Это любовь, Майор!

– А мне казалось, что ты сильнее своих загонов и дурацких правил, которые придумал сам себе, – Трофимова наиграно улыбнулась, наблюдая за тем, как темнеют от злости его глаза. – Как видишь, мы оба оказались неправы.

Со стороны создавалось впечатление будто она тоже старалась сделать ему больно и, наверное, будь это так на самом деле, то им обоим было бы сейчас гораздо проще, но самое трагичное заключалось в том, что Катя просто констатировала факт. Он, действительно, был заложником своих тараканов и установок, как, впрочем, и миллионы других людей на планете. И это также не было для неё сюрпризом. Просто то ли из-за любви и надежды на их совместное светлое будущее, то ли из-за банальной наивности и розовых очков девушка считала, что Соловьёв сможет через них переступить и позволит, наконец, себе быть счастливым на полную катушку. Она верила в него. Чёрт возьми, всем сердцем верила! Понимала, что ему это дастся не так легко, как ей, в силу возраста, характера, жизненного опыта, социального положения и семейных обстоятельств, но всё равно верила! Даже сейчас, когда, казалось, что в этом уже нет смысла, продолжала, несмотря ни на что, верить! Да и как могло быть иначе, если Трофимова его любила? Ну вот как?!

– Только жертву из себя не строй, ладно? – фыркнул мужчина, закатив глаза. – Я тебе ничего не обещал и сразу озвучил свои условия. Какие сейчас у тебя ко мне могут быть претензии?

– Мне перечислить их по алфавиту или в хаотичном порядке?

– Катя!

– Ну что "Катя!"?! Ну что?! – воскликнула Трофимова и сама не заметила как оказалась напротив него на расстоянии двух шагов. – Саш, как бы ты сейчас не пытался меня оскорбить, но ты отлично знаешь, что я не дура, не слепая и не глухая! Я в состоянии отличить одно от другого! И как бы ты сейчас не отрицал очевидное, но мы с тобой уже давно не просто двое людей, решивших потрахаться в свободное время! Будь это действительно так, то я бы сейчас не стояла на этом самом месте и не пыталась до тебя достучаться, а как и все нормальные люди, со спокойной душой отмечала Новый год, ещё летом забыв о твоём существовании, – девушка шагнула вперёд и теперь расстояние между ними было не больше тридцати сантиметров. – Мы уже прочно вошли в жизни друг друга. Мы не можем провести по раздельности и пару дней. Мы же друг в друге по уши, Саш! Почему тебе так сложно это принять?

Соловьёв навис над ней сверху, прибегнув к классическому приёму давления взглядом и физическим превосходством. От него беспорядочно исходили волны негодования, злости и нездоровой упрямости, которые с силой отражались о её щит из правды и искренних чувств.

– Потому что мне это не надо, Катя! Не надо! Сколько раз я могу тебе это повторять?!

– Столько, пока я не услышу хотя бы одну адекватную и весомую причину, почему тебе "это не надо"!

– Потому что я не вижу тебя рядом со мной в качестве своей женщины, Катя! – гаркнул он. – Потому что в жизни есть что-то ещё, кроме этой твоей пресловутой любви! Потому что, повторяю, бл*ть, в сотый раз, мне не нужны обязательства, которые ты на меня хочешь навесить! Эти причины тебя устроят?!

– Нет, не устроят! Потому что я уже ТВОЯ женщина, Соловьёв! А ты МОЙ! Мой! – крикнула в ответ девушка, окончательно потеряв контроль и с психу толкнув его в грудь, но Александр даже не пошевелился и это взбесило её ещё сильнее. – Весь! Целиком и полностью! Мой! Ясно тебе?!

– Не сходи с ума, Катя, и перестань орать! Мы не в дешёвом сериале с федерального телевидения.

– Не перестану, Майор! Буду орать столько, сколько посчитаю нужным! Буду орать до тех пор, пока ты не поймёшь, что ведёшь себя как маленький, трусливый мальчишка! Мнишь из себя взрослого, умудрённого жизнью мужика, а сам забился в свою раковину и боишься из неё шаг сделать! – не сдержавшись, Катя в сердцах снова толкнула его в грудь и снова это не возымело никакого эффекта. – Тук-тук-тук, Александр Николаевич, вас беспокоит жизнь, которую вы наглым образом просираете! Может, хотя бы постараетесь не упускать шанс быть счастливым, за который другие, менее удачливые люди, не думая, удавили бы кого угодно?!

– Ещё слово, Трофимова, и я тебя удавлю, не думая.

– Давай! Вперёд! Только уже сделай хоть что-нибудь! Будь живым человеком, а не холодильником, живущим по линеечке!

После криков тишина казалась слишком резкой и слишком тяжёлой, чтобы продолжать держать спину прямо, но ей каким-то образом это всё ещё удавалось. Хотя чувствовала себя она, как почти сдувшийся и потрёпанный жизнью шарик, который каким-то чудом не лопнул после оживлённых детских игр. Отвратительное чувство. Отвратительная ситуация. Отвратительный день!

– Если я такой ху*вый, то какого ляда ты всё ещё стоишь здесь? – вскинул брови Александр и окинул её взглядом с головы до ног. – Где твоя гордость, девочка?

– Она всегда при мне, а стою всё ещё, потому что люблю тебя, понимаешь? Со всеми твоими заморочками, дерьмовым характером и нежеланием принимать очевидное! Люблю, Саш! Люблю и хочу, чтобы ты был счастливым!

– По мне, это не любовь, а тупость.

– Если по тебе мерить, то жизнь, вообще, полное дерьмо.

Он, запрокинув голову назад, рассмеялся, только веселья в этом смехе не было ни грамма. Лишь какое-то маниакальное желание уколоть её ещё сильнее.

– Поживёшь с моё и поймёшь, что это действительно так.

– Может, уже хватит строить из себя древнего старика? – Трофимова гневно сжала ладони в кулаки, забыв, что до сих пор держит в руках конверт со своим подарком.

– Может, ты уже отъе*ешься от меня, Кать? Я тебе всё сказал и даже несколько раз повторил одно и то же. Просишь от меня принять, как ты говоришь, очевидное, а сама не можешь не то, что принять мои слова, а даже их услышать. Как тебе ещё объяснить, что мне твоя любовь нахер не сдалась? Языком жестов? Смс-ку написать? Смайликами тебя послать? Тогда поймёшь?

Какими только силами она удержалась от того, чтобы не зазвездить ему промеж ног, было известно только одному тапку на правой ноге, в который девушка вцепилась пальчиками что есть мочи. Этот разговор её и так уже до рукоприкладства довёл, для полного счастья не хватало ещё и ногоприкладства по стратегически важным местам. А ещё утром Катя была уверена в том, что в это время они будут праздновать Новый год и наслаждаться обществом друг друга! Ещё несколько часов назад она парила от счастья и строила далеко идущие планы! Теперь же в далёкий поход хотелось послать исключительно одного человека – Мистера-твердолобость-и-му*ачность-в-одном-флаконе.

– Сейчас же смени тон, не то смайликами будешь просить медсестру в травме дать тебе обезболивающее, – Синеглазый вновь закатил глаза, естественно, не приняв её угрозу всерьёз. – Разговаривай так со своими подозреваемыми на допросах, а со мной, будь добр, следи за языком.

– Может, тогда тебе проще просто свалить отсюда, а, Кать? Не знаю, кого ты во мне напридумывала, но я такой, какой я есть. Петь тебе серенады под окном, подбирать слова, бегать, как щенок, и обещать "долго и счастливо" не собираюсь. Не устраивает? – Александр кивнул на дверной проём за её спиной. – Выход знаешь где. Не забудь оставить ключи и забрать своё шмотьё.

Катя неверяще посмотрела на него, на мгновение забыв как дышать. Ей не послышалось? Он, действительно, её сейчас выгонял? После всего, что между ними было и есть в данный момент? Ему, правда, хотелось, чтобы она ушла?

– Если я сейчас уйду, то больше не вернусь, – не слыша себя, глухо проговорила девушка.

В мыслях билось отчаянное: "Одумайся пока ещё не поздно, Саш! Не рушь всё так легко! Ты же умный мальчик! Ты же понимаешь, что я права!", но сегодня он почему-то её не слышал. Сегодня майор Соловьёв решил идти до конца.

– А ты думаешь, что я тебя позову? – пугающе спокойно поинтересовался Александр.

И это стало последней каплей. Той самой чертой, переступив которую, обратного пути не было.

Конечно, Катя могла дать ему ещё один, неизвестно какой по счёту, шанс. Могла наступить себе на горло и перетерпеть. Могла взять тайм-аут и продолжить этот разговор позже, когда схлынут эмоции и вернётся возможность объективно мыслить. Могла, но не стала по одной простой причине – она любила себя и, несмотря на чувства к нему, не собиралась умалять свою ценность. Одно дело, когда они просто ссорились по каким-нибудь пустякам, и совсем другое, когда Синеглазый, прекрасно понимая, что она права, продолжал стоять в такой серьёзной ситуации на своём, осознанно делать ей больно и отчаянно цепляться за скрепы, которые сам себе же придумал. И сколько бы Трофимова не убеждала его в обратном, всё будет бестолку, потому что, как известно, пока человек сам не захочет себе помочь и стать счастливым, то ему никто в этом не поможет. С Сашей эта простая и циничная истина работала как часы, а она в альтруисты не нанималась. Хочет быть сильным, независимым и свободным мужиком, у которого при слове "любовь" едва пена изо рта не идёт? Пожалуйста, флаг в руки. Хочет до конца жизни быть один и носить маску неприступного айсберга? Барабан на шею и вперёд. Хочет, чтобы рядом с ним была пустая кукла без намёка на настоящие чувства? Окей, к носкам с Гринчем она купит ему подарочный сертификат в магазин детских игрушек. Как бы это пафосно не звучало, но Катенька Трофимова не на помойке себя нашла и, как бы больно и горько не было, сможет уйти, не оглянувшись. Даже, если это "больно и горько" с каждой секундой переходило все мыслимые и немыслимые границы. Внешне ни одна мышца на лице не дрогнула, а внутри… А внутри всё всмятку. В грёбаную болтунью, которую она готовила ему по утрам, когда оставалась у Соловьёвых в гостях на ночь. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. Только смотреть как её любимый человек собственными руками уничтожает их шансы на совместное счастье.