Хозяйка над бесами

Бабушка поманила ее. "Что это, бабуль?" — спросила маленькая Аглая. Она замерла у порога. С руки упала красная варежка. "Так надо, иди сюда!" — сказала бабушка, голос ее стал жестким. Маленькая Аглая приблизилась. Сморщившись, она взглянула на свечу. "Задуй ее, нам пора!" — произнесла бабушка. Маленькая Аглая мешкала. Она глянула на картину. С трудом отведя взгляд, маленькая Аглая наклонилась, набрала воздуха и…

В окне пылала луна. Ее свет заливал избу. Аглая жадно вдохнула лунный прохладный воздух.

Слезы потекли сами собой. Аглая не стала утираться. Она вглядывалась во мрак, силясь отыскать место, где раньше висела Царица Небесная.

Она кричала. Ее стоны мешали спать. Вся деревня враз оглохла, и никто не пытался ее угомонить. Аглая захлопнула калитку и пошла на вопли. Бродяжка ли валяется в канаве? А может, какую бабу порезали на вчерашних поминках? "Странно, что не меня, — подумала Аглая. День был серым. Даже придорожные травы стали седыми и пыльными. Аглая собиралась сорвать колосок, чтоб было веселей искать — да побрезговала. Стоны доносились из-за смирновской калитки. Галя Смирнова- баба любопытная. Во всей деревне нет уголка, куда б она не сунула свой длинный кривой нос. Уж она б нашла источник криков. Аглая все-таки вошла. Ежели кого-то убивают, надо пресечь. Раз уж так хорошо удается попадать в беду.

Около смирновского сарая (с отличной, между прочим, крышей, не в пример Пеструшкиному стойлу) собрался народ. Хмурый Иван Смирнов чесал в затылке. Галя кусала губы и мяла подол.

— Что делать-то, Ваня? Ужо сколько мучается? Пристрелить?

— Да где я тебе ружье возьму?

— У старосты? — предложила Наташка, сплетница и хозяйка мельницы. Которая, кстати, не работала года два. Наташка наверняка ненавидела себя за то, что вчера уезжала в соседнее село. Столько слухов пропустила.

Галя закрыла лицо руками.

— Жалко ее! Совсем ж молодая. Кто знал, что не разродится она.

И Аглая вошла в сарай. Там лежала корова. Ее бок с бурым пятном тяжело вздымался. Корова была раздувшейся, налитой. Она то и дело мычала. Аглая же слышала человеческие крики. Она огладила корову по рогам. Та повернула голову.

— Ты что делаешь? — Галя вбежала следом.

— А на что похоже? — спросила Аглая, не оборачиваясь. Она легонько коснулась бока. Теленок внутри был еще жив. Он не мог прорваться. Мало силенок. Бабушка писала, что перво-наперво закладывается воля к жизни. Что именно она заставляет искать выход из материнской теплой утробы. Этому теленку не везло. Душные темные стены обступали его. Он боялся и умирал. Аглая прижала руки к коровьему боку. С ладоней ее пошел холод. Теленок зашевелился. Корова задышала, задвигалась.

— Тише, — сказала Аглая, — тише. Все хорошо будет.

Она вела теленка прочь от смерти. Его мир был слишком горячим. Аглая же стала холодом. И теленок шел за тем, что так отличалось от его привычного уклада. Если есть хоть капля любопытства, — говаривала бабушка, — ты выживешь. Но необязательно проживешь долго, — всегда добавляла она. Корова долго и протяжно замычала.

Показались копытца.

С усилием корова вытолкнула теленка. Он упал на холодное сено. С мгновение Аглая боялась, что помер. Что не хватило воли, не сдюжил он. Наконец теленок замычал. И в этом мычании слышалась звонкая яркая нота. Победил первую смерть.

Куда позже Аглая стояла посреди тропы с корзиной пирогов. Смирновы расщедрились. Иван даже предлагал починить Аглаин сарай. Небо очистилось, поголубело, словно его хорошенько прополоскали в реке — вместе с щелоком и матерком. Травы вновь позеленели. Аглая торопливо покинула деревню. Теперь, когда она осталась одна, из головы не уходила бабушка. Она собирала цветы, вязала варежки и лечила людей. Она писала свои тетради при черных полынных свечах, Бабушка, такая чудесная и далекая, открылась Аглае с другой стороны. И до чего ужасал этот лик. Теперь Аглае вспоминалось детство. Она слышала зачарованную русалочью свирель задолго до того, как прочитала о ней в бабушкиных записях. Она даже помнила хороводы кикимор на русалью неделю. Под печью жил-поживал домой, иногда он принимал вид огромного черного кота. Однажды бабушка приютила бездомную мавку. У той вода лилась через пустую спину. Аглая была маленькой, потому очень хотела просунуть палец под мавкин хребет. Мавка улыбнулась странно и сказала: "такая бесстрашная, даже бесов не убоишься" Бабушка тогда очень рассердилась.

Около озера, как обычно, звучала музыка. Отраженная луна пошла рябью, и с глубины поднялась русалка. От ее взгляда Аглая опустила глаза. Она протянула корзинку со смирновскими гостинцами.

— Прими требу, хладноликая.

Русалка засмеялась. Но ее смех не звенел, как у девок на завалинке. В их голосах словно солнце вплело свои лучи. Русалкин же смех холодил кровь. Она стояла посреди озера, мокрая и прекрасная. И Аглае нестерпимо захотелось упасть в воду да упокоиться на дне рядом с русалкиными утопленниками. В бабушкиных тетрадях говорилось, что русалки держат полюбившихся жертв при себе. Те не разлагаются, навек покорные русалкиной воле. Странно, что бабушка не описала, как одним апрельским днем забрала у внучки колдовскую силу.

— Чего с тобой, ведьма? — спросила русалка. По коже — белой, без румянца и жил — текла вода. Русалка отвела от лица набухшую прядь. — Чай не любит кто?

Аглая поморщилась. Вот уж никогда не волновали ее местные парни. Она вздохнула. По песчаному дну реяли длинные зеленые водоросли. В лесу каркнул ворон.

— Давно ты здесь живешь? — спросила Аглая.

— Сорок весен, — русалка не отходила. Она надломила пирог. — Женщина, что сготовила его, мужу изменила. Пересолила.

Русалка бросила пирог в воду. Набежавшая волна утащила его.

— Правда? — Аглая представила, что кто-то позарился на Галю. Да быть не может! Кто-то любит сплетни и длинные носы, что ли?

— Она хочет детей, а муж бессилен, — русалка улыбнулась, показав белые зубы. — Старая колдунья нарвала бы желтой да лунной травы, заварила — и опоила женщину. Был бы приплод, да особенный. Ребенок принадлежал бы нави наполовину.

Она про бабушку, — осенило Аглаю. Она ее знала! Они разговаривали! Сорок весен — это целая человеческая жизнь.

— Возвращайся к людям, в лес же больше не приходи, — сказала вдруг русалка. Она смотрела за Аглаино плечо. Та обернулась, и ничего не увидела. Только над лесом сгущались тучи.

— Что это значит?

Но русалки уже не было. Только пустая корзина.

Аглая уже два дня не открывала бабушкины тетради. Хотела выкинуть, чтоб глаза не мозолили, Пожалела — столько всего сгинет, и записи, и рецепты. Сила выбирает ведьму не за доброе сердце или кроткий нрав. Ну да что о силе думать, никогда ж ее не поймешь. Сколько Аглая ни молила силу, чтоб та вошла в нее, ни разу не сработало. А стоило споткнуться, убегая от душегуба — пожалуйста, волшба началась сама собой. Теперь, когда Аглая шла по полю, она сразу видела — этот цветок сгодится для колдовства, а этот пустой, и место его в венке. Аглая чуяла людей. Она успевала спрятаться до того, как ее заметят.

Русалка сказала, не приходи в лес. Аглае с каждым часом все нестерпимей хотелось вернуться к озерным берегам. И чтобы требу принести достойную.

День-деньской Аглая сидела за столом и гладила серую кошку. Что-то происходило, да только что вот? Порою воздух дрожал, и откуда-то доносился звон. От него Аглае становилось так радостно и легко.

Она не понимала, что с ней происходит. Она однажды проснулась другой. Или же проснулась вообще.

В дверь постучали. Аглая сначала показалось, что это ветер дернул ветку. Звук повторился. Серая кошка подняла голову.

— Меня нет, — сказала Аглая шепотом. Надо, надо было уходить, пока никто о ней не вспомнил. И что теперь — камнями побьют? Утопят, может? И Таня ни слова не скажет, она же ни разу не зашла с похорон.

— Аглая, ты дома? — раздался незнакомый голос, — Аглая!

Аглая вздохнула. Нехотя она отперла дверь.