Афоризмы

Вот это я называю свободой! Столь предприимчивые души должны были бы ради еды и питья и вовсе не возвращаться на землю в свои лачуги, чтобы поесть и попить. Им следовало бы навсегда удалиться от бога и жить в одиночестве, подобно дьяволу.

Если они находят истину в природе, то они вновь швыряют ее в книгу, где ей приходится еще хуже.

После того, как мы теперь «вполне знаем» природу, то и ребенку ясно, что опыт не более как комплимент, который еще делают природе. Это пустая церемония; мы уже заранее знаем ее ответ и обращаемся к ней за ее санкцией, как государи — к сословиям.

О прогрессе доброго и целесообразного. Если в соответствии с потребностями человеческой природы суждено, чтобы, например, христианская религия в свою очередь когда-нибудь погибла, то это произойдет, несмотря ни на что. Движение назад и задержка на короткое время — лишь бесконечно малый изгиб линии. Но жаль, что именно мы должны быть свидетелями этого, а не другое поколение... Я всегда думаю, что на этой планете мы служим цели, достижению которой не мог бы помешать даже всеобщий заговор человеческого рода...

Не следует чрезмерно расчленять, слишком абстрагировать. Самые рафинированные люди, полагаю я, сделали меньше всего открытий. Преимущество человеческого мыслительного механизма как раз в том и состоит, что он способен к обобщениям.

Люди, слишком вникающие в тонкости, редко бывают великими людьми, и их исследования большей частью настолько же бесполезны, насколько и тонки. Они все более удаляются от практической жизни, к которой должны были бы подходить как можно ближе. Как танцмейстер и учитель фехтования никогда не начинают с изучения анатомии рук и ног, так и здоровая, полезная философия должна брать свое начало из чего-то более высшего, чем эти отвлеченные умствования. Ногу надо ставить именно так, иначе упадешь; в это надо верить, потому что нелепо было бы не верить в это, и это очень хорошая основа... Вот причины, по которым философия Битти[90] заслуживает внимания. Это не совсем новая философия, но она исходит из более высоких положений. Это философия не профессорская, а человеческая.

Если я только правильно разбираюсь в генеалогии госпожи науки, то невежество является, ее старшей сестрой. И разве уж так противоестественно жениться на старшей, если и младшая тоже к его услугам? От тех, кто знал их обеих, я слышал, что старшая имеет свои особые прелести, что она — толстая добрая девушка, из которой выйдет прекрасная супруга именно потому, что она больше спит, чем бодрствует.

Наши философы мало прислушиваются к голосу ощущений или, скорей, они редко обладают достаточно тонкими чувствами, так что при каждом жизненном явлении они всегда говорят о том, что они знают, а не о том, что они при этом ощущают. Но все это ничего не стоит и ни на шаг не приближает нас к действительной философии. Разве то, что человек может знать, и есть именно то, что он должен знать?

Действительные и титулярные философы.

Необходимо следовать своему чувству и полагаться на первое впечатление, которое произвела на нас вещь. И не потому, что я советую таким образом обнаруживать истину, а потому что это непосредственный голос нашего опыта, результат наших лучших наблюдений. Ибо мы легко впадаем в трафаретное пустословие, как только начинаем раздумывать. В этом отношении я рекомендую следовать философии Битти.

Главное правило в философии заключается в том, чтобы не создавать никаких deus ex machina[91], не признавать никаких чувств и инстинктов там, где можно обойтись ассоциацией и механическими причинами[92].

Люди, очень много читавшие, редко делают большие открытия. Я говорю это не для оправдания лени, потому что открытие предполагает глубокое и самостоятельное созерцание вещей; следует больше видеть самому, чем повторять чужие слова.

Польза системы для мышления состоит не только в том, что о вещах начинают мыслить упорядоченно, по известному плану, но и в том, что о них вообще мыслят; последнее, бесспорно, важней первого, например, таково ассоциативное мышление.

Читать означает «брать в долг», а сделать на основе этого открытие — значит «уплатить долг».

Я убежден, что если бы бог когда-нибудь захотел создать такого человека, каким его представляют себе магистры и профессора философии, то этого человека пришлось бы в тот же день отправить в сумасшедший дом...

Те психологи, которые осведомлены в естествознании, рассуждают всегда убедительней тех, кто начинает с психологии. Чем больше я сравниваю учение Хартли с моим опытом, тем больше подтверждений я нахожу ему; очень уж хорошо оно согласуется со всем нашим прочим опытом...

Путем электрических цепей можно бы передавать сигналы, измерять расстояния между пунктами, не слишком удаленными друг от друга, и т. п. Может быть возможно для этого использовать токи, хотя бы на определенное расстояние.

Самые ярые защитники какой-либо науки, не выдерживающие и малейшего косого взгляда на нее, это обыкновенно такие люди, которые не далеко ушли в этой науке и тайно сознают свой недостаток.

Там знают лишь книжного человека, а в каждой вещи видят только то, что уже заранее известно.

Я уже указывал в другом месте, что в мире все претворяется во все и все находится во всем; я имею в виду, что все, что мы видим и чему даем название, существовало уже раньше, чем оно достигло такой стадии, на которой мы его увидели...

В наше время, когда насекомые коллекционируют насекомых, и бабочки болтают о бабочках.

Те ученые, у которых не хватает здравого смысла, обыкновенно изучают гораздо больше того, что им нужно, а разумные никогда не могут изучить достаточно много...

Изучение естественных наук дошло ныне в Германии до полного безумия. Разумеется, это всё же лучше, чем изготовлять напыщенные свободолюбивые оды[93] или разбавлять взвинченным вдохновением в трехстопных или в шестистопных стихах дюжину идеек наших так называемых великих поэтов. И хотя перед богом насекомое и человек равноценны, для наших нервных узлов это не так.

О, милостивое небо, как много вещей нужно еще привести человеку в порядок, прежде чем приняться за птиц и бабочек! Изучи свое тело и все, что можешь узнать о своей душе, выработай в себе привычку к труду и сумей преодолеть стремление к покою, приучи свой разум к сомнению, а сердце к терпимости! Познай человека, найди в себе мужество говорить правду на пользу ближнего!.. Там, где в твоем мозгу помещается какая-нибудь история бабочки, быть может, нашлось бы место для «Жизнеописаний» Плутарха, способных зажечь тебя на великие дела. Разве история искусств не нужней и не полезней? Я предпочел бы знать историю ремесел и искусств, чем все, что Линней когда-либо думал, писал, знает, знал и вновь забыл.

90

Битти Джеймс (1753—1803) — шотландский философ, критиковавший субъективный идеализм Юма в «Опыте о природе и непреложности истины» (1770).

91

deus ex machina (лат.) — «бог, из машины». Так назывался в театре древних греков и римлян особый драматургический прием внезапного появления в конце пьесы бога, спускавшегося на сцену на особом приспособлении и разрешавшего чисто схематически неразрешимые для автора и героев драмы противоречия. Этот фантастический исход не вытекал из логики развития действия.

92

...где можно обойтись ассоциацией и механическими причинами. Несмотря на то, что Лихтенберг сомневался в механистическом материализме и критиковал его, тем не менее и он, подобно многим своим современникам, все же не смог освободиться до конца от его влияния. В данном афоризме он рассматривает психическую деятельность в духе учения Хартли, которое применило идеи механистического естествознания к психологии. Однако положительное значение этого высказывания состоит в борьбе Лихтенберга против идеализма в философии.

93

...это все же лучше, чем изготовлять напыщенные свободолюбивые оды... — намек на творчество поэтов «бури и натиска», отвлеченный, выспренний пафос которого осуждал Лихтенберг.