Страница 32 из 42
— Эй, Ульрих, ты его видишь? — обратился он, с опаской поглядывая на гостя, который не сводил с него глаз.
Но ответа не было. Эрик грубо одёрнул товарища. Тот рассыпался в песок по полу, по столу, горстка осталась на стуле.
— Нет, не видит! — усмехнулась Яна. — Слёзки его до основания разъели. Что поделать, натура у него такая — сидеть и жалости просить. И ты ещё заплачь! Пожалуйся, как большевики вас, фашистов, обидели.
Яна, удавливая себя верёвкой на шее, громко и нервно рассмеялась сквозь слёзы. Из пустых глаз по серой коже потекли чёрные капли. Стекая по подбородку, жижа капала на без того грязный фартук.
— Ну, Яна! Чего ты сразу? — тут же подключился Марэл. Он вставил на место голову и вправил позвонки. — Он у нас натура интеллигентная, не зачем ему о судьбах плебса, вроде нас, беспокоиться! Он же особенный, ему можно!
И Марэл тоже хрипло рассмеялся, отхаркивая комки запёкшейся крови. Его светлые волосы совсем потускнели, форма милиционера выцвела. На громкий смех брата и сестры откуда-то из тени вышла учительница, застреленная Ульрихом.
— Ой, ребята! Ой, артисты! — ровно зааплодировала Александра Ивановна.
Пулевая рана на груди почернела и загноилась. Было видно, как в ней копошатся черви. Эрик был готов забиться в угол, лишь бы спрятаться от насмешливых, полных боли взглядов. И они явно не уйдут просто так. В голове Эрика был только один вопрос: «Почему именно я?..» Фраза билась о стенки черепной коробки, завертелась на языке, пока в итоге не вырвалась наружу возмущённым криком.
Заслышав её, привидения замолкли и выпученными глазами стали пялиться на немца. Красноармеец встал из-за стола и внезапно оказался прямо перед лицом Эрика. Тяжесть взгляда заставляла его чуть ли не прогнуться назад.
— Смеёшься над нами что ли, дурной? — прохрипел он.
Все резко посмотрели в сторону печи. Что-то плюхнулось из трубы на загнетку. Из окна шестка повалил чёрный дым, окутавший всю комнату. Он был таким густым, что уже через минуту нельзя было увидеть ничего дальше носа.
Эрик стоял в дыму потерянный, пока не увидел перед собой девочку лет девяти в школьном платье с фартуком. По струйке крови, пересекающей лоб, Айхенвальд понял, кто она.
Даша теперь смотрела на него не испуганными глазками, а взглядом настоящего хищника. Кончик указательного пальца она держала у губ. Сначала она ему улыбнулась, но улыбка вышла жуткой. А потом она злобно прошипела, растягивая гласные:
— Я тебя достану, сволочь…
Силуэт скрылся в дыму. Эрик резко проснулся. Это был лишь сон, от которого на его коже проступил холодный пот, от которого его тело тряслось. Давно он так не пугался. Вокруг всё было так же: в печи догорали головешки, Ульрих сидел на стуле.
За дверью послышались быстрые тяжёлые шаги. На пороге показался Гюнтер и сообщил, что сбежавшая пианистка была поймана. От такой новости Эрик сразу оживился, позабыл про свой недавний страх и подскочил на месте.
По словам сослуживца её громкий вой услышали соседи. Саму Ломову нашли в дровянике. Она сидела согнувшись, с трупом убитой сестры и слегка раскачивалась из стороны в сторону. Но стоило одёрнуть её за плечо, как она изогнулась. Все увидели, что её глаза закачены назад. Сама она ни на что не реагировала, словно впала в кому. Её без проблем доставили в комендатуру и заперли в карцере, дожидаться времени допроса.