Не буди лихо

Маша уже и не считала, сколько убила немцев. Как только её взгляд цеплялся за серый френч с орлом, она стремилась уничтожить, сжать, вырвать, стереть в порошок. И это за всё то, что фашисты сотворили в посёлке, в их стране.

Немцев было слишком много. В первые минуты её атаки они оказались шокированы, но скоро пришли в себя и открыли огонь со всех сторон. Град пуль посыпался на Машу, сдирая с неё слои мышц, разбивая кости.

— Товарищ майор! Товарищ майор! Там в посёлке такое!.. — раздались крики разведчиков.

Они бежали и спотыкались, кричали и задыхались. Весь лагерь тут же взбудоражился. Они знали, что тут места нечистые, но не могли представить себе такое.

Платов вышел из землянки. Он уже давно пришёл в себя и даже выглядел посвежевшим. Нутро подсказывало, что произошло. Доклад разведчиков это только подтвердил. Тут же был отдан приказ выдвигаться.

— Ломова лихо пробудила, — только и сказал он.

— Маша? А что с ней? — тут же забеспокоился Гоша. — Она же одна не протянет, пока мы идём.

— Оставить панику, Инночкин. Ничего, пришлём подмогу, — улыбнулся Михаил. Его здоровый глаз сверкнул. — Знаешь, что становится с покойниками на Руси, которых так и не похоронили? — Гоша отрицательно покачал головой. — Они становятся упырями.

— Ыхы, — нервно кивнул Гоша.

Он не совсем представлял, к чему это было сказано. Но зато немцы, увидели воочию его слова. Те, кто стоял у администрации увидели, как висящие трупы милиционеров начали дергаться. Они висели там до сих пор, солдаты на спор кидали в них камни. Теперь казнённые завыли, захрипели пробитыми гортанями. Охранявшие администрацию немцы закричали, увидев, как разложившиеся трупы ожили и понеслись по улицам с ужасными лицами.

На стрелявших в Машу набросился озверевший Марэл. Люба, смотря на это, остолбенела от удивления. Её друг терзал фашиста, будучи изуродованным трупом с выросшими острыми клыками. Его товарищи по службе тоже были тут. Загнанные в гумно граждане стали разбегаться. Часть осталась, похватав что было под рукой и кинулась помогать добивать немцев за все те беды, что они принесли.

Младшие братья любы просились бежать, утягивая старшую за собой. Но она стояла, словно загипнотизированная и смотрела на фантастическую бойню. На её глазах изрешечённая в мясо Ломова стала обратно восстанавливать разбитые кости и отращивать мышцы. После чего она как ни в чём не бывало пошла дальше рубить фрицев.

Люба не приходила в себя, братья поспешно её толкали с поля боя, подальше от развернувшегося безумия. Мальчики громко закричали, когда на них побежал вооружённый фашист. Они узнали Гюнтера. Он решил взять Любу в заложники, чтобы остановить разбушевавшуюся Ломову. Но стоило ему перед ней затормозить, как ему в плечо вцепилась мёртвой хваткой рука покойницы. По спине немца пробежался холодок.

Ожившая Яна вскочила на него и вцепилась зубами в шею, откусывая добрый кусок. Гюнтер стал захлёбываться в собственной крови. Люба, позабыв обо всём, взяла кирпич и набросилась с ним на немца, добить. Её обуяла ярость. Теперь она отомстит за все унижения.

С других концов посёлка уже должны были мобилизовать оставшиеся войска для подавления внезапного восстания. Но им не дали.

Опомнилась Люба только когда с разных концов Карнова прогремело несколько взрывов.

— Наши!!! Наши иду-у-у-у-ут!!! — закричал кто-то.

Эхом разнеслись выстрелы. Ожившие мертвецы попадали на землю. Маша, стоя вокруг убитых нацистов, стала приходить в себя. С глаз сошла пелена. Руки и платье были в крови, но в голове её была приятная пустота. Она разозлилась и отомстила за всё, что накопилось в её душе.

— Маша! Маша… — раздался знакомый голос.

Она обернулась. Верхом на коне к ней нёсся Гоша. Он приблизился и соскочил на землю, тут же обхватив её лицо руками. Из чёрных облаков пошёл дождь.

Наконец-то Маша могла вздохнуть с облегчением. Сделав глубокий вдох, она выпустила топор из рук, подставляя себя под капли дождя. Капающие с неба капли разбивались об её кожу, смывая с рук кровь. И, кажется, утекала с вражеской кровью вся злость и горечь. Ломова не смотрела на то, что происходит вокруг. На душе у неё было невероятно легко. Эйфория овладела ею полностью. Не было сил ни плакать, ни смеяться.

— Маша, с тобой всё хорошо? — взволнованно спросил он.

— Хорошо… Лучше некуда, — выдохнула девушка снова и уронила голову ему на грудь, теряя сознание.

Когда Маша открыла глаза, увидела потолок в своём доме. Слух уловил шуршание где-то в углу. Попытавшись поднять голову, она ощутила страшную боль в районе лобной доли. Краем глаза девушка увидела Георгия. Инночкин, заметив её активность, подошёл к ней.

— Маша, как ты себя чувствуешь? — спросил он.

— Голова болит, — ответила Маша хрипловатым, уставшим голосом. — Сколько я уже так лежу?

— Час, может меньше, — пожал плечами Гоша. — Ты лежи, отдыхай.

Маша откинулась на подушку, думая о том, что произошло. В голову лезли мысли о предстоящих последствиях. Голова ещё кружилась. Она плохо помнила, что происходило недавно. Всё было как в тумане. Девушка помнила, как её привели к месту казни. Воспоминания о бое были совсем рваными. Перед глазами она могла только представить картинками, но не полноценными эпизодами.

Гоша позвал её, нужно было увидеться с майором Платовым.

— Ты видел, что я сделала? — с тревогой снова поинтересовалась девушка.

— Только то, как ты меня свалилась посреди кучи трупов, — ответил он. — Вернер сейчас со всеми, остатки фашистов добивает.

— А теперь что?

— Я прорываться на фронт буду, — коротко произнёс Гоша, а потом с надеждой спросил, — Ну так что, пойдёшь со мной?

Он присел рядом с кроватью, глядя на Машу пытливым взглядом. Она же слабо улыбнулась и кивнула. Гоша радостно выдохнул и улыбнулся, обнажая белые зубы. Он чмокнул тыльную сторону её ладони.

— Я тебе обещаю, до Берлина дойдём вместе! — заявил Гоша.

Вид его блестящих тёмных глаз вселял в девушку спокойствие. Ломова поднялась, дабы привести себя в порядок. Вместе они вышли.

Оставшихся немцев, кого не убили, партизаны разоружили и согнали к тому самому сараю. Сейчас решалась их судьба. Придя на место, Маша окинула взглядом пленных и сразу увидела лежащих в ряд милиционеров. Рядом лежал труп Яны.

— Вот, в кои-то веке похороним как надо, — сказал местная жительница, мать одного из милиционеров.

Эрик сразу увидел Ломову. Злополучная пианистка перебила его сослуживцев и теперь говорила с противным служащим НКВД. Он улыбнулся и передал ей свой наган. Маша перезарядила его. А несколько партизан заставили Эрика выйти из общей массы. Она нацелилась прямо ему в голову.

Какой же позор для Эрика, быть сражённым девчонкой, да ещё и коммунисткой. За одно мгновение пронеслась перед глазами вся жизнь, которую он посвятил целиком и полностью идеям фюрера, впитывая их со школьной скамьи. И сейчас Эрик падёт от рук своего злейшего врага.

— Пламенный привет от Комсомола города Карнов! — воскликнула Маша со злостью.

Она собиралась покончить с Айхенвальдом. Но вдруг кто-то перехватил рукоять снизу. Маша увидела Ульриха. Держа её руку над головой, он продолжал смотреть на Ломову. Она же стояла на месте, глядя Ульриху в глаза, в эти большие осколки неба на юношеском лице.

— Остановитесь! — пробормотал он, — я взываю к вашей человечности и прошу вас, не убивайте Эрика. Я знаю, он не самый лучший человек, но он не заслуживает этого!