Не буди лихо

Глава 6 Вальс мертвецов

В конце недели, как и обещалось, для новых хозяев посёлка был организован весёлый вечер. По слухам в программе значился час фортепианной музыки немецких композиторов. Вернера это привлекло в первую очередь, а Гюнтер с Эриком просто хотели выпить и повеселиться. В такой глуши, как Карнов, происходило мало чего интересного. К тому же, скоро должен был приехать новый комендант. Нужно было проверить, можно ли вообще организовать достойный приём.

Эрик пытался подобрать эмалированные значки, полученные ещё в гитлерюгенд, которые он мог бы надеть. Вернер приходил в недоумение: они же, в конце концов, идут просто выпить и развлечься, а не на свадьбу собираются. А уж тем более цеплять значки, полученные в школьные годы, глупая затея. Шли в клуб все, кроме Ульриха. Парень плохо себя чувствовал, да и выглядел очень сонным.

— Эй, малыш Ульрих, ты не идешь? — всё же поинтересовался Вернер, подобрав, наконец, награду.

— Я не пойду. Плохо спал этой ночью, — произнёс юноша дрожащим голосом.

Тут он метнулся к старшему товарищу. Пальцы Ульриха крепко вцепился в полурасстёгнутый френч друга. Выглядел Ульрих до безумия напуганным.

— Я видел во сне демона! — панически произнёс юноша. — Он смотрел на меня своим огромным жёлтым глазом, а вокруг всё было красным… Может, это знак? Гнев божий?

— Держи себя в руках. Это просто сон. Тебе нужно выспаться.

Юнец вздохнул и только кивнул ему. Но тут он заметил торчащую из внутреннего кармана его одежды книгу в красной обложке.

— Что это?

— Ничего, просто книга на вечер. Скучный роман. Мне его друг из лагеря рекомендовал, — ответил Вернер, немного нервничая.

— Странный у тебя друг из лагеря… — заметил Ульрих.

Но из-за разболевшейся головы он не стал допытываться.

Когда они вышли на улицу, солнце уже садилось. Тополя шелестели кронами на ветру. Рыжие облака таяли на голубом вечернем небе. Ветер приносил с собой вечернюю свежесть.

Когда ребята пришли, зал уже почти был забит их сослуживцами. Чудом им удалось отыскать свободное место. Сквозь громкий смех и разговоры еле слышались звуки музыки. Друзья расположились за столиком близ подиума, где стояло фортепиано.

Через какое-то время все стали понемногу умолкать. В зал вышел человек и объявил о начале часа фортепианной музыки. К инструменту вышла девушка в строгом синем платье. Чёрные волосы, аккуратно заплетённые в косы, обвивали её голову словно две змеи, с которых свисали голубые ленты. Тонкие ноги обтягивали шерстяные чулки.

Увидев её, Эрик возликовал. Это была именно она. Та самая черноволосая из толпы. «В этот раз мне точно должно повезти», — решил он про себя. После музыкальных номеров он собирался пригласить её на танец.

Чтобы добиться такого эффекта, Маше пришлось потратить немало времени на сборы. Ломова имела смутное представление, как они там развлекаются, но почему-то была уверена, что оккупанты превратят их маленький уютный ДК с танцами по выходным в какой-нибудь злачный притон.

Когда она стала собираться, на часах было восемь. Открыв шкаф, Маша достала своё синее платье, прикрывающее колени и плечи. Его она сшила ещё весной для отчётного концерта.

— А ты не боишься прийти такой красивой? — спросила Даша, заплетая сестре волосы. — Вдруг к тебе кто-нибудь начнёт приставать?

— Я, в первую очередь, играю на инструменте, — ответила Маша. — К тому же, фрицы думают, что у нас тут культуры никакой нет. Вот пусть и узнают, что всё не так, как говорит их любимый херр Геббельс. А если приставать начнут, так я и в нос дать могу.

Даше за это время немного полегчало. Виктор Петрович выдал Маше немного денег из своей скромной зарплаты. Так что она смогла купить немного еды для сестры. За это она была ему безмерно благодарна.

Собрав нужные сборники, Маша ещё раз рассмотрела себя в зеркале. Перед тем, как выйти, она велела сестрёнке ложиться не позже девяти часов. Девочка, конечно, согласилась и подала ей шаль, чтобы Маша не замёрзла, возвращаясь домой под утро. Дом Мария закрыла снаружи и направилась к клубу.

Уже там она ждала момента выхода. Перед выступлением всегда было волнительно. Особенно страшно становилось от того, что весь зал набит солдатами Вермахта. Маша наблюдала за ними из-за занавеса у входа. Казалось бы, обычные люди, которые сейчас, как ни в чём не бывало, пьют и веселятся. Но эти же люди убивали её соотечественников, жгли деревни.

Ломову вскоре позвали на сцену. Стоило ей появиться, несколько десятков глаз устремились в её сторону. Машу немного трясло, у неё дрожали руки. Она на пару секунд посмотрела в зал и увидела снова тех двух немцев: палача и книжного вора. Как только она села за инструмент, ощутила себя словно под прессом - под прессом тяжёлых взглядов нацистов.

Нужно было срочно отвлечься. Потому решила целиком и полностью погрузиться в произведение. Мелодия была очень весёлой и задорной, с повторяющейся темой. Тем не менее, со временем она начинала надоедать. Закончив ярким глиссандо, Маша дала себе несколько секунд отдыха. Потом она снова начала. Пальцы легко летали по клавиатуре, извлекая красочные сочетания звуков. Так девушка сыграла ещё несколько произведений.

Она спокойно играла «Музыкальный момент №3» Шуберта, если бы в гладкой поверхности фортепиано, словно в чёрном зеркале, она не увидела странную пару в зале. Их одежда уж очень напоминала форму РККА. И ненадолго посмотрев в настоящее зеркало, что тянулось во всю стену, она увидела своих родителей, вальсирующих под неведомую музыку посреди столов с пьяными немцами. Мама прижимала голову папы к плечу и гладила его по макушке, стараясь прикрыть рукой изуродованное лицо мужа.

Маша опомнилась и продолжила играть. Но кто-то положил руку и на крышку фортепиано. Она подняла голову и просто обомлела. Рядом стоял Марэл. Его лицо было покрыто трупными пятнами. Голову он тоже держал странно. Не удивительно, его шея была сломана, а с неё свисала петля. Марэл кивал в такт и пытался что-то напеть.

У девушки уже не было сил удивляться. Один раз к ней пришло привидение Яны, и вот опять. Маша доиграла пьесу и стала вслушиваться, что там хрипел Марэл. Его голос дрожал, срывался и скрипел. Однако Ломова всё-таки расслышала, что он пытался спеть. Руки словно сами стали подбирать аккорды и мелодию. Зазвучал вальс «На сопках Маньчжурии». Марэл прикрыл глаза от удовольствия. Немного погодя он понёсся в зал, где его уже ждала Яна. Две странных пары закружились в вальсе между столами, за которыми буянили пьяные фашисты.

Маша ощутила живой трепет от музыки. Мелодия уносила её в далёкое довоенное лето, на танцы на площадке перед клубом. Маша приходила туда с семьёй и подругами каждую неделю. Пока мама с папой кружились в вальсе, сестра Наташа дурачилась с друзьями, а маленькая Даша сидела и смотрела на них со скамейки.

Из тёплых воспоминаний её вытянул Владимир Петрович, который напомнил, что время вышло. В этот момент Маша поняла, что отклонилась от программы. Но кажется, всё обошлось. Она собрала сборники и уже собиралась уйти. Марэл и другие пропали из зала. Маша встала и поклонилась. По залу пробежались слабые аплодисменты. Теперь пианистка могла вздохнуть спокойно, работа была окончена.

Уходя, она думала над тем, что произошло. Появление Марэла казалось чем-то невероятным. «Может, показалось, — подумала Маша. — Но я видела, как они стояли тут, как настоящие…» Ломова поправила выбившуюся прядь и заметила, как потемнение ногтей стало заметнее. Девушке вспомнился тот самый сон, который она видела недавно. Связано ли это с теми призраками?