Страница 9 из 263
Через дверной проем сразу можно было заметить специально оставленный посреди двора участок, покрытый снегом, на котором красивым почерком [25] кто-то написал слово «снег», что исключительно хорошо гармонировало с обстановкой.
[25] 龙飞凤舞 [lóng fēi fèng wǔ] – «взлёт дракона и пляска феникса» – образно об исключительно красивом почерке.
Хао Гоцзы передал сообщение, привратник моментально ушёл с докладом.
Когда Тао Мо вошёл в сад, директор академии Тайань уже лично приветствовал его.
— Никак не ожидал, что господин Тао пожалует лично. Приношу извинения, что не вышел встретить.
Директору было за пятьдесят, он выглядел как человек, заботящийся о своём здоровье, и имел цветущий вид.
— Извините за беспокойство, — ответил на приветствие Тао Мо.
Директор академии не ожидал увидеть, что он напрочь лишён чиновничьего высокомерия и напыщенных манер и ведёт себя как обычный молодой человек. Незаметно кивнув, он сказал:
— Как раз сегодня в академию прибыло немало местных литераторов полюбоваться снегом и заняться поэзией. Ваше превосходительство, если Вас не беспокоит столь скромный приём, то, пожалуйста, присоединяйтесь.
— Благодарю за любезность, — Тао Мо не стал отказываться от приглашения и прямиком направился в центр сада.
На самом деле, он уже давно потерял самообладание. Стоило только войти в сад, как он тотчас увидел Гу Шэ, который сидел в беседке, сияя подобно Луне. Его окружало множество людей, сидящих рядом с улыбками на лицах. И Тао Мо снова овладело непреодолимое желание неотрывно смотреть только на него.
Заметив, как он идет, не сводя пристального взгляда с беседки, директор академии поспешил спросить у него:
— Вашему превосходительству не холодно?
— Нет.
Но, несмотря на огромное нежелание, Тао Мо всё-таки пришлось остановиться.
— Та беседка, хотя и крытая, однако продувается со всех сторон и нисколько не держит тепло. Не лучше ли Вашему превосходительству пойти посидеть в зале? — предложил директор академии.
— Нет необходимости идти в зал, я прекрасно могу полюбоваться снегом и из беседки, — ответил Тао Мо.
Директор подумал про себя, что все, кто сидел сейчас в этой беседке, – адвокаты, а они обычно больше всего терпеть не могут именно чиновников. «Ты, идя туда с таким нетерпением, как бы не ушёл обратно посрамлённым. Это не имеет значения, но было бы лучше не пользоваться таким предлогом, чтобы доставлять неприятности нашей академии».
Откуда Тао Мо было знать его мысли? Но как только он собрался продолжить свой путь, то сразу был остановлен Лао Тао, который, как бы ненароком преградив ему дорогу, сказал:
— Молодой господин, советник Цзинь в той стороне.
Тао Мо проследил взглядом в направлении, указанном Лао Тао, и действительно увидел там советника Цзиня, который сидел на каменной скамье, укутавшись в тёмно-синюю шубу на вате. Он потягивал молодое вино и перебрасывался шутками с собеседниками.
Тао Мо взглянул на такую близкую, рукой подать, беседку, сделал над собой усилие и все-таки пошёл по направлению к каменной скамье.
С того самого момента как он вошёл, все люди в саду в той или иной мере навострили уши. Теперь же, увидев, как он направляется к каменной скамье, все повытягивали шеи, чтобы посмотреть.
Советник Цзинь, кажется, сразу догадался, что он собирается подойти к нему. Сидя на скамье, он небрежно сложил руки в знак приветствия [26] и поинтересовался:
— Всё ли хорошо у господина главы уезда?
[26] 拱手 [gǒngshǒu] – складывать руки в знак приветствия, просьбы или почтения; приветствовать, кланяться со сложенными у груди руками: левая кисть охватывает правый кулак перед грудью.
— Не хорошо, совсем не хорошо, — вздохнул Тао Мо.
— Уж не допустил ли я какую-нибудь оплошность? — искоса глянув на него, спросил советник Цзинь.
— У меня нет советника. Надеюсь, советник Цзинь, соблаговолит согласиться? — спросил Тао Мо.
— Я стар и слаб здоровьем, и давно уже не в силах справляться с подобными обязанностями, — ответил советник Цзинь.
— Вот поэтому мне совсем не хорошо, — продолжив вздыхать, сказал Тао Мо.
Окружающие, увлёкшиеся их диалогом, прислушивались затаив дыхание.
— В нашем уезде множество талантливых людей, найти среди них одного советника так же просто, как повернуть руку ладонью вверх. К чему так огорчаться, господин глава уезда? — произнёс советник Цзинь.
Тао Мо вытянул руку и повернул её ладонью вверх, после чего посмотрел на советника Цзиня.
Советник Цзинь тоже посмотрел на него.
— Я повернул, — после долгой паузы сказал Тао Мо.
— ... .
— И так, теперь ты последуешь за мной? — серьёзно спросил Тао Мо.
Советник Цзинь слегка поджал губы. Хотя он и не желал признавать этого, но в данный момент вся эта ситуация действительно начинала немного смахивать на... ухаживания за женщиной.
— Зачем господин глава уезда так настаивает?
— Мне вспомнилось одно некогда весьма известное высказывание, — подумав, сказал Тао Мо.
— О? И какое же?
Тао Мо сначала что-то тихо пробормотал себе под нос, и только после этого уверенно повторил вслух:
— «Река Жо-шуй в три тысячи ли, но жажду утолит лишь один ковш воды» [27].
Советник Цзинь:
— ... , — знал бы раньше, ждал бы дома.
[27] 弱水三千，只取一瓢饮 [ruò shuǐ sān qiān, zhǐ qǔ yī piáo yǐn] – «Река Жо-шуй в три тысячи ли, но жажду утолит лишь один ковш воды» – образное выражение со значением «Неважно, сколько вокруг людей, достаточно любви одного человека».