Страница 14 из 16
Глава 5
Очнувшись в камере подземелья Чибака Сиджи, Лаз некоторое время не мог понять, где находится и что происходит.
Казалось, несколько минут назад он сражался с Фаустом и, использовав форму Зверя, утратил над ней контроль. И вдруг он уже сидит у стены в каком-то каменном мешке, голый и трясущийся, словно в лихорадке.
Однако, спустя пару минут, когда дрожь утихла и сознание прояснилось, в голове, словно лампочки, начали вспыхивать воспоминания.
Уничтоженная карета, кровь на руках, переполненные ужаса глаза маленькой девочки, в которых отражалось чудовище, убившее её отца, бегство и окончательное поглощение сознания энергией Зверя.
Но на этом воспоминания не закончились. Лаз вспоминал всё. Всё, что с ним происходило за более чем пять лет жизни в шкуре Ужаса из Сайркина.
Он вспомнил то, как убивал, как охотился на людей, словно они — дичь. Вспомнил побоища, что устраивал, и пустоши, остававшиеся после сражений с высшими магами. Вспомнил, как выросшие из земли зелёные лианы опутали его тело, а в нос прыснуло облачко яда, от которого непобедимый монстр за минуту потерял сознание.
Останься он тем же Лазом, каким был когда-то, каким он пришёл в себя после битвы в Апраде, наверняка тут же перегрыз бы себе вены.
Даже с вернувшимися воспоминаниями ему так и не удалось подсчитать количество людей, что умерли от его клыков и когтей. Их были тысячи, даже десятки тысяч. И старый Лаз не смог бы жить с такой виной, камнем висящей на шее.
Но пять прошедших лет сильно его изменили. Того, кто мучился и корил себя за слабость, того, кто искал оправдания своим проступкам, того, кто считал убийство кошмарным деянием, не достойным человека, больше не было.
С ледяным спокойствием Лаз признался сам себе, что он — монстр.
Он ведь понял это очень давно. В тот самый момент, когда увидел, как выглядит его душа. Отвратительная чернильно-чёрная амёба, заставляющая даже его самого чувствовать страх, это просто не могла быть душа обычного человека.
Он понял, но отказался принять. Сказал, что он и его душа — не одно и то же. Что это не он сам, что внутри него находится монстр, которого нужно сдерживать и прикончить в тот самый момент, как он вырвется на волю.
Но такие вот «прорывы» случались снова и снова. Крупные, вроде того раза, когда он превратил больше тридцати человек в особняке в мясной фарш. И куда более мелкие, о которых Лаз никому и никогда не говорил.
Сколько раз он смотрел на нож в своей руке за обедом и отчаянно боролся с желанием воткнуть его в глаз сидящих рядом Сарифа или Жарди? Сколько раз он ловил себя на том, что его губы расплывались в неестественной безумной улыбке, когда он прихлопывал комара или муху, летавших по комнате? Сколько на самом деле радости он испытывал во время сражений, не важно, на арене под взглядами тысячной толпы или в гуще джунглей Южного континента?
Он давил в себе эти позывы, отрицал правду, боролся с собой. Старался жить, словно святой: не навреди и не убий. Хотя скольких проблем можно было бы избежать, действуй он жёстче. Может быть, те десятки тысяч людей, что он убил в Сайркине, были бы живы, убей он когда-то лишнюю пару сотен.
Больше он не совершит тех же ошибок.
Он — чудовище, голодное до крови, голодное до битвы, голодное до смерти. Вот только это не значит, что кровь, битву и смерть он будет искать всегда и всюду. Он лишь не станет отворачиваться от них, когда это будет нужно.
А если всё-таки зайдёт слишком далеко, Лаз уже знал, кто сможет его остановить.
Айниталия Катарум Таниль. Айна. Маленькое солнышко, являвшееся к нему в видениях, девочка, которую он обещал найти, девушка, что спасла его от ада.
Вместе с воспоминаниями о резне и крови к нему вернулась и память о проведённых с ней месяцах в этой каменной клетке. О том, как она учила его говорить и читать. О том, как они ели вместе, она — за столом из тарелки, он — коровью тушу с пола.
Лаз не смог удержаться от улыбки: романтика, ничего не скажешь. О том, как она засыпала, прижавшись к его боку. И о том, как она, не щадя себя, помогла ему освободиться от тех оков, что держали его разум и душу в плену.
Да, это Лаз тоже помнил прекрасно. И теперь рассказ Сына Монарха начинал обретать куда более определенные очертания. То чувство чужого присутствия, что он ощутил ещё во время пробуждения у Ледяного озера, после превращения в Ужас стало в десять раз сильнее. Ежедневно и ежесекундно рядом с ним существовало нечто или некто. И именно оно вбило в его душу эти цепи.
Челюсти Лаза сжались до скрипа. Боги…
Он всегда увлекался религией, в обеих своих жизнях. Его увлекала идея высшей сущности, смотрящей на людей с небес. Однако, реальность оказалась совсем иной.
От богов, если это, и правда, были боги, Лаз пока не видел ничего хорошего. Они лишь всё дальше и дальше погружали его жизнь во тьму. И больше он терпеть это не собирался. Хорошая жизненная цель — отомстить богу. Но для этого нужна была сила. И даже после того, как он стал Ужасом из Сайркина, его силы было далеко недостаточно.
Закрыв глаза, Лаз нырнул в пространство своей души. Но уже знакомого пейзажа серой пустоши не обнаружил, всё вернулось к старой-доброй пустоте.
Однако, чёрной амёбы больше не было. Вместо неё был дракон. И Лаз больше не чувствовал той дуальности восприятия, когда он одновременно смотрел на свою душу и из неё. Он сам был этим драконом, и больше в пустоте не было никого и ничего.
Граница, отделяющая этот мир от реальности, стала тоньше, чем когда-либо. Теперь душа уже не воспринималась как что-то отдельное. Лаз осмотрел себя в магическом видении. Тело дракона, на самом деле и являвшееся его душой, наполовину состояло из энергии Зверя.
Вернее, оно состояло из смеси двух энергий, переплётшихся настолько сильно, что отделить одну от другой уже не представлялось возможным. Впрочем, Лаз и не собирался этого делать. Потому что энергия Зверя дарила ему столь необходимую силу.
Магами-теоретиками было эмпирически доказано, что душа человека попадает в его тело, когда это тело только-только появляется, то есть при зачатии. Уже в этот момент душа имеет определённую силу, влияющую на будущий потенциал человека, как мага.
Однако, никакими существующими заклинаниями или устройствами определить этот потенциал на данном этапе невозможно, поскольку души матери и ребёнка в её утробе слишком сильно переплетены. И лучше было не спрашивать, каким именно образом магам удалось получить эти знания.