Страница 4 из 16
Глава 2
На юге от Ледяного озера была расположена деревушка, жители которой предпочли тишину и чащу суете цивилизации. Лаз множество раз слышал пробирающихся мимо него охотников, но, следуя животным инстинктам, всякий раз разворачивался и убегал от непривычного и неправильного запаха человека.
На этот раз человек пришёл к нему сам. Пара, живущая в этой деревне, решила воспользоваться одним из немногих тёплых дней этого лета и отправилась вместе с дочкой в поход.
Семья, никуда особенно не торопясь, обошла кругом широкое озеро и, по совпадению, остановились на отдых именно под тем самым деревом, где поселились Лаз с Принцессой.
Дуб был красивым и отлично подходил для того, чтобы на него забраться, так что малышка, как только освободилась от своего рюкзачка, этим и занялась. За пару минут она оказалась уже в полудюжине метров над землёй, сильно нервируя этим родителей. Но когда детский энтузиазм уже был готов уступить взрослому благоразумию, девочка добралась до скрытого в листве дуба гнезда.
Принцесса улетела на охоту, а Лаз, всё ещё в форме ласки, продолжал спать. По крайней мере ещё несколько минут назад он спал. Однако, появление под его деревом неизвестных ему существ, распространяющих вокруг тот самый странный и неприятный запах, быстро привело белоснежного зверька в чувство. Он затих, дожидаясь пока чужаки уйдут. Такое уже случалось и ему удавалось вполне успешно прятаться. Но не в этот раз.
— Мама, тут звелёк! — радости картавящей девятилетней егозы не было предела. А вот родители явно не были в восторге от того, что их дочка обнаружила на дереве на высоте почти десяти метров неизвестное дикое животное.
— Не трогай его и живо спускайся! — в голосе матери послышались истерические нотки.
Однако, не так просто запретить что-то девятилетнему ребёнку, если нет возможности оттащить его в сторону или дать подзатыльник. И, естественно, девочка слушаться маму просто так не собиралась. Пухлая детская ладошка протянулась к белоснежной ласке и…
— Лина! — не помня себя от страха, мама, увидевшая как дочка начинает падать с высоты трёхэтажного дома, бросилась вперёд, чтобы хотя бы попытаться её спасти, однако, поймать девочку ей не удалось.
Вот только и на землю малышка не упала. Девятилетняя непоседа, ещё только готовившаяся начать плакать из-за прокушенной зверьком ладошки и даже не успевшая испугаться чувства падения, зависла в воздухе, окончательно потерявшись в испытываемых эмоциях.
Острая мордочка высунулась с края гнезда. Белоснежный зверёк с любопытством воззрился на подвешенную между веток дуба малышку. Однако, в следующую секунду взгляд блестящих глаз-бусинок ласки затуманился, а девочка, словно подвешенная на оборвавшемся тросе гимнастка, сорвалась вниз.
К счастью, страшного не произошло, через полметра полет малютки остановила толстая ветвь дерева. Пусть она неслабо ударилась спиной и затылком, по сравнению с падением на землю это было ничто.
Ласка замотала головой и, похоже, пришла в себя. Потому что всё-таки заплакавшая Лина была снова поднята в воздух, после чего, медленно и осторожно, огибая все ветки и сучки, спущена прямо в руки перепуганных до полусмерти родителей. Сам белоснежный зверёк спускался следом, ловко цепляясь лапками за бугристую кору векового дуба. На земле они оказались почти одновременно.
Вся семья уставилась на него в ужасе. Даже малышка была уже достаточно взрослой, чтобы понять: её полет — явно случай необычный. А также то, благодаря кому она отделалась лёгким испугом и ушибленным затылком. Хотя, если бы не этот зверёк, она бы вряд ли упала, но это уже дело домыслов. А между тем ласка снова утратила связь с реальностью, её лапки подогнулись, и она растянулась на траве.
Сознание Лаза после встречи нос к носу с человеком и последующего применения магии находилось в хаосе. Последние три года он словно спал, погруженный во тьму, мягкую, приветливую, родную, но теперь его из этой тьмы нагло выдернули.
И спрятаться обратно уже не было никакой возможности. Уютный мирок, который он создал, чтобы отгородиться от правды, трещал по швам, реальность требовательно стучалась в двери. И, как бы он ни старался, удары становились всё сильнее, а трещины всё шире.
Сначала размытые и неясные, кадры воспоминаний с каждым мгновением приобретали чёткость и ясность. Смерть матери, жестокая расправа над удерживавшими друзей магами, высший, погибший, потому что его душа не выдержала попытки её поглотить, его собственные руки, переломанные и окровавленные, продолжающие бить бездыханное тело…
И Черныш, убитый этими самыми руками. В этот момент сознание в последний раз попробовало закрыться, отгородиться от этого кошмара, но было слишком поздно.
Словно прорвалась плотина. Все три года, прошедших с того проклятого дня, промелькнули перед глазами Лаза за считанные секунды.
Смена животных форм, сон под крылом становившейся всё больше и больше Принцессы, жёсткая трава на зубах кролика и тёплая кровь на клыках волка, полёты в небесах, бег между деревьями, давящая, но невероятно удобная плотность воды… теперь, когда всё это возвращалось к нему, Лаз мог уже не инстинктами, а разумом осознать происходившее и многое понять.
К примеру, то, почему его крылатая спутница выросла до невозможных для летающей птицы размеров. Это было влияние энергии Зверя, просачивающейся из его души в её и перестраивающей тело Принцессы примерно также, как это происходило с животными в аномальных зонах.
Над другими же вопросами требовалось ещё подумать. Почему он перестал возвращаться в человеческую форму? И почему создание трансформации животного занимало от силы несколько минут, а не как должно быть — несколько дней?
Вот только… было ли это ему нужно? Сейчас, когда сознание Лаза вернулось в относительную норму, первым его порывом было самоубийство.
Когда-то он решил, что будет жить ради родных, и неважно, какой ценой будет достигнуто их благополучие. Вот только теперь получалось, что именно это решение и стало причиной смерти его друга.
Сейчас, спустя три года, Лаз мог сказать себе, что в смертях Рыцаря и Рыжика он не виноват, и даже поверить в эти слова. Но никакие доводы не смогут его убедить в том, что крови Тиммилини не было на его руках. Он убил своего друга, в прямом смысле разорвал сердце, и этот непреложный факт ничто не изменит.