Не буди лихо

Глава 5 Страшный сон

Луг раскинулся до самого горизонта. Вдалеке темнеет лес. Лютики давно зацвели, образуя ярко-жёлтый ковёр. Высоко светит солнце и плывут прозрачные облака. Летний тёплый ветер нежно ласкает кожу. Маша бежит по лугу наперегонки с Любой и Яной. Маша отстаёт, а Люба с Яной дают ей догнать их. На небе пролетает клин журавлей. Далеко в лесу кукует кукушка. На лугу мирно пасётся стадо коров.

Девочки играют в прятки. Маша прячется в высокой траве, подруги её до сих пор не нашли. Но как только находят, подруги снова радостно бегут по лугу. Они срывают цветы, плетут венки, бросают их в воздух. Девочки громко смеются, хватаются за руки и кружатся. Немного успокоившись, они останавливаются.

— Ну что, девчата, завтра снова встречаемся? — радостно предлагает Яна.

— Янка, а ты чего здесь делаешь? Тебя ж убили, — сквозь смех говорит Маша.

Рогозникова встаёт на месте и долго смотрит на неё, не двигаясь.

— Ой… забыла…

На лице Яны застывает странная улыбка. Глаза у неё становятся стеклянными и замирают. Староста достаёт из-за спины длинную верёвку, надевает петлю на шею и затягивает её. Одеревеневшее тело падает спиной вниз, в траву. Маша вздрагивает, видя, как тело подруги превращается в пыль и разносится над лютиками вместе с пыльцой.

— Я, наверно, пойду домой, — боязливо произносит Люба.

Она убегает, и скоро, словно проваливается сквозь землю. Маша озирается кругом. На лугу она одна. Свет солнца стал казаться неприятным. С запада потянулись тучи. Они постепенно приближаются, сгущаются и становятся только чернее. На луг надвигается тень.

Подгоняемая чувством страха Маша бежит домой. Она очень надеется добраться до того, как гроза её настигнет. Солнце скрывается. Мелкие капли касаются лица. На горизонте мерцают зарницы на тучах. Доносятся раскаты грома. Маша добегает до забора, огораживающего их огород, и перескакивает через перекладины, бежит по борозде. Кусты картошки хлещут голени. Девушка боится обернуться. Тучи кажутся слишком страшными и тёмными.

На последнем издыхании она добирается до двери во двор и наконец-то, оказавшись возле родного крыльца, забегает в дом. Заперев дверь за собой, Маша опирается на неё спиной и громко вздыхает. Всё же она успела.

— Маш, ты где носилась? — раздаётся голос отца.

Она поднимает голову и видит, что папа, одетый в форму РККА, вместе с её сёстрами, Дашей и светловолосой Наташей, сидят посреди дома и лепят пельмени. Папа всё такой же красивый, каким она его запомнила, когда он уходил на фронт — чёрные блестящие волосы, ясные серые глаза и светлое лицо.

Стол, покрытый сверху газетами, весь в муке. На нём лежит уже раскатанное тесто. «Значит, мама ещё не нарезала его на кругляшки», — думает Маша. Но сейчас её нет. Возможно, ушла к соседям попросить муки. Рядом со столом на табуретке лежит квадратная доска, она была полностью заполнена сырыми пельменями. Те лежат аккуратно в несколько рядов.

— Маша, давай, принеси ещё доски, — говорит папа.

Без лишних слов она идёт на кухню и достаёт из шкафа доски. Пока что она ощущает себя в безопасности. С роднёй всяко спокойнее. Когда Маша возвращается, картина резко меняется. От испуга девушка роняет доски.

Комната потемнела, стены оказались покрыты чем-то чёрным, похожим на чернила или кровь. Сестёр залило с ног до головы, но они продолжают сидеть и лепить пельмени, будто всё нормально. У отца половина головы оказалась разорвана так, что виднеется мозг, а половины лица просто нет. Словно её отбило разрывным снарядом.

Маша в панике бросается к двери. Но та внезапно открывается сама. Она оказывается посреди поля, усеянного воронками от взрывов. Повсюду лежат трупы солдат РККА и Вермахта. Пахнет гарью и пылью. Дышать становится с каждым вздохом труднее. Ничего не видно из-за затянувшего поле густого облака дыма. Но дует лёгкий порыв ветра, и постепенно завеса рассеивается.

Осмотревшись, девушка видит лишь высокую стену деревьев вдалеке, а прямо перед лесом мелькает силуэт женщины. Спотыкаясь и запинаясь, Маша бросается к ней. Она почти добегает с ней и уже может разглядеть форму.

— Мама! — задыхаясь, кричит Маша изо всех сил.

Крик её эхом разнёсся по полю, но женщина вдруг исчезает. Добежав до места, где она стояла, Маша видит окоп. В нём свалены в кучу тела красноармейцев, а сверху лежат мёртвые родители. В сердце девушки щемит. Она осторожно спускается в окоп. Дрожащие пальца касаются изуродованного лица отца. Маша чувствует, как плач комом подступает к горлу.

— Ма-ама-а-а… — тихо всхлипывает она, наклоняясь к матери, и гладит её по щекам.

Горячие слёзы текут по щекам от вида окровавленной гимнастёрки. Волосы матери растрёпаны. Сзади послышалась немецкая речь. Обернувшись, девушка видит перед собой немецкого ефрейтора. Его автомат был нацелен прямо на неё. Снова он. Тот самый, который пытался её поймать в госпитале, который повесил Марэла.

Вдруг мать обхватывает лицо Маши руками и кричит:

— Разозлись!

Лицо её было совершенно чёрным от копоти, белки глаз покраснели.

Маша только вздрогнула и пошатнулась. Сердце стучит так, что можно услышать собственный пульс. Она громко кричит. Раздаются выстрелы. Но Маша не умирает, а лишь оказывается на тропинке посреди леса. Вокруг выстроилась стена деревьев. А перед ней стоит мать. Она хватает её за руку и тащит дальше по дороге в тёмный лес. Маша только отпирается и кричит.

— Мама, не надо! Я боюсь!

— Надо, Маша! Враги пришли. Что делать будешь? — громко хрипит она.

Женщина дёргает за руку сильнее и Маша падает прямо на траву. Перед ней рамкой выросли деревья, между которыми только чернота. В черноте вдруг открывается жёлтый глаз и смотрит прямо на неё. Оттуда же в Машину сторону тянутся странные отростки, похожие на проволоку. Они обволакивают её тело и утягивают во мглу.

— Настала твоя очередь использовать силу Нави против врагов нашей Родины. Ищи ответы в старом посёлке. В доме под семёркой, — говорит ей мать.

Это последнее, что слышит Маша перед тем, как полностью погрузится в темноту. Чернота окутывает её со всех сторон. Но она точно ощущала, что что-то проникает в её тело через странные символы на плече. Маша видит перед собой одноглазую старуху, которая тянет ей костлявую руку.

И как только Ломова пожимает её, перед ней проносится череда жутких казней — расстрел военнопленных красноармейцев и гражданских, повешенные тела партизан. Но ярче всего видно то, как совершенно незнакомых ей людей загоняют в сарай, а потом расстреливают из пулемётов. Их вопли, крики и плач ещё раздаются в её голове. А нацисты только смеются.

И в тот же момент Ломова проснулась, крича и размахивая руками. За плечи её трясла сестра.

— Маша! Маша, проснись! Ты во сне кричала, — взволнованно воскликнула Даша.

Заливаясь холодным потом и тяжело дыша, Маша осознала, что всё ей приснилось, и что сейчас она дома, лежит в своей постели. Рядом с кроватью стояла Дашенька. Слабый свет с улицы проникал в комнату. Силуэты предметов расплывались в темноте.

Маша закрыла лицо руками и тихо расплакалась. Даша забралась к сестре под одеяло.

— Маша, тебе сон плохой приснился?

— Ужас просто какой-то, — произнесла девушка, утирая под носом.

Почему ей видятся такие сны? Потому что она старше и сильнее? Хотя пусть уж лучше ей, чем Даше или Наташе.

Наташа… Даже её она видела во сне. Если они тут так нервничают, страшно представить, что там с бедной Наташей в Артеке. В порядке ли она? Хоть бы весточку прислала. Хотя бы маленькую телеграмму: «Здорова тчк Справляемся немного тчк». Одно радовало: средняя сестра Ломова хотя бы в окружении товарищей, а не нацистов.