Когда падает пепел

Они казались старше прожитых ею двадцати с небольшим лет.

Они видели незабываемые моменты.

Как и мои.

Я мог бы сказать, что ничто больше не могло ее шокировать.

В этом мы тоже были похожи.

Женщины, с которыми я был, думали, что смогут справиться с таким парнем, как я.

Так и происходило до тех пор, пока их не будил какой-нибудь из моих кошмаров.

Пока они не понимали, насколько мрачной была моя жизнь.

Я бы никогда не позволил им увидеть ни то, ни другое, поэтому прекращал отношения после первых нескольких дней.

С Аликс дело обстояло иначе.

Я наоборот, притягивал ее к себе.

Потому что, когда я смотрел в эти потрясающие глаза, то видел ту, кто мог бы меня понять.

Ту, что испытала боль.

Что все еще ее чувствовала.

И это напугало меня до чертиков.

Покачав головой, я отпил из бокала налитого несколько минут назад «Tito’s» с содовой и проверил температуру шампанского. Именно его заказывала Аликс оба раза, когда мы были вместе, поэтому я знал, что оно ей нравится.

Хлеб уже поджарился, и я вынул его из духовки.

Курица и креветки были готовы к смешиванию.

Делать больше было нечего.

Кроме как дождаться ее.

И вот теперь Аликс опаздывала на пятнадцать минут.

Я подождал еще десять, а затем написал ей сообщение.

Я: Ты в порядке?

Я засунул телефон в карман и понес свой напиток в гостиную. Усевшись на диван, я взял с журнального столика планшет и просмотрел несколько своих электронных писем. Когда я снова взглянул на время, Аликс опаздывала уже на сорок две минуты.

«Где ты, черт возьми, Аликс?»

«И почему ты мне не позвонила?»

Не успел я вернуться к своему почтовому ящику, как зазвонил телефон.

— Чертовски вовремя, — прорычал я, беспокойство покидало мою грудь.

Так было, пока я не увидел этот чертов экран.

— Мама, — сказал я, поднеся к уху телефон. — Что случилось?

Я всегда отвечал на ее звонки.

Независимо от времени и ситуации, в которой я находился.

И даже если я не хотел иметь дело с ее дерьмом.

Как сейчас.

— Мне нужны деньги.

Я рассмеялся, хотя ни одно из ее слов не было смешным.

Я сжал челюсть, стиснул зубы.

— Для чего?

Я не знал, зачем спрашивал. Ответ только бы меня разозлил.

— Ко мне в квартиру влез какой-то ублюдок и забрал мою заначку. Джимми даст мне шарик7, но это значит, что я буду у него в долгу, а нет ничего хуже, чем быть в долгу у своего дилера, сынок.

— Господи Иисусе.

Она никогда этого от меня не скрывала.

Одними из моих первых игрушек были колпачки от ее шприцов.

Я потер висок.

— Сколько тебе нужно?

— Триста.

Сегодняшний вечер должен был быть не таким.

Предполагалось, что речь пойдет об Аликс и о том, чтобы узнать ее поближе.

«Черт возьми».

Я нажал на планшете кнопку и вошел в свой банк. Я перевел три сотни со своего на ее счет. Появилось подтверждение, что деньги отправлены.

Я ей помогал.

Я, блядь, это знал.

Я просто не знал, как остановиться.

— Отправил, — сказал я.

И услышал щелчок зажигалки.

— Не мог бы ты завтра принести мне пачку сигарет? Ты знаешь, какие мне нравятся. Ментоловые.

Я провел рукой по своей подстриженной бороде, впиваясь пальцами в чертову кожу.

— Я только что дал тебе триста долларов. Ты можешь найти дорогу в магазин.

Я повесил трубку и, налив себе еще, стал потягивая напиток, уставившись в окно кухни.

Я не двигался.

И в следующий раз, взглянув на экран своего телефона, увидел, что Аликс опаздывала на полтора часа.

Я нашел ее номер в «Контактах» и прослушал четыре гудка, а затем мне ответила ее голосовая почта. Я не оставил сообщение. Я также не стал убирать продукты в холодильник. Я просто выключил плиту и свет и пошел наверх.

Прежде чем войти в свою комнату, я отправил Аликс последнее сообщение.

Я: Надеюсь, с тобой все в порядке.

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ

АЛИКС

НАШИ ДНИ

Это был замкнутый круг.

Бесконечная карусель, которая не останавливалась и не сбрасывала меня.

После каждого оборота она становилась все более жуткой.

Все более болезненной.

Это заставило меня задуматься, когда же все это закончится.

Потому что это так.

Это должно было закончится.

Я твердила себе это снова и снова.

Но в тот момент, сидя в гардеробной, единственное, что я понимала, это то, насколько беспомощна.

Я не могла убежать.

Уйти.

Встать.

Я была парализована.

Моя задница приросла к полу, спина приклеилась к стене.

На мне были брюки от костюма Дилана.

Раскат за раскатом наполнял мои уши.

Во время раскатов грома на меня сразу же набегало воспоминание. Одно и то же. Просто мелькнувшая перед глазами вспышка.

За эти несколько секунд я видела каждую мелочь.

Снова и снова.

И между каждым раскатом, в периоды, когда наступала тишина, я пыталась вспомнить, что такое нормальная жизнь.

На что она похожа.

Что значит мир без боли.

Без воспоминаний.

В котором только солнечные дни.

Я закрывала глаза, и думала о чем-нибудь, что вызывало у меня улыбку.

Отдых на скамейке в Общественном саду.

На вершине горы Кадиллак.

Это была не просто картинка.

А как будто я там находилась, переживая это снова.

Я чувствовала запах соленого воздуха с вершины, ощущала его свежесть на своей коже. Слышала проносящийся мимо лица ветер.

Мне хотелось уйти.

Я бы так и сделала.

Но не только в эти два места.

Я хотела побывать везде.

Поэтому я начала мысленно составлять список мест, которые хочу посетить, когда выйду из гардеробной.

То, что бы я съела.

Задачи, которые бы выполнила.

Затем поездка изменилась на сорок пять градусов.

Именно здесь я почувствовала одиночество.

Оно появлялось из ниоткуда.

Давало мне пощечину.

Сильно.

Прямо по лицу.

Никто не мог понять, насколько уродливой стала эта часть.

Не Роуз.

И уж точно не Дилан.

Даже если бы они были здесь со мной.

Если бы меня обнимали. Если бы я слышала, как они говорят мне, что я не одна.

Это все еще гложет меня и ломает.

Это оставляет меня с пустотой, изоляцией, которую никогда не заполнить.

Это то, с чем мне придется жить.

Всегда.

А потом, внезапно, без предупреждения, аттракцион снова дал крен.

Мои уши наполнил раскат грома.

И я вернулась в фазу воспоминаний.

Это продолжалось часами.

Это держало меня в плену.

Поворот, поворот, поворот, пока карусель, наконец, не остановилась.

Только звук дверного звонка заставил ее остановиться.

И я открыла глаза.

Он снова зазвонил.

А потом снова.

Я почувствовала, как на моих запястьях ослабли цепи. Подо мной треснул цемент, спина оторвалась от стены, и я смогла подняться.

Встала на колени.

Впилась ногтями в дерево.

Поднялась на ноги.

Звон продолжался, ничуть не замедляясь.

Теперь я слышала только его.

Сминая ковер пальцами ног, я двинулась по спальне.

Я прижалась носом к стеклу, и мое лицо обжег идущий из окна холод.

Посмотрела на тротуар.

Дождя больше не было.

И это заставило меня прислушаться.

И я услышала, как между ударами пальцем по звонку Роуз сказала: «Аликс, открой дверь».

«Моя Роуз».

Она здесь.

Это она была причиной всех этих звонков.

И судя по звуковому сигналу, который, как я предполагала, исходили от моего валявшегося где-то здесь мобильного, я получила сообщения на голосовую почту.