Страница 2 из 16
На этом второй акт этой кровавой пьесы подошёл к концу. Охотники потеряли довольно обширные территории для добычи дичи, но оставили при себе свои жизни, что всех устраивало. Однако, история на этом не закончилась, даже близко.
В следующий раз о монстре из Брайма вспомнили осенью того же года. Вместо того, чтобы исчезнуть, как это предрекали маги-приручатели из империи, тварь начала расширять границы своей территории, не менявшиеся на протяжении шести месяцев.
Сначала на километр, потом на два, потом на пять, потом на десять… снова были организованны рейды, только вот результаты были ровно теми же. Либо полная тишина, либо побоище. Монстра не раз и не два удавалось ранить, но помогало это мало.
Один маг, прежде чем его голова была оторвана от тела, даже умудрился предельным образом отсечь чудищу одну из лап и тому было множество свидетелей. Но в следующий раз конечность оказалась на месте, как ни в чём не бывало.
После этого случая о монстре заговорили уже не как о мутировавшем животном, а как о настоящем демоне, порождении тёмных сил.
Однако, демон или нет, но к началу следующего, 3684 года запретная земля, на которой тварь начинала охотиться на людей, дошла до пригорода Брайма. И это стало началом хаоса. Днём тварь отсиживалась где-то в глубине леса, а по ночам являлась в разбросанные вокруг города деревни. И на утро один-два дома неизбежно меняли внутренний интерьер на кроваво-красный.
Поднялась неразбериха. Люди бежали за каменные стены Брайма или ещё дальше — в другие города. Те же, кто по глупости или упёртости игнорировал здравый смысл, довольно быстро прощались с жизнью.
Дело приняло настолько серьёзный оборот, что король Сайркина объявил за голову монстра огромную награду, которую было обещано выплатить любому смельчаку, кем бы и откуда он ни был.
Так началась третья волна охоты. Мастера ловушек, маги и просто безумцы спешили в Сайркин со всего Люпса. Риск был велик, но теми деньгами, что давали за убийство чудища, можно было оплатить покупку небольшого города. Так что желающих хватало.
На какое-то время граница территории твари прекратила расти, остановившись в паре десятков километров от стен Брайма. Многие сочли это хорошим знаком. Но более опытные и более пессимистичные люди говорили, что монстр просто обжирается дураками, позарившимися на его голову, и потому ему нет смысла двигаться дальше.
Неизвестно, правы они были или нет, но после пары сотен пропавших без вести «охотников» граница выросла снова. Узнали об этом, когда в паре домов, построенных впритык к городской стене, все жильцы кроме маленьких детей превратились в кровавый фарш.
Неразбериха перешла в самую настоящую панику. Несмотря на уверения правительства, введённые в город войска и поднятую втрое награду за голову монстра, за какую-то неделю Брайм превратился в город-призрак. Люди бежали из города как можно дальше, побросав дома и работу.
Остались только солдаты и снабженцы армии, которым запретили уезжать под страхом казни за дезертирство. Тем не менее, спустя ещё неделю и несколько десятков новых трупов, и это при том, что никто не смог даже заметить монстра, для них бегство тоже стало нормой.
Тварь была очень умной и хитрой.
Никогда не нападала на сильных магов, способных дать отпор и грохотом сражения привести к появлению подкрепления. Не атаковала солдат в бараках, где случайно проснувшийся человек мог поднять тревогу. Не залезала в укреплённые здания, откуда было сложно выбраться.
Складывалось ощущение, что люди воевали не с диким монстром, а с обученным диверсантом, вооружённым когтями и клыками. Так что довольно быстро было принято решение оставить город. Чудище победило, Брайм и все его окрестности окончательно вымерли, а земли монстра стали считаться чуть ли не проклятыми.
Охота на него не останавливалась ни на день, и награда увеличивалась с каждым месяцем, привлекая всё более и более сильных и способных магов. Другие желающие померяться с тварью силами давно закончились: разбежались в страхе или нашли свой конец в пасти чудища.
Вот только ничего не менялось. Если охотник на монстров был силён, то ему не удавалось найти даже следа этой твари. Если же он надеялся не на мощь своих заклинаний, а на удачу, то обратно из леса уже не возвращался.
И на какое-то время установился статус-кво. После того, как Брайм попал под контроль существа граница его территории вновь перестала расти. Так что, хоть смерти и не прекращались, но это всё были охотники, среди гражданского населения до зимы 84 года новых погибших не было.
Новая волна разговоров о браймском монстре поднялась после того, как один из охотников, до того на протяжении полутора месяцев бесцельно рыскавший по лесам, в конце концов, всё-таки наткнулся на монстра.
Его, с рваной раной в животе, нашли у ворот города на грани обморока от истощения и потери крови. По словам этого мага, у них с монстром был ожесточённый бой, в котором последний потерял несколько клыков и левый глаз, однако, всё-таки умудрился ранить человека, вынудив того бежать.
Неизвестно, было это правдой или нет, потому что впоследствии ни один выживший не подтверждал наличие у чудища названных травм.
Но после этого случая подобное начало происходить всё чаще и чаще. Монстр нападал на тех, кого раньше старательно избегал, завязывая один утомительный бой за другим. При этом, если чудище понимало, что проигрывает, тут же убегало на невероятной скорости, скрываясь от человека в густом лесу.
Поначалу никто не понимал таких изменений в поведении твари. Кто-то говорил, что она обезумела, но на это обязательно отвечали, что в таком случае она бы дралась до самой смерти, а не сбегала от слишком сильного врага.
Но потом одному человеку пришла в голову безумная мысль. Монстр учился драться. Просто убивать людей с той же простотой, с которой фермер режет скот, ему теперь было мало. Тварь хотела стать ещё сильнее и опаснее, научившись использовать свою силу в бою.
И от того, насколько логично это звучало, многим становилось не по себе.
Тут же вспомнилась его хитрость, проявленная во время атак на город. А также то, что за всё это время от когтей монстра так и не пострадал ни один ребёнок младше одиннадцати-двенадцати лет. И становилось очевидно, что у этого существа имелся если не человеческий, то по крайней мере подобный ему разум.