Это любовь, Майор!

– Ты осознанно нарушаешь наш договор и ещё делаешь вид, будто не понимаешь, из-за чего я в бешенстве?! – мужчина наклонился к ней и, очевидно стараясь всеми силами взять эмоции под контроль, медленно проговорил: – Даю тебе последний шанс, детка. Забери свои слова немедленно, иначе…

– Иначе что?

– Иначе я, как и предупреждал, разобью тебе сердце.

Катя сощурилась, ощущая поистине низменное желание причинить боль любимому человеку, а, если конкретнее, то чем-нибудь его стукнуть, чтобы мозги на место встали.

Ну, какое "разобью тебе сердце"?! Ну, что за бред?! Во-первых, её сердце не стеклянное, чтобы его так просто разбить. Во-вторых, она себя любит и вряд ли даст подобному случиться, даже если это захочет сделать её Мистер-задушу-кого-угодно-одним-взглядом. В-третьих, разбитое сердце в её сегодняшние планы не входило. В конце концов, Новый год на носу! Пора чудес, радости и вкусных, но ужасно вредных майонезных салатов! Сегодня, если и можно что-то разбивать, то только фужер для шампанского и то исключительно на счастье! Поэтому "нет", "нет" и ещё раз "нет"!

– Не дождёшься, Саш, – хмыкнула она и, подняв ладонь, ласково погладила его по щеке. – Ты же знаешь, я не из тех, кто это позволит.

– Ты из тех, кто пиз*ит больше, чем думает, Катя, – Александр резко отвёл её руку от своего лица. – Мы с тобой предельно ясно обговорили условия наших отношений, с которыми ты была согласна и даже заверила меня, что ничего ко мне не чувствуешь. Так что за детский сад ты сейчас устраиваешь?! Что ты себе надумала и, самое главное, с чего?!

– Ничего я не надумала. Я просто поняла, что тогда, когда мы обговаривали этот момент, ошиблась.

– Ошиблась?!

– Да, – кивнула девушка и игриво пробежалась пальчиками по его волосам. – На тот момент я не осознавала, что то, что к тебе чувствую, это и есть любовь. Настоящая любовь, понимаешь, Саш? И, да, я понимаю, что со стороны это выглядит так, будто я тебя специально обманула, но это не так. Честно-честно. Просто я ни в кого до тебя не влюблялась и не понимала каково это, а сейчас понимаю и прекрасно отдаю себе отчёт в своих действиях. И, как и обещала, даю тебе знать о своих чувствах в устной и письменной форме в двух экземплярах, – Трофимова, улыбнувшись, протянула ему конверт с отпечатками своих поцелуев. – Я тебя люблю, Саша.

Произнесённые ею слова повисли между ними окончательным приговором, не подлежащим обжалованию. Выпустив их наружу, девушка глубоко и с облегчением вздохнула. Наконец-то! Она это сделала! Сказала, прямо смотря ему в глаза, и теперь чувствовала себя так, будто сдала, как минимум, пять сложных экзаменов за один раз на отлично. Саша же в данный момент наоборот выглядел так, будто его на этих экзаменах завалили и мгновенно вписали в списки на отчисление. Не обращая внимание на протянутый ему конверт, он жёстко провёл ладонями по лицу и отошёл в сторону. Вот только бежать от неё было поздно. Катя за ним, пусть и не неслась, сломя голову, но была рядом везде и сразу. И видела, если не всё, то многое, что Синеглазый пытался спрятать.

– Ошиблась, значит, да? – криво усмехнулся мужчина и принялся снимать куртку. От резкости его движений ткань опасно затрещала. – Зашибись, Трофимова, у тебя логика! Сказать, что ошиблась, и будто бы всё нормально! – верхняя одежда полетела в шкаф, дверцы которого закрылись с несвойственным для них грохотом. – Вот только для меня это ни хера не нормально, ясно?! Я сам не ошибаюсь и подобные ошибки не приемлю! От своих слов отказываться тоже не собираюсь! – Соловьёв повернулся к ней и, чеканя каждый слог, повторил то, что она уже слышала раньше: – Мне не нужны серьёзные отношения! Мне не нужны новые обязательства! Мне не нужна ты, Катя, в качестве моей девушки или кем ты там себя возомнила, ясно?!

Наверное, самым логичным после этой фразы было бы, как минимум, удариться в слёзы или, как максимум, закатить такой скандал, чтобы ему мало не показалось. Но даже если девушка захотела бы это сделать, то вряд ли смогла, потому что в ней включился режим, который она обычно называла "Шальная Императрица против сто одного загона майора Соловьёва". Ей вроде бы и было из-за чего обижаться и хлопать дверьми, но смысла в этом не было совершенно никакого, так как Саша был не из тех, на кого такое поведение могло оказать хоть какой-нибудь эффект, кроме крайне негативного. Нет, девушка, конечно, соврала, если бы сказала, что его слова её не задели. Задели. Очень даже сильно задели. До такой степени, что желание двинуть ему чем-нибудь тяжёлым усилилось в разы. Только Катя понимала, что, если Синеглазый вбил себе что-нибудь в голову, то ей и кувалда не поможет, а вот честный и открытый диалог вполне. И он должен случиться как бы неприятно и обидно не было. Они же взрослые люди, в конце концов! Им же хватит сил решить все противоречия, правда? Их же не постигнет участь парочек, чья любовь не выдержала первой серьёзной ссоры? Он же… Он же не всерьёз это сказал? Он же на эмоциях ляпнул, что она ему не нужна, да? Ведь будь это так на самом деле, то вряд ли бы Трофимова продержалась рядом с ним и неделю.

Вздёрнув подбородок ещё выше, она сложила руки под грудью и спокойно спросила:

– Майор, ты думаешь я дура, чтобы влюбляться в тебя безответно?

Контролировать себя и не пускаться во все тяжкие было сложно, но не невозможно. Тяжелее было услышать холодное и грубое:

– Я думаю, что ты заигралась в нашу легенду и забыла с кем трахаешься. Всего лишь трахаешься! Какое "влюбляться"? Какое "безответно"?! Я не живу такими понятиями и ты об этом прекрасно осведомлена! Как и о том, что мне и без этой романтической херни живётся не скучно, – мужчина прошёл мимо неё в комнату, слегка задев плечом. – Да и какая к чертям любовь, Кать?! Ты забыла сколько между нами лет разницы? Так вот, напоминаю, что я не твой сверстник-двадцатилетний сопляк, у которого из забот только поскорее залезть тебе в трусы. Я взрослый человек, у которого двое детей-подростков, сложная работа и дерьмовый характер. Ты со своими чувствами – последнее, что мне надо в этой жизни.

Девушка прикрыла глаза и со свистом втянула в себя воздух, будто бы получила удар с размаха под дых. Было больно. Пронзительно больно. Но сердце вопреки всем ожиданиям и Сашиным предупреждениям не разбилось. Сжалось только так, словно его кто-то в кулаке со всей силы стиснул, и замерло оглушённое. Замерла и сама Катя, прокручивая в голове его слова. Ничего нового он ей не сказал. Это же самое она слышала и летом на речке, и в первое их расставание, и во время разговора в отпуске. Майору Соловьёву от неё нужен был секс и только. И всё бы ничего, если бы оно действительно было так. Если бы за рамки их договорённостей не вышла не только она, но и он тоже. Если бы Синеглазый не смотрел на неё так, как будто никого кроме не видел. Даже сейчас, заявляя об обратном, сверлил ей спину этим взглядом и ещё надеялся, что она поверит! Трофимовой и больно то было не из-за слов о своей для него ненужности, а из-за того, что он отрицал очевидное. Из-за того, что был ошибочно уверен, что у них не может быть ничего серьёзного помимо секса. Из-за того, что ставил свои заморочки выше её и своих к ней чувств.

– Ты сейчас пытаешься меня убедить или себя?

Трофимова не стала оборачиваться. Ей нужно было ещё хотя бы пару секунд без льда в его глазах, чтобы вернуть себе душевное равновесие и продолжить это совершенно бессмысленное противостояние.

– Я говорю как есть, Катя.

– Я тебе не верю, Саш.

– Мне казалось, ты умнее, – хмыкнул он.

Девушка всё-таки обернулась и встретилась с ним взглядом. Сказать хотелось многое. Больше половины – матерное. Но Катя была воспитанной девочкой, которой папа с детства вбивал в голову, что ругаться матом – это плохо. Поэтому она сократила речь, вертящуюся на языке, вдвое и оставила лишь одну нецензурщину. Ну а что? Ведь только ругаться матом – плохо, а про то, что изъясняться матом тоже не есть хорошо, ей никто ничего не говорил. Правда, подумав ещё немного, убрала и её тоже. Мат, конечно, великая и универсальная вещь, но вряд ли он поможет в решении их проблемы. Им сейчас, вообще, казалось, была в силах помочь лишь добрая фея Крёстная, исполняющая желания. Взмах палочкой, бибиди-бобиди-бу и Синеглазый начинает жить в своё удовольствие, а не в угоду своим тараканам.