Не буди лихо

Глава 15 Допрос

Пришла в себя Маша в тёмном помещении на полу. Она приподнялась на локтях и попробовала встать. Ничего не получилось. Голова гудела от боли. Вокруг были только голые стены, от которых веяло холодом. В маленькое окошко под самым потолком свет совсем не проникал. И сложно было понять, день сейчас или ночь и сколько она тут пролежала.

Претерпев головокружение, Маша прижалась спиной к стене. Через волосы кожу головы обдало прохладой. Из маленькой дыры в тяжёлой двери лился слабый луч света. Мысли постепенно начали приходить в порядок. Одна за другой медленно они стали выстраиваться цепочкой из воспоминаний. Теперь Машу волновало, куда подевалась Даша. Стоило только подумать о сестре, как перед глазами начали вспыхивать те самые ужасные сцены её последних минут.

За секунду Маша ощутила всю ту боль и страх. К горлу начал подкатывать плач. Ломова схватилась за голову, царапая себе щёки и раскачиваясь из стороны в сторону. Но разреветься во всё горло она никак не могла. Сил не хватало. Сейчас бы да выпустить лихо. Однако, после первой же попытки в висках кровь застучала пуще прежнего так, что никакое нечистую силу не вызвать.

Ломова всё думала о сестре, о том, смог ли Гоша сбежать, и что там с Любой. Вскоре голова начала опухать от плохих мыслей. Чтобы в конец не сойти с ума, Маша всеми силами старалась вспомнить что-то приятное. Так она начала вспоминать семейные посиделки.

Она легла на пол, уставившись в одну точку. В груди всё болело от воспоминаний о потере. Чувство вины грызло её изнутри. Даша мертва и это только её вина — так она считала. Ведь если бы она не сделала крюк… Маша обхватила колени руками и сжалась. Хотелось свернуться в клубок и больше не возвращаться в этот мир.

Маша начала думать о том, что с ней будет дальше. Сейчас лихо ей не использовать, значит, нужно ждать момента, когда совсем всё будет плохо. Веки девушки заметно потяжелели, а вскоре закрылись.

Она видит, что снова стоит посреди большого луга, но в этот раз уже ночью. Вокруг темнота и туман. Словно на тёмно-синюю краску сверху лёгкими мазками наложили белую. Под ногами мокрая трава. Лунный свет еле пробивается сквозь пелену.

Маша вертит головой, пытаясь понять, куда идти. Кругом только нечёткие силуэты деревьев и кустов. Издалека доносится радостный смех. Видно, что приближается яркое жёлтое пятно приближается к ней. Из-за завесы появляется Наташа. Она бежит, расставив руки в стороны. Т неё исходит золотой свет. Красный галстук развевается на ветру. Её свет рассеивает туман.

— Наташа, ты куда? — кричит Маша и бежит следом за сестрой.

— Лечу-у-у-у! В Герма-а-анию-ю-ю!.. — доносятся её слова.

Пионерка отталкивается от земли и летит вперёд и вверх. Её силуэт отдаляется, оставляя за собой золотой шлейф. Фигура отдаляется, пока не превращается в яркую вспышку. Туман постепенно растворяется. Маша теперь стоит перед мостом. Его калиновые доски поскрипывают при каждом шаге. Ломова видит на мосту другую сестру.

— Даша! — кричит она и кидается к ней.

Девочки обнимаются на середине моста.

— Прости меня, Дашенька. Не успела я, — с сожалением говорит Маша.

— Ничего. Пойдём со мной, — с улыбкой говорит Даша и берёт старшую за руку.

Они вместе идут на другую сторону. Вокруг стоит сильный смрадный запах. На другом конце их уже ждут родители.

— Папа! — кричит Даша и бежит к нему.

Он же присаживается и раскидывает руки для объятий. Маша подходит к ним ближе. При виде обнимающейся семьи, у неё щиплет в носу, к горлу подкатывает ком. Она бы с удовольствием пошла с ними, осталась там, подальше от всех ужасов в мире живых. Но все понимали, это невозможно. Мать останавливает её на расстоянии вытянутой руки. Она вручает дочери свой серп.

— Рано тебе ещё, — улыбается Зинаида и толкает Машу.

Та летит в реку Смородину, сложив руки стрелой, как в тот раз на мосту.

Маша проснулась ото сна. Ощущение, что она снова побывала в липкой мутной воде не прошло. На коже проступили мурашки.

Вдруг зажёгся яркий свет. Маша спрятала глаза, чтобы им не было больно, а когда они привыкли, она увидела перед собой Айхенвальда в своём неизменном сером кителе. В его ледяных глазах так и сияло превосходство. Если б Маша не думала о последствиях, она бы выпустила лихо и сбежала. Но девушка понимала, что тогда подвергнет опасности сограждан.

— Настало время, фройляйн Мари, — усмехнулся он. — Совсем скоро настанет тот день, когда великая армия Третьего Рейха захватит Москву. И тогда пожалеешь, что отвергла меня, — сказал Эрик вполголоса. — Теперь уже поздно молить о пощаде.

Маша половины его слов не поняла, но общий смысл уловила. И почему-то сделалось от них так смешно.

— Ха… Врёшь… — насмешливо хмыкнула в ответ Маша.

Эрик оскалился. Он хотел её ударить, но как только замахнулся, одумался и не стал этого делать. Желание осуществилось — Ломова беспомощна сидит у них в плену. В этот раз ей не сбежать. Он резко схватил её и заставил подняться.

Даже несмотря на то, что от девушки пахло рекой и лесом, Айхенвальда не останавливало. Главное, что перед ним симпатичная девчонка (хотя немного худая). И очень удобно, что она сейчас в состоянии овоща. Значит, сопротивляться не будет.

Он провёл рукой по Машиному бедру, крепко его сжал. На него нахлынуло долгожданное ощущение доминации. Эрик погладил её по щеке, кончиками пальцев и спустился к шее. Второй рукой хотел задрать подол платья. Но тут Маша как с цепи сорвалась и, влепив пощёчину, ударила между ног.

Пока Эрик корчился от боли, у неё снова заболела голова и она впала в беспамятство. Пришла в себя, только когда поняла, что сидит на стуле с привязанными к подлокотнику руками. Комната была другая. Люди перед глазами ещё расплывались.

За большим дубовым столом расположился следователь фон Майер, мужчина среднего возраста с проступающими под глазами морщинками. За его спиной стояла девушка в форме, вероятно, переводчица. Машу подтолкнули к столу. Покачиваясь на ватных ногах, Маша пододвинулась ближе, но продолжала смотреть в пол.

— Я много слышал о вас, фройляйн Мари, — начал следователь, а переводчица повторила за ним, но на русском. — Вы и правда очень привлекательны. А ещё очень избирательны. Удивлён, что вы вообще смогли додуматься очаровать агента Аненербе, чтобы потом передать его в руки партизан. Вам ведь кто-то помогал. Не расскажете? Например, та пожилая фрау, которая в комендантский час вышла на улицу.

Офицер говорил очень спокойно и вкрадчиво. Но Маша стояла и молчала.

— А теперь я задам вам один очень простой вопрос: кто ваши сообщники и куда они сбежали? Если они сбежали в лес, значит где-то рядом обитают партизаны. Иначе, куда вы собирались бежать?

Ответом ему было лишь молчание.

— Фройляйн Мари, верёвка мешает вам отвечать? Может, стоит убрать её? По-хорошему, вы не должны были связываться с бандитами, партизанами. Женщина не создана для борьбы. Она должна воспитывать детей и готовить для своего мужчины. Но, видимо, вам, русским, этого не понять. Вы всё готовы перевернуть с ног на голову ради своего коммунизма.

— Я вам не просто русская, я — советская, — ответила девушка, глядя на него исподлобья.

На что получила удар по лицу. В носу она ощутила металлический запах. Капелька крови стекла с из носа. Кусая губы, Ломова смотрела в пол. Конечно же она знала, где скрываются партизаны. Гоша на кануне их аферы рассказал ей об этом. Однако Маша продолжала молчать.