Дом Цепей

Закончив свое дело, все низинники поднялись по ступеням обратно. Скрипнули петли двери, и она с шумом закрылась, оставив в сумраке клубы пыли.

– Так это правда, что сюда бросили урида? – шепотом спросил кто-то.

– Никак я слышу голос теблора? – насмешливо и презрительно ответил Карса. – Наверное, мне показалось. Теблоры не становятся рабами. Теблор скорее предпочтет умереть, чем покориться низинникам.

– Урид… и в цепях. Как и все мы.

– Не равняйте меня с собой! Я видел, как вы позволяли этим поганым детишкам приковывать вас. Мне недолго оставаться здесь. Я напомню сунидам, что значит быть настоящим теблором.

– Мы видели повозки, доверху нагруженные убитыми. Там были местные и малазанцы. В городе до сих пор стоят плач и стоны. Мы узнали, что вас было всего трое.

– Двое. По пути сюда нашего соратника Делюма Торда ранили в голову. Он лишился рассудка и бежал вместе с нашими собаками. Будь Делюм в здравом уме и прежней силе, его кровавый меч…

Узники зашептались. Карса слышал, с каким благоговением они произносили слова «кровавый меч».

– Делюма тяжело ранили в бою, – продолжал он. – А вот где свой рассудок потеряли вы? Неужели суниды позабыли все нравы и обычаи теблоров?

– Позабыли? – со вздохом переспросила женщина. – Да, причем давно. Наши дети тайком покидали селения и уходили к низинникам, прельстившись их презренными деньгами. Здесь эти жалкие кружки металла правят всем и всеми. Нам стыдно говорить, в кого низинники превратили наших сыновей. Некоторые даже продались охотникам за головами и стали их дозорными. Представляешь, урид? Они сами привели врагов в наши долины и показали чужакам наши тайные рощи кровавых деревьев, которые те сожгли дотла. Низинники истребили наших лошадей. Предательство собственных детей – вот что сломило сунидов.

– Ваши дети заслуживают смерти, – изрек Карса. – Сунидские воины оказались слишком мягкотелыми. Они забыли, в каких случаях теблорский закон велит не щадить кровных родственников. Предательство своего племени всегда каралось сурово. Ваши потомки перестали быть сунидами. Я их убью, как только выберусь отсюда.

– Тебе придется долго искать их, урид, – вздохнула женщина. – Они ведь сейчас кто где. Многие погибли. Многие попали в рабство, ибо низинники опутали их долгами. Остальные подались в дальние края, в большие города вроде Натилога и Генабариса. Нашего племени, увы, больше не существует.

– И потом, урид, ты ведь тоже закован в цепи, – добавил мужской голос. – Ты теперь принадлежишь хозяину Сильгару, а от него еще ни один раб не сбегал. Больше ты уже никого не убьешь. Тебя, как и нас, заставят встать на колени. Так что не надо пустых слов, урид.

Карса молча возобновил начатое. На этот раз он плотно намотал цепи себе на запястья. Потом уперся спиной в стену, а ногами – в бревно. Напрягшись изо всех сил, он потянул на себя цепи. Еще одно усилие… еще… Прут скрежетал, откалывая щепки. И вдруг что-то громко треснуло.

Карсу отшвырнуло назад. Он заморгал, освобождая глаза от пота, а затем посмотрел на бревно. Оно раскололось по всей длине.

С другого конца лязгнули цепи Нома.

– Худ тебя побери, Карса Орлонг, – прошептал он. – Гляжу, ты не спускаешь оскорблений.

Юноша снова промолчал. Ему сейчас было не до разговоров. Да, он вырвал ненавистные пруты из бревна, однако оставались еще цепи, с которыми не больно-то побежишь. Зато теперь у него появились дополнительные орудия. Карса нагнулся над цепью, идущей к левой лодыжке, и всунул прут в ближайшее к кандальному обручу звено. Взявшись за прут с обоих концов, уридский воин стал медленно его вращать.

– Что это там за звуки? – спросил кто-то из сунидов.

– Кажется, у урида спина треснула, – насмешливо ответил другой.

– Я бы на твоем месте попридержал язык, Ганал, – посоветовал ему Ном.

Цепь треснула. Сломанное звено отскочило во вторую канаву и застряло в стене.

Избавившись от цепей, приковывавших ножные кандалы к пруту, воитель принялся за цепи, тянувшиеся от рук.

Снова раздался треск. Потом еще. Руки Карсы были свободны.

– Что там такое? – опять заволновался кто-то из уридов.

Карса оторвал от железного прута последнюю цепь. Прут пригодится в качестве оружия, тем более что от его усилий железная кромка успела заостриться. Взяв прут, воитель выбрался из канавы.

– Кто из вас Ганал? – угрожающе осведомился он.

Лежащие суниды съежились и втянули головы в плечи. Только один из них не шевельнулся.

– Я Ганал, – произнес этот человек. – Значит, твоя спина цела? Теперь ты вправе убить меня за оскорбительные слова.

– И убью.

Сжимая прут, Карса двинулся туда, где лежал его обидчик. Однако тот хитро улыбался.

– Прежде чем умереть, я подниму крик и разбужу стражу. А если ты пощадишь меня, то сможешь тихо выбраться отсюда. До рассвета еще достаточно времени.

– За молчание вас всех накажут, – сказал Карса.

– Нет. Мы крепко спали и ничего не слышали.

– Возвращайся и приведи с собой столько уридов, сколько сможешь, – обратилась к юноше та женщина, что прежде рассказывала о бедах своего племени. – И когда ваши воины перебьют всех низинников в этом городе, суди нас. Мы примем твой суд.

Карса подумал и кивнул:

– Ладно, Ганал, продолжай пока влачить свою никчемную жизнь. Но не забывай: мы с тобой еще встретимся.

– Не забуду, – пообещал сунид.

– Карса! – окликнул воителя Ном. – Пусть я всего лишь низинник…

– Я освобожу тебя, ребенок, – ответил урид, направляясь к нему. – Ты проявил мужество.

Он прошел туда, где был прикован Торвальд Ном. И, осмотрев его, заметил:

– Да ты совсем отощал. Куда уж тебе бежать. Подумай хорошенько.

– Я от природы худой. Не сомневайся, Карса Орлонг: бежать я смогу.

– Прежде у тебя и голос был совсем слабый.

– Я надеялся разжалобить тебя.

– Неужели ты ждал сочувствия от урида?

– Ну, попытаться всегда стоит, – робко пожал плечами Ном.

Карса оборвал цепи низинника. Они были не столь толстыми, как те, что совсем недавно сковывали его самого.

Торвальд Ном разминал затекшие руки.

– Да благословит тебя Беру, урид.

– Обойдусь без твоих низинных богов! – прорычал Карса.

– Конечно. Прости, я забыл, с кем имею дело. – И даруджиец поспешно выбрался из канавы.

Карса направился к лестнице. Ном пропустил его вперед.

– Веди меня, – сказал Торвальд Карсе и склонил голову.

Эти слова заставили юношу остановиться.

– Я – воитель племени уридов. И ты, низинник, хочешь, чтобы я тебя вел?

Торвальд Ном непонимающе глядел на него.

– Только не отвечай наобум, даруджиец! – крикнул ему Ганал. – У теблоров такими словами не бросаются.

– Я… я не знал, что эти слова так много для вас значат. Я просто хотел сказать Карсе, чтобы он шел впереди, а я – за ним.

Воитель никак не прокомментировал это замечание и стал подниматься по лестнице.

Осмотрев квадратную дверь, Карса понял, что она закрыта на железный засов. В этом месте дверь прилегала довольно плотно, а брус был даже толще прута. Зато с другой стороны, где петли крепили дверь к полу, имелся некоторый зазор. Карса просунул туда острую кромку прута, который прихватил с собой, и принялся раскачивать дверь. Дерево было прочным, однако железо все же оказалось прочнее. Зазор увеличился. Теперь юноша упер прут в ближайшую петлю. Предприняв несколько попыток, он достаточно расшатал ее, чтобы навалиться на дверь плечом.

Дверь скрипнула и приподнялась. Карса набрал в грудь побольше воздуха и навалился снова. Громко заскрипели петли. Теблор затаил дыхание. Наверху было тихо. Он опять навалился на дверь.

Щель делалась все шире. Появился слабый свет, который шел из дальнего конца помещения. Там за круглым столом сидели трое низинников. Всех их Карса уже видел прежде рядом с Сильгаром. Значит, не солдаты. Троица сосредоточенно играла в кости.

Неужели они не слышали скрип петель? Воитель прислушался и понял, в чем дело. Игроки сидели почти рядом с выходом на улицу, откуда доносились рев ветра и стук дождя. С озера на город налетела буря.