Хасан усаживаясь обратно.

— Да, — осторожно ответила я, рассматривая человека, чей цветущий вид наводил на определенные размышления. — Хорошо выглядишь. А для покойника так вообще прекрасно.

— Да ладно, ты прекрасно осведомлена, что я жив, — отмахнулся Хасан. — Иначе не стала бы меня искать.

— Крот? — коротко выдохнула я.

Хасан ухмыльнулся и неопределенно пожал плечами, мол, думай, что хочешь.

— Где я? И как здесь оказался ты? — я оглянулась вокруг. Качественный ремонт, кожаные кресла, постельное белье из натуральных тканей, дорогой алкоголь в баре. Сдержанно, скромно и очень дорого. — Это что, гостиница?

— С чего ты взяла? — притворно удивился Хасан.

— Обезличенная обстановка, никаких личных вещей и даже мусора нет, — начала перечислять я, словно прилежная ученица. — А еще, я бывала во «Флоренции». И их фирменный стиль везде узнаю.

— Ах, да, — хлопнул себя по лбу Хасан, сделав вид, как будто только что вспомнил, — с…

— Не надо! — прошипела я, подхватываясь. — Не смей произносить его имя.

— Ладно, ладно, не буду, — замахал руками Хасан. — Но тебе не стоит так дергаться, ты еще не оправилась до конца.

Я и правда чувствовала себя ужасно. Осторожно опустившись обратно на подушку, с нескрываемым облечением расслабила уже начавшие подрагивать мышцы.

— Итак, мы в гостинице, — сказала я, потому что молчать в присутствии Хасана казалось невыносимым. — Ты и я.

— Да, никто не знает, что я здесь. И никто не знает, что ты здесь, — плотоядно заулыбался во весь рот Хасан.

— Похоже на начало фильма про маньяка, — фыркнула я, — собираешься меня убить и расчленить?

— Если бы я хотел тебя убить, моя дорогая, то не стал бы спасать.

Моё лицо непроизвольно скривилось, и я даже сама не поняла, что хотела этим выразить — изумление или скепсис.

— Да, да, я тебя спас. Та дрянь, которую тебе подсунули под видом кофе и которую ты так опрометчиво выпила, не имела ничего общего с кофе. Это была отрава. А в основе — неопалимая купина.

— Неопалимая купина? — недоверчиво переспросила я. — Ты про горящий, но не сгорающий куст, в котором Моисей увидел Бога возле горы Синай?

— Надо же, какие познания, — хмыкнул Хасан. — Не думал, что ты знакома с Библией.

— С Ветхим Заветом, если говорить точнее, — поправила его я. — Случайно ознакомилась.

— Тебе было настолько скучно?

— Ну, ты же знаешь, меня хлебом не корми, дай Святое Писание почитать, — сухо ответила я, вновь утыкаясь носом в стакан.

— Забавно, но я имел ввиду не горящий куст, а травяное растение. Также оно известно, как огонь-трава. Это довольно редкий и очень изящный цветок с крупными сиреневыми лепестками, произрастающий высоко в горах. Для большинства встреча с ним не опасна. Неприятна, но не опасна.

— Неприятна? — вскинула я бровь.

Хасан пару мгновений многозначительно помолчал, сопроводив безмолвие загадочной полуулыбкой, а после пояснил:

— Оно жжется, Фима. После контакта цветка с кожей на ней остаются заметные и доставляющие боль ожоги.