Страница 9 из 24
Первые три ночи мне пришлось провести на улице, но я уже озаботилась тем, чтобы найти место для ночлега. Проблема была в том, что я плохо себе представляла, что здесь в мире вообще происходит, мужчины, с которыми я общалась, разговаривали в основном на тему: «какая же ты красивая, как я тебя люблю» и отмахивались от любых бытовых вопросов. Настаивать я не решалась. В качестве источника информации я использовала газеты, которые я получала любыми доступными мне способами: подбирала на улице или просила кого‑то из встречных отдать ненужную, используя легкий приворот. В одной из газет я и увидела объявление о доходном доме для одиноких благородных работающих леди и решила сходить туда на удачу.
Это был небольшой аккуратный трехэтажный особнячок, притулившийся между более крупными постройками. Выглядело здание довольно неказисто: штукатурка кое‑где облупилась, но несло на себе следы былой роскоши – было украшено лепниной и барельефами в виде атлантов, держащих балкон второго этажа.
Я позвонила в звонок, придав своей одежде самый аккуратный вид. Дверь резко распахнулась, и на пороге обнаружилась худая высокая женщина сером платье с серыми же в тон волосами, уложенными в пучок. Сверху на платье был передник, а на волосах – белая наколка без кружева.
– Да? – спросила она таким тоном, будто хотела крикнуть: «нищим тут не подают!»
– Я бы хотела поговорить с вашим хозяином, господином Фаром, – припомнила я текст объявления.
– По какому вопросу? – церберша не двинулась с места.
– По вопросу съема комнаты для одинокой леди, – я попыталась выдавить самую вежливую из своих улыбок, какими обычно приходилось встречать проверяющих из головного офиса.
– Тридцать серебряных в месяц, завтрак и ужин входит в цену, обедаете сами или платите отдельно. В комнате осветительные амулеты, зарядка – за ваш счет. Ванная одна на четыре комнаты, вода подается по трубам, зарядка амулета обогрева воды – за ваш счет. Деньги за постой вперед за месяц. Уборкой в комнатах занимаетесь самостоятельно или платите отдельно. – строго отбарабанила служанка. – Еще что‑то?
– У вас принято потенциальных постояльцев держать на улице? – скептически подняла бровь я. – Я хочу осмотреть дом, познакомиться с хозяином и другими жильцами, еще не уверена, что это вообще приличное место, – добавила в свой тон капризных ноток.
Женщина поджала губы и все же посторонилась:
– А вы всегда без багажа путешествуете? – подозрительно осведомилась я, когда я повесила свое пальто на вешалку.
– Я не хожу по улицам с багажом, чтобы носить чемоданы существуют носильщики, – не смутилась я. – Я собираюсь осмотреть несколько разных пансионов и принять решение.
– У нас заведение для работающих леди, все скромно живут, но с нужным уровнем. Других в округе нет. Если вам нужны слуги и носильщики, лучше снимите апартаменты.
– Я, кажется, не спрашивала, что мне делать, – смерила нахалку ледяным взглядом. – Ведите.
Служанка была принеприятнейшей особой, но дом мне понравился: несколько гостиных с креслами и диванами, на которых лежали разные женские вещички: заложенная на середине книжка, незаконченная вышивка, моток ниток со спицами. Было видно, что по вечерам здесь принято не отсиживаться в своих комнатах, а отдыхать в компании. Сдавали тут на одну даму две комнаты: гостиную и спальню, небольшие по местным меркам, но по моим – очень даже хорошие. Я строила ледяное лицо, но по мне это напоминало размером малогабаритную двухкомнатную квартиру. Только вот ванна одна на блок, что неприятно, но можно привыкнуть. Из жителей в этот час дома никого не было – все разбежались по работам. Служанка пояснила, что в основном жили тут бездетные вдовы или незамужние девушки, работали там, где не нужна была физическая сила, но нужна аккуратность и кое‑какое образование: учительницы, секретари, работники архивов и так далее.
Я заставила служанку, которая мне так и не представилась, показать мне и кухню, капризно заявив, что с грязной кухни ничего есть не смогу. Там заправляла приветливая пухлощёкая женщина, представившаяся Ангелиной, при ней поваренком был ее семилетний сын. Добрая женщина немедленно всучила мне пирожок.
– Госпожа еще не решила, хочет ли она здесь поселиться и, тем более, не оплатила обеды, – строго выговорила ей служанка.
– Так быстрее определится – хочется ли ей каждое утро и вечер есть мою стряпню, – хохотнула повариха, а я кивнула, разделяя эту постановку вопроса.
Вообще‑то, суккубу, как я поняла, обычная пища была не очень нужна, важнее иметь доступ к энергии, но и не вредила тоже, так что я с удовольствием порадовала свои вкусовые рецепторы пирожком с какой‑то зеленью.
Здесь‑то нас и застал хозяин заведения. Я только обернулась, так сразу и поняла, что останусь. Это был пожилой дедок с седой, но буйной шевелюрой до плеч и длинными закрученными усами. Был он небольшого роста, но активен и улыбчив, а в сердце его до сих пор горела любовь: старая, припорошенная временем и грустью, но она была. Я сама не заметила, как начала впитывать ее и стараться подстроиться, но тут же себя одернула – менять внешность было нельзя. Поэтому тот же цвет волос, черты лица, а перенять только выражение лица, глаз, особенности осанки, голоса.
– У нас гостья? – улыбнулся господин Фар, небрежно окинув меня взглядом… и залип.
– Вот, кандидатка на вселение, – представила меня сушеная вобла.
Не выходя из образа ни на миг, я сделала шаг вперед и взяла старичка под руку ровно тем жестом, что отложился в его памяти:
– Я бы хотела сперва поговорить с вами наедине, – проворковала я голосом из его прошлого.
– Да, конечно, – заторможенно кивнул мужчина, с трудом встряхнулся и повел меня в свой кабинет.
Я старалась не влиять сильно на мужчину, но он все же вошел в положение бедной леди, багаж которой был потерян на станции, а кошелек похищен, и смогла выторговать себе отсрочку по первому платежу. Уже вскоре под прицелом недовольного взгляда сушеной воблы я была заселена в прекрасную комнату и смогла воспользоваться местными благами цивилизации.
К вечеру, когда начали приходить другие жительницы гостеприимного дома, я начала внедрять свою легенду:
– Я приехала по вызову на рабочее место, мне гарантировали трудоустройство, но не встретили на вокзале. Когда же я добралась до адреса, оказалось, что на эту должность уже взяли дочь одного из клиентов, – жаловалась я новым знакомым. Те сочувственно кивали, кумовство было проблемой и здесь.
После я скормила им еще и ту байку про кражу багажа и кошелька.
– А как же документы? – спросила черноволосая Дениза, которая жила со мной в одном «блоке».
– Они были в кошельке, – всхлипнула я. – Даже не знаю, что теперь делать.
– Да понятно что делать, восстанавливать, – хмыкнула Лесли – уверенная в себе блондинка, о ужас, курящая трубку. – Я тебя завтра к себе на работу возьму, там через своих быстрее получится документы выправить, – задумчиво произнесла она, следя за струящимся вверх серым дымом. – Может, и на работу пристроить смогу – в секретариат опять набирают.
– А где ты работаешь? – полюбопытствовала я.
– Мы с Лесли служим в столичной полиции, – похвасталась Дениза. Я удивленно ахнула. – Она в отделе по работе с персоналом, а я – машинистка. Платят немного, но жизнь хватит.
– А это не опасно? Там же преступники! – польстила я девушкам.
Те задорно рассмеялись:
– Да нас к реальным делам и близко не подпускают, не волнуйся.
– Зато документы тебе в три дня сделаем, – добавила Лесли.
Так что на следующий день мы отправились все втроем. Также в полиции работала еще Софи, но с девочками она практически не общалась и уходила из дома раньше, отговариваясь спешкой.
– Она «секретарь» зама по нетяжким преступлениям, – произнесла Дениза, сделав большие глаза и подвигав бровями с явным намеком.
Я заторможенно кивнула. Да уж, женский коллектив, без сплетен никуда.
Отделение центральной полиции оказалось большим выкрашенным в розовый цвет зданием, на котором красовался лепной герб с изображением собаки, которая несет в зубах свернутый в трубочку документ, а над ней скрещенные мечи. Девочки провели меня в зал для посетителей и велели подождать, а сами прошли через проходную.